Берзарин - Василий Скоробогатов

— Угнанных в немецкое рабство, — продолжал Ключков, — всех физически годных к тяжелой работе, 13 547 человек. Только из одного района.

Подошел повар столовой военного совета. Спросил Берзарина:

— Кофе? Чай?

— Можно и то и другое. Мы уже в общем-то выяснили, кто дрался с нами. Но интересно: какие сведения имеют братья-партизаны?

— Сведения имеем, проверенные неоднократно, товарищ генерал, — ответил Ключков. — Сводку я передал вашему штабу и штабу генерала — командира корпуса. Сброд всевозможный. Впрочем, извините… Разве можно назвать сбродом дивизию СС «Великая Германия»? Ее вы разбили, а остатки вышвырнули и всё же… Разве можно назвать отбросами дивизию СС «Рейх»? 600-я механизированная дивизия — из полевых войск вермахта… Потом мы уточнили, что это не дивизия, а бригада. Ваша армия их раздолбала. Конечно, от каждой остались рожки да ножки. Их еще соберут для формирования так называемых «сборных» частей.

Николай Эрастович похвалил Ключкова за удивительную достоверность его информации, он уже имел сведения о противнике от своей разведки. Был у генерала документ из контрразведки с сообщением, что в урочище Катынь под Смоленском гестаповцы уничтожали поляков из пленных жолнежей, работавших на строительстве дорог. Там устроили нечто вроде скотобойни — немцы отомстили спесивым шляхтичам за их строптивость под Варшавой в 1939 году. Из-за этой строптивости фюрер не смог взять с ходу этот главный город на Висле, Речь Посполитая не сразу сделала стойку «хенде хох!». За все надо платить!

Командарм отпустил партизана Ключкова. Генерала ждали оперативники с планом развития Духовщинской операции. В нее уже внес коррективы штаб фронта. Прибыли представители соседних армий, спецчастей.

Спустя неделю осколочная рана в голени у Ключкова стала немного заживать, он попросил у медсестер помочь ему встретиться с комсоргом или парторгом. Пришел заместитель по политчасти, и Ключков рассказал ему, что летом 1941 года он служил на этом же Северо-Западном фронте. А именно — в 14-й бронетанковой дивизии, офицером взвода управления. Знаком был с Яковом Джугашвили, сыном И. В. Сталина. Ключков рассказал, что в июле немцы уже были в районе Витебска. Фашисты сбрасывали с воздуха десанты из диверсантов, одетых в красноармейское обмундирование. Видно, фашисты уже точно знали, где находится Яков. Комендантский взвод полка и взвод автоматчиков Ключкова специально занимались истреблением диверсантов. Командир дивизиона предлагал в распоряжение Якова автомашину с охраной, чтобы тот мог выехать из зоны военных действий. Но Яков категорически отказался бросить свою батарею. «Я — командир, — сказал он, — должен быть только у орудий. Бежать из батареи — предательство».

Наверное, до гитлеровцев дошло, что десантами сына Сталина не возьмешь. Они обрушили на позиции батареи и дивизиона огонь мощных орудий, которые используются только при взятии крепостей. Всё вокруг оказалось перепаханным снарядами, связь была потеряна. Его, Ключкова, контузило, и он очнулся в лесу среди каких-то вооруженных людей. Догадался — партизаны. Эти вооруженные крестьяне очень надеялись, что Яков спасется, стали искать его по окрестным хуторам. Но не нашли. Когда уже фронт ушел на восток, в руки партизан попала листовка, в которой рассказывалось о пленении офицера-артиллериста Якова Джугашвили. Листовке не поверили, подготовили документы для Якова с другой фамилией.

Он, Ключков, рассказывал о своих поисках, побывал даже на реке Березине, в других партизанских отрядах. Поиски результатов не дали. И все же… Нельзя же полностью исключить возможность… А вдруг Яков — в партизанах, под другим именем? Смущала немецкая листовка. На ней фотография. Яков узнаваем. Фашисты могут ему приписать любые заявления. Ключков показал листовку, которую он сохранил.

Содержание ее, конечно, геббельсовское. Вот текст:

На фотографии, помещенной здесь же, виден Яков Джугашвили, беседующий с немецкими офицерами. И далее поясняется:

Фашисты тиражировали подобные листовки в неограниченном количестве. Разбрасывали с самолетов во фронтовой зоне. Кто был на передовой, тот помнит их, рассеянных по полям и кустам.

Виктор Ключков пожелал служить в 39-й армии. Его зачислили в разведку 2-го гвардейского корпуса, где он воевал до победного дня. Я встретил его в Берлине. Он работал в одной из комендатур. Продолжал заниматься поиском материалов о своем товарище, о Якове Джугашвили, погибшем в фашистском лагере смерти.

39-я армия двигалась вперед. Она участвовала в битве за Витебск, громила врага на участке Витебск — Полоцк, расчищала путь к Северной Двине…

Тела солдат, погибших в этих боях, тела коней поглотила трясина. Но надо было видеть пути, по которым шли полки 39-й… Эти картины нельзя воскресить в сознании. Надо было видеть наших солдат и офицеров, как они, утопая в грязи, рубили лес и хворост — кустарник, сооружая настилы из бревен и веток через топи, как они тащили на своих руках и плечах пушки, минометы, станковые и зенитные пулеметы, повозки с боеприпасами и продовольствием. Этому один Бог свидетель. Нашей безотказной и безропотной труженице освободительной войны — лошадке крестьянской следовало бы поставить в обеих наших столицах памятники, чтобы о ней помнили в веках.

…Сегодня правда о Великой Отечественной войне нередко искажается. Современные фильмы совсем по-другому преподносят военную тематику и будто бросают вызов устоявшимся представлениям о причинах войны, ходе боевых действий, легендарных героях, о тех «точках опоры», что помогли народам СССР выстоять и разгромить гитлеровцев. Муссируется тема заградотрядов, штрафбатов…

Я твердо скажу: в сфере ответственности маршала Ворошилова заградотрядов, штрафбатов и штрафных рот не было и в помине. Не знал их и генерал Берзарин. Эти военачальники были людьми высоких нравственных правил, весьма щепетильными во взаимоотношениях с подчиненными. Во времена их военной молодости хамство, оскорбление человека, унижение со стороны старших по чину и должности могли иметь только негативные последствия. От обиженного, от штрафника можно было легко получить пулю в спину — тогда это называлось «кокнуть». Заградотряд противопоказан для солдат-красноармейцев, штрафбат — унижал и оскорблял. Зачем же сгонять в кучу озлобленных людей и вооружать их? Они вполне могли «кокнуть» того, кто им ненавистен, и даже сбежать в лагерь противника. Ворошилов и Берзарин предпочитали вести людей на смерть, как братьев по оружию, поднимать в атаку личным примером храбрости, вдохновлять честными поступками и сердечным словом. Тогда и отдачу получишь адекватную.