Вихрь - Оливия Уэдсли

— Какая милая, забавная женщина, — проговорил он.

— Где ты завтракал? — спросила Ирэн, стараясь сделать вид, что это очень ее интересует.

— На яхте. Я вышел на набережную, собираясь отправиться в город. В это время к берегу причалил какой-то человек на лодке, посланный с яхты с пригласительным письмом. Я отправился туда. Уверяю тебя, там было неплохо, шампанское…

— Майонез с омарами, меренги и, вероятно, икра? — быстро добавила Ирэн.

— Как ты это угадала? Ирэн первая засмеялась.

— Мой дорогой, посмотри на Эльгу, разве все это не написано на ее лице? Я уверена, что к кофе подали шерри-бренди, не правда ли? Затем вы оба курили, растянувшись в шезлонгах, и, когда Поль вышел, она рассказала тебе, что ее брак несчастен.

У Жана был вид оскорбленной невинности.

— Я не нахожу в этом ничего смешного.

Язвительное слово готово было сорваться с ее губ.

Она почувствовала, что они опять начинают ссориться.

— Я ждала тебя к чаю, — сказала она тихо. Они вернулись в гостиную.

— Для тебя есть три письма.

Она подала ему письма из Вены. Он сначала распечатал письмо из агентства печати. Оно содержало целую коллекцию газетных вырезок о его предстоящих концертах. Затем он взял письмо с переписанным адресом. Ирэн отошла в сторону и, взяв книгу, села. Она была почти уверена, что почерк женский. Ей было стыдно сознавать, что ей ужасно хочется его спросить, от кого это письмо, так как она презирала себя за это любопытство. Она старалась честно читать, но слышала, как Жан разорвал конверт. Он читал письмо довольно долго. Наконец, он встал и прошел в спальню. Запах жженой бумаги донесся через дверь. Ирэн была уверена, что он сжигает это письмо. Весь этот день был какой-то неудачный, — одним днем меньше в их медовом месяце, и как бы они в будущем ни любили друг друга, это время больше не вернется.

— Жан, — позвала она.

Он подошел к двери. У него было расстроенное лицо. Ирэн протянула к нему руки. Казалось, что он колеблется: Затем он быстро подошел к ней и присел на диван. От его прикосновения лицо Ирэн порозовело. Склонившись к ней, он слегка обнял ее.

— Мне было так тяжело без тебя, — прошептала она. — Я знаю, что это глупо, но… — в ее глазах стояли слезы.

Жан никогда не видел ее плачущей. Он смотрел на нее молча, в смущении, затем крепко прижал ее и покрыл поцелуями все ее лицо, ресницы, волосы.

Глаза Ирэн наполнились слезами.

— Я был грубым животным по отношению к тебе, — прошептал он. — Скажи, что ты прощаешь меня. Скажи: я люблю тебя. Клянусь, я никогда больше не буду таким. Я заставил тебя плакать! Какой я негодяй! Моя дорогая, моя радость, перестань плакать, ради Бога, не плачь.

— Я плачу от радости, — сказала Ирэн. Она притянула к себе его лицо и поцеловала. — Я была так несчастна совсем одна, когда ждала тебя к чаю.

— Ты меня ждала! — Он произнес эти слова с благоговением, словно приносил жертву на алтаре. — Я грубое животное.

— Нет, ты милый, ты мой любимый.

Он опустился на колени и положил голову ей на грудь.

— Простила ли ты меня?

— Давно.

Он старался улыбнуться. Пальцы Ирэн перебирали его волосы.

— Ты счастлив? — спросила она. Он прижался к ней лицом.

— Бог знает, за что ты так меня любишь! — вдруг сказал он.

Это были самые искренние и нежные слова любви, какие он когда-либо произносил. Он вытянул ногу.

— Я переменю эти отвратительные туфли и больше никогда их не надену.

Лодка ожидала их у пристани, представлявшей из себя небольшой деревянный плот, довольно далеко выступавший в море. Небольшие пароходы могли причаливать к нему. Ирэн была в одном из своих новых вечерних туалетов, от которого Жан был в восторге. Он обязательно захотел помочь ей одеться, благодаря чему на это ушло втрое больше времени.

Ирэн знала, что Эльга наденет лучшее свое платье, чтобы показаться Жану интересной. Так, конечно, и случилось. Она была очень густо напудрена и, как полагается, с накрашенными губами. Ирэн вспоминала время, когда ее подруга была застенчивой, милой маленькой девочкой; отец ее был немец, а мать француженка, и жизнь в родном доме была невеселая. В те времена Эльга была проста и прелестна. Как она с тех пор изменилась! Ее платье поражало своим декольте. На ногах были парчовые туфли с высокими каблуками, украшенные бриллиантами, и чулки такие тонкие, словно их совсем не было.

Поль вышел к ним с моноклем в глазу. Ирэн очень хотелось знать, какого он мнения о своей жене. Она знала его своенравным и капризным мальчиком, но не предполагала, что ему может понравиться женщина такого типа. Она вспомнила одно замечание Ванды по поводу брака: «Люди часто говорят, что мужья более верны своим любовницам, чем женам, но в наши дни измену стало труднее оправдывать, потому что между женами и любовницами, по-моему, совсем мало разницы».

Ирэн казалось, что это замечание подходит к Эльге.

Обед был прекрасный, вина замечательные. Гаммерштейн хорошо умел направлять разговор. За фруктами он заговорил с Ирэн о новой пьесе Гауптмана.

— Для нас это слишком умный разговор, — сказала Эльга, — мы лучше займемся с мсье Жаном хиромантией.

Слушая разбор пьесы, Ирэн все время видела розовую ладонь Эльги, на которой Жан чертил какие-то линии своим тонким указательным пальцем.

При первой возможности она предложила выйти на палубу. Эльга поднялась вместе с ней наверх. Словно огромный пурпурный цветок, небо распростерлось над неподвижной гладью моря. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Огромная золотая луна напоминала фантастическое огненное озеро. Эльга смотрела на берег.

— Я бы хотела, чтобы такая ночь была во время моего медового месяца, — проговорила она. — Но твой гений с пламенным сердцем, наверное, к этому равнодушен?

«Какое глупое созданье», — подумала про себя Ирэн. Ей хотелось крикнуть: «Молчи, не посягай на счастье нашей жизни!», но это было бы слишком грубо, и ее обычная сдержанность восторжествовала и на этот раз.

Эльга посмотрела на нее и засмеялась.

— Близко подходить не разрешается! Хорошо, моя дорогая. Ты знаешь, твой муж очарователен, он мне сказал сегодня, что в присутствии хорошеньких женщин он всегда лучше играет. Очень остроумно, не правда ли?

В это время на палубу вошли Поль и Жан.

— А теперь мы ждем! — воскликнула Эльга. Она подошла к Жану и дотронулась своей рукой до его рукава.

— Ведь вы захватили с собой скрипку, правда?

— Да, она в гостиной. Я сейчас схожу за ней.

— Я пойду с вами.

Ирэн показалось, что на лице Поля промелькнуло выражение неудовольствия; затем, словно почувствовав ее взгляд, он повернулся к ней. Лицо его было любезно и невозмутимо.