Кластер Войвод: Третье правило крови - Алексей Калугин

– Так давай пока отложим этот разговор, – предложил Грир. – Сначала я должен прочитать книгу. – С его стороны это была чистая отговорка, и все это прекрасно поняли, но не стали акцентировать на этом внимание. – Что стало после того, как ты закончил учебу?

– Ну, вообще-то, гуманитарии никогда не заканчивают учебу. Процесс познания бесконечен, как сама Вселенная. Просто в какой-то момент, продолжая учиться, человек начинает делиться своими знаниями с другими. Закончив свой базовый курс обучения, я решил поработать с Лукориными.

– С Лукориными? – вскинул брови Валтор. – С Татьяной и Лупусом?

– О, нет, – улыбнувшись, покачал головой Бухлер. – Татьяна и Лупус тогда еще были вот такими, – двумя пальцами он изобразил приблизительный размер Лукориных, которых знал Валтор. – Всеми делами в Логове Лукориных тогда заправляли их отец Анатоль и его брат Герман. В то время они как раз налаживали новую установку, которая, по их расчетам, должна была создавать узлы неопределенности четвертого порядка.

– Это очень круто? – поинтересовался Грир.

– Что именно? – не понял Бухлер.

– Узлы неопределенности четвертого порядка.

– Узлы неопределенности порождают пузыри вероятности. Узлы четвертого порядка позволяют создавать пузыри, сохраняющие стабильность достаточно долго для того, чтобы можно было отследить их флуктуационный фон.

– А теперь все то же самое, только для тупых, – попросил Грир.

– Можно своими глазами увидеть, как меняется реальность под воздействием пузыря вероятности.

– Так гораздо понятнее, – удовлетворенно наклонил голову Грир. – Хотя все равно не до конца.

– Лукорины хотели найти алгоритм, позволяющий изменять реальность в заранее просчитанном направлении.

– Так еще лучше, – снова кивнул Грир.

– Разве Татьяна с Лупусом занимаются не тем же самым? – спросил Валтор.

– Совершенно верно, – подтвердил Бухлер. – Но фундамент для их исследований заложили их отец и дядя.

– То есть работа стоит на месте, – сделал вывод Грир.

– Вовсе нет, – протестующе вскинул руку Моисей. – Лукорины продвинулись в этом направлении далеко вперед. Если бы ты только видел долину, в которой расположен их научный центр! Это удивительное место, меняющееся едва ли не еженедельно. Локально меняя реальность по заранее просчитанному алгоритму, Лукорины ни раз выручали жителей Борея в, казалось бы, безвыходных ситуациях.

– Чего же они не помогут вам от айвуров избавиться? – недовольно буркнул Грир. Ему не нравились эти Лукорины, которых так превозносил Бухлер. А Валтор, слушая его, только согласно кивал.

– Как раз сейчас они над этим работают, – спокойно ответил Моисей.

– Когда найдем Хамерхаузена, заедем и к Лукориным, – сказал Валтор так, будто ни секунды не сомневался в том, что они непременно отыщут затерявшегося в Лунном Карантине рамона живым и невредимым.

– Я хочу есть, – сообщила Регина крайне недовольным голосом.

– Столовая закрыта, – огрызнулся Хамерхаузен.

Туман опустился к самой воде, покрыв ее плотным слоем белесого марева, мерно колеблющегося, подобно катящимся в бесконечность волнам. Время от времени легкие, почти неуловимые дуновения ветерка, какие и щекой не почувствуешь, подхватывали хлопья тумана и подбрасывали их вверх, где они неподвижно зависали на какое-то время, а затем снова плавно стекали вниз. Еще более интересные картины возникали, когда незримые воздушные потоки вытягивали из никнущей к воде туманной массы узкие полосы, будто сотканные из легчайшей паутины, и тянули их за собой, закручивая спиралями или сплетая в вязь причудливых орнаментов.

Иногда раздавался плеск воды и из тумана выскальзывали змееподобные щупальца. Хотя, может быть, это и были водяные змеи, но Хамерхаузену казалось спокойнее думать, что это щупальца. Наверное, потому что он точно знал, что спруты и осьминоги не вылезают на землю. Сказать же то же самое о водяных змеях он с уверенностью не мог.

Помимо крошечных островков, вроде того, на котором застряли Виир с Региной, из воды торчали деревья высотой в семь-восемь метров. Внизу стволы их были голые. Примерно на трехметровой высоте в стороны от стволов почти под прямыми углами отходили толстые длинные ветки, облепленные большими листьями овальной формы. На некоторых ветках неподвижно висели большие черные мешки, очень похожие на съежившихся чалкеров, один из которых накануне пытался задушить Хамерхаузена. От его длинных сильных щупальцев на шее у рамона остались багровые кровоподтеки.

Меж тем обитатели водных глубин начали проявлять интерес к клочку суши, на котором оказались люди.

Сначала на траву выползло причудливое в своей нелепости существо, похожее на помесь ящерицы с рыбой. Размером существо было с две ладони. У него было вытянутое тело, покрытое чешуей, и непомерно огромная голова с двумя большими выпученными глазами. Существо передвигалось по суше короткими прыжками. Опираясь на передние плавники, оно отталкивалось раздвоенным хвостом. Тело его изгибалось будто пружина, затем резко распрямлялось и взлетало вверх. Шлепая большим губастым ртом, существо издавало хлюпающие звуки. Допрыгав до выпирающего из земли корня колючего кустарника, существо обхватило его плавниками и поползло вверх. Добравшись до высшей точки, оно устроилось поудобнее, обернув хвост вокруг корня, и вдруг издало низкий стонущий звук, абсолютно не вяжущийся со всем его комичным обликом. Быть может, звуки, издаваемые то ли рыбой, то ли ящерицей, служили для того, чтобы отпугивать более крупных хищников. Но, с другой стороны, чтобы выжить в кишащих мерзкими тварях водах, любое, даже самое маленькое существо должно уметь кусаться.

– Я хочу пить! – заявила Регина.

Хамерхаузен молча указал рукой на воду.

В ответ Регина скроила презрительную гримасу, давая понять, что ей такие шутки не по душе.

«А что ей вообще по душе?» – подумал Хамерхаузен.

Но подумал он об этом между прочим, поскольку все его мысли сейчас были даже не о том, как выбраться с острова, на котором они невесть как оказались, а о том, что они уже безнадежно опоздали. Не увидев живых людей рядом с остовом сгоревшего квада, рамоны продолжат свой путь в полной уверенности, что никто из экипажа не выжил. В свою очередь, это означало, что им придется самим выбираться не только с этого клятого болота, но и из Усопья. Хамерхаузен искоса посмотрел на Регину – рыжая этого, похоже, не понимала. А если и понимала, то очень искусно это скрывала.

Хамерхаузен присел на корточки, положил руки на колени и уставился на туманную дымку над водой. Стыдно сказать, но в голове у него не было ни единой дельной мысли. Более того, он был почти уверен, что никогда прежде не оказывался в столь же безвыходной ситуации.

Что было делать?

Лезть в воду – самоубийство.