Ведич - Василий Головачев

Работником Катарсиса в собесе оказалась приятная молодая женщина Валентина Иванова, которая умела пользоваться всеми доступными, а также и недоступными рядовым гражданам сайтами УВД, МЧС и других спецслужб. Она быстро, в течение получаса, прошлась по этим адресам и наскребла довольно много информации о Евгении Довлетовиче Ощипкове, предпринимателе, бывшем спортсмене, любителе повеселиться в определённых компаниях, трижды женатом, связанном в данный момент с одной из брянских «мисс сезона» гражданским браком. Однако не это обстоятельство заинтересовало Тарасова, а одно маленькое сообщение: детей у господина предпринимателя не было. Точнее, ровно три месяца назад он внезапно усыновил одного мальчика из Дятьковского детдома, а именно – Романа.

– Спасибо вам за помощь, – поблагодарил Валентину Тарасов. – Где живёт сей бывший спортсмен? Кстати, каким видом спорта он занимался?

Иванова пробежалась пальцами по клавиатуре.

– Боксом. А живёт он на проспекте Ленина, аккурат рядом с цирком.

– Фото имеется?

– Пожалуйста.

Тарасов полюбовался на физиономию Евгения Ощипкова в мониторе, вполне отвечающую определению «спортсмен», и покинул собес. Теперь ему надо было заскочить к знакомому милиционеру, работающему в ГАИ Брянска, и через него выяснить, чем известен господин Ощипков, чем увлекается и с кем тусуется по вечерам. После этого Глеб Евдокимович запланировал съездить в Дятьково и поговорить с руководством детдома о Романе.

Хмель в это время скучал в толпе обывателей, собравшейся по поводу начала строительства теннисного корта, и наблюдал за свитой мэра, суетящейся вокруг него.

В свиту затесались два десятка самых разных людей. Среди них особняком держался и маг-целитель Варавва Елин, весьма примечательная, судя по всему, личность. Магистр Ордена Галактических Мастеров носил длинные, по плечи, волосы и был по-мужски обаятелен. У него было длинное породистое лицо с орлиным носом, чёрные брови, чёрные глаза, щёточка усов и – что-то сверкающее в ухе, похожее на серьгу. Он единственный из всех присутствующих на церемонии носил не костюм с галстуком, а длинный балахон с россыпью золотых звёздочек по обшлагам.

Закладка первого камня прошла под аплодисменты и ликование деятелей культуры, спорта, литературы и бизнеса. Были произнесены соответственные речи о «росте благосостояния народа», о его «культурных запросах», о «сближении города и деревни» и, самое главное, о «необходимости строительства спортивных залов для привлечения к этому благородному занятию молодёжи». О том, что теннисные корты вряд ли станут доступны «рядовому контингенту», как выразился мэр, никто не сказал ни слова.

После окончания торжественной церемонии мэр сел в свой чёрный «семисотый» «Мерседес» и поехал в село Красный Рог. За ним последовала солидная кавалькада машин, среди которых оказалась и скромная «Хонда Прелюд» Вараввы Елина. Хмель пристроил свою «Ауди» позади всех, и кавалькада устремилась за город, подняв переполох среди гаишников.

Доехали быстро, так как для пропуска автоколонны мэра было перекрыто движение на всех магистралях города и дорогах области аж до пункта назначения.

Само село, мало чем отличавшееся от других деревень русской глубинки, не произвело на Никифора особого впечатления. Прогресс и новейшие архитектурные веяния его не коснулись. Зато на окраине села сохранился старый тенистый парк, где была усадьба Толстого, – именно её и собирался воссоздать брянский градоначальник, – а также деревянная Успенская церковь начала девятнадцатого века и фамильная усыпальница Толстых.

Усыпальница представляла собой глухую часовню из кирпича, на стенах которой висели чугунные доски с именами похороненных: графа Алексея Константиновича и его жены графини Софьи Андреевны. Всё это выглядело предельно скромно и вместе с тем по-особому трогательно. Вряд ли бывшие хозяева поместья одобрили бы шумное разудалое шоу на территории парка, устроенное приближёнными мэра, внезапно озабоченного «возвращением народу памятников старины». Алексей Константинович Толстой, тончайший лирик, едкий сатирик и непревзойдённый юморист, главный автор пресловутого Козьмы Пруткова, чурался подобных зрелищ при жизни и не участвовал в «увеселениях тела», учиняемых царями и их наместниками.

Толпа челяди, приехавшая с мэром, заполнила парк смехом, шутками, веселыми криками. Сам он тоже немного отдохнул, поучаствовав в трапезе на открытом воздухе, так что кортеж задержался здесь до пяти часов вечера.

Варавва Елин участия в торжествах не принимал. Слонялся по парку, подолгу застывал у деревьев, у пруда, на мостике через ручей, и по всему было видно, что человек он солидный, думающий и уравновешенный.

Лишь Хмель, использующий непрямые методы наблюдения за «галактическим мастером», видел, что господин Елин не просто убивает время, а тонко осматривается по сторонам в поисках наблюдателя (очевидно, он почувствовал Никифора) и часто разговаривает с кем-то по мобильному телефону: Хмель заметил тоненький проводок, выныривающий из-под стоячего воротника балахона и исчезающий под волосами.

Дважды мимо Вараввы проходил молодой парень специфического вида, с волчьими глазами, из чего Никифор сделал умозаключение, что это охранник Елина. Каким бы сильным магом эмиссар Синклита ни был, он не хотел рисковать здоровьем и жизнью, предпочитая использовать обычное профессиональное сопровождение.

Затем к магистру Ордена Галактических Мастеров подошёл крупногабаритный мужчина лет сорока, с толстой шеей борца, и они скрылись в глубине леса. Идти за ними Никифор не рискнул.

Наконец свита мэра угомонилась, сам он наговорился, наелся и отдохнул, и кортеж направился обратно в Брянск.

Никифор сопроводил джип Вараввы Елина до мэрии и доложил Тарасову, что свободен и готов встретиться.

– В семь у цирка, – коротко ответил командир триады.

В семь часов вечера они вылезли из машин у цирка, один за другим вошли в кафе «Вкусная еда». Сели за один столик.

– Что у тебя? – поинтересовался Тарасов.

Хмель рассказал о своих наблюдениях, добавил:

– Следить за ним будет трудно. Чёрная сволочь очень тонко реагирует на поток внимания к своей особе.

– Он тебя вычислил?

– Вряд ли, я же не стажёр на экзамене, но много раз проверялся и даже задействовал для поисков наблюдателя свою охрану. Не удивлюсь, если после этого перестанет показываться на людях. Потом к нему подошёл какой-то могучий мужик с толстой шеей спортсмена, весь накачанный, и они скрылись за кустами.

– Не этот? – Глеб Евдокимович достал из барсетки фотографию Евгения Ощипкова, сделанную на принтере.

– Он, – кивнул озадаченный Хмель. – Откуда ты его знаешь?

– Я его не знаю. Это приёмный отец Романа.

Хмель выпятил губы:

– Вот это фортель! Значит, они таки служат одному дьяволу?

– Поживём – увидим.

Появился официант, и оба, не сговариваясь, заказали мороженое и зелёный чай.