Будь моей парой - Алина Лис

Ох, как же больно будет, когда он наиграется и швырнет его в грязь!

Насколько сильно он попал, Раум понял далеко не сразу.

Поначалу это казалось увлекательной игрой. Изысканным пиршеством: красивая девушка, потрясающие эмоции, отличное развлечение.

Идиот! Мог бы вспомнить, что творилось с ним после Таси. Мог бы сделать выводы.

Но Тася по сравнению с Дженни была, как легкий наркотик по сравнению с "Огненной пылью". И, надо признать, сама по себе белокурая анхелос частенько подбешивала своей правильностью, идеальностью и ханжеством.

С Дженни все иначе. Она оказалась... лучше. Во всем. Именно потому, что нихрена не пыталась изобразить из себя мисс Совершенство и Всепрощение. Если рыжей что-то не нравилось, она давала понять это сразу, и не стесняясь резких слов. Раум вдруг понял, что его восхищает ее гордость и умение не уступать в спорах.

И, мать его демоница, как же заводило, что она не стыдится своих желаний! Не лежит в постели бревном и не выполняет покорно приказы, а вступает в игру на равных, как партнер. Сама первая проявляет инициативу, предлагает шалости. Вспыхивает от малейшего его прикосновения сотнями волшебных оттенков эмоций. Хочет и принимает его...

И как же при этом бесило ее "нет".

Да, Дженни сопротивлялась. Стойко, яростно, категорично. Она, явно желавшая секса не меньше, чем он сам, раз за разом говорила "нет" в ответ на все его попытки и ухищрения.

Другой бы давно взял ее силой. А Раум мялся. Боялся оттолкнуть, уговаривал, соблазнял.

И все яснее и яснее понимал, что он влип.

Как там сказал доктор? От трех месяцев до пары лет?

А дальше что? Как дальше жить наркоману, навсегда лишенному любимой дури? Не слышать ее смеха, не видеть, как вспыхивают радостью при встрече зеленые глаза. Не чувствовать отклика, когда медленно проводишь пальцами по шее.

Раум обнимал ее ночью, стискивая в объятиях в тоскливом предчувствии потери. Находясь рядом, инстинктивно тянулся, стремился прикоснуться, убедиться, что она здесь, рядом. И злился. На собственную уступчивость и нежность. На потребность в девушке. На то, что ее очень скоро не станет.

Как жить без ее тепла? Каждый день вспоминая, что он сам сделал это. Загасил, выпил яростное непокорное пламя ее души.

Он пытался не брать ее эмоции, но это было все равно что не дышать. Демон не может не брать - такова его природа. Раздираемый злостью и виной, Раум заваливал рыжую подарками. Словно пытался откупиться. Но чувствовал себя при этом еще большим подонком.

Влип. По горлышко. Даже когда Дженни нет рядом, все мысли крутятся вокруг девушки. От срока, отведенного отцом прошло уже две недели, а Раум так ничего и не сделал, чтобы избежать договорного брака. Более того: это почти перестало его волновать.

В отличие от Дженни.

Демоны осушают доноров, так устроен мир. Сотни умов бились над этой проблемой веками, но решить не смогли. Чудес не бывает. Вот почему их воспитывают в презрении к человекам. Так проще. Когда знаешь, что перед тобой еда, низшая раса, пусть даже внешне вы схожи настолько, что можно перепутать издалека.

Но Дженни-то не из низшей расы! Она... она - просто Дженни.

Его волчица.

***

Дженни сама не знала, зачем открыла эту дверь. Просто комната для гостей - спальня с прилегающей ванной. На втором этаже особняка таких было не меньше десятка, хоть гостиницу открывай.

Но демон не любил гостей, и в большинстве покоев никто не ночевал уже долгие годы. Дженни не нравилось заходить в них. В отсутствие жильцов в роскошно обставленных комнатах поселилась пустота и неприятное ощущение заброшенности. Мебель в чехлах, дорогой, но лишенный признаков индивидуальности дизайн, выставленные как по линейке безделушки на каминной полке напоминали о домах-музеях. Пустота просила заполнить ее, добавить шума, красок, небрежно разбросанных вещей, детского смеха и топота ног. Жизни.

Но в этой комнате даже пахло иначе. Не воском для дерева и не моющим средством.

Девушка застыла в дверях, впитывая странную ауру помещения. Отголоски неровного нервного пульса. Вожделение. Отчаяние. Нежность. Стыд и смирение.

Эхо эмоций наполняло пространство - внешне такое же безликое, похожее на дорогой люкс в отеле. Эхо билось о стены, дрожало, придавало комнате неуловимую неправильность, ту асимметрию, которая идет рука об руку с жизнью.

Здесь что-то произошло.

Нет, не сегодня. И даже не на прошлой неделе. Давно... быть может, год назад, а может, и того больше, но здесь кто-то жил. Жил и чувствовал: отчаянно ненавидел, страстно любил, занимался сексом.

Секса было особенно много. Портьеры, мебель, даже ковер пропитались незримыми эманациями - жаркое переплетение стыда и похоти, бессилия и страсти. Эмоций, связанных с ним, оказалось так много, что дар медиума очнулся от спячки. Дженни вдохнула пропитанный развратом воздух и как завороженная шагнула внутрь.

Голоса обрушились со всех сторон, зазвенели в ушах десятками, сотнями слов, оглушили. Насмешливые и хриплые от страсти. Женские и мужские. Умоляющие, повелевающие, властные... Мешанина, безумная полифония - словно сотни людей заговорили разом. Стоны и вздохи, крики боли и наслаждения. Ничего не разобрать, кроме случайных обрывков фраз.

- ...раздвинь ножки.

- Пожалуйста, не на...

- Слушайся меня, селючка!

- Больно!

- ...девочка моя, ты умеешь так радоваться. Как солнышко.

- Соси старательней, детка.

На последней фразе Дженни вздрогнула, узнав эти насмешливые интонации, эту манеру растягивать слова.

Раум. Комната хранила эхо его слов, тут невозможно ошибиться. И... и с ним была... женщина?

Не стоит лезть в это. Какое Дженни дело до прошлых женщин демона? Она и так знает - Раум не девственник и никогда не был особо разборчив в связях...

И все же... все же демон сам сказал, что не водит случайных девок в особняк - для этого есть городская квартира.

Желание посмотреть на ту, неслучайную, которая год назад занимала эти покои было почти нестерпимым. Похожим на зуд, на желание сковырнуть с болячки подсохшую корку.

Это не займет много времени. Получаса, может, час. Раума все еще нет в особняке - задержался в офисе, служанки убираются по утрам. Никто и не заметит, что она здесь задержалась. А если и заметит, не догадается, чем именно Дженни занималась.

Нельзя. Неправильно, гадко - вот так подглядывать. Вламываться в чужую жизнь без разрешения. Неправильно растравливать заснувший дар медиума, чтобы увидеть то, что не предназначено для твоих глаз.

Девушка качнулась назад. Стоило пересечь незримую черту, разделяющую комнату и коридор, как голоса смолкли. Остались в шорохах, отзвуках. Манили издалека. Прошлое смотрело на Дженни из распахнутых дверей сотнями любопытных глаз. Шептало, уговаривало войти, прислушаться. Узнать больше о Рауме и женщине, которую он поселил здесь...