Путин. Наш среди чужих - Ольга Видова

О планах Ходорковского проговорился американский журналист Дэвид Хоффман, сочинивший книгу о российских олигархах, где писал следующее: «Честолюбие Ходорковского, однако, еще не было удовлетворено. 22 апреля 2003 года «ЮКОС» объявил о новых планах слияния с «Сибнефтью», нефтяной компанией, созданной Борисом Березовским… Теперь объединенная компания, компания, которую собирались назвать «ЮКОС-Сибнефть», могла занять четвертое место в мире по размерам добычи. После объединения гигантская компания стала бы привлекательным объектом для поглощения и приобретения другой нефтяной компанией. В этом и заключались намерение и самая честолюбивая цель Ходорковского: создать свою империю, а затем продать ее «Эксон-Мобил» или «Шеврон-Тексако». Сделка сулила фантастическую прибыль».

Телеведущий Владимир Соловьев о случившемся тоже высказался достаточно ясно: «По отношению к Ходорковскому у меня есть внутреннее ощущение, что свершилась достаточно российская по своей природе, то есть корявая, но справедливость. Часто мы пытались проводить исторические параллели, вроде: «В 30-е годы американцы не могли ни за что другое посадить Аль Капоне, кроме как за неуплату налогов, вот и с Ходорковским мы пошли тем же путем».

Ведущий телепрограммы «Посткриптум» Алексей Пушков считал тогда, что Ходорковский предпринял попытку прямой конвертации денег во власть, как в обменном пункте. «Человек заявил: «У меня 15 миллиардов, хочу обменять их на власть в России». Операция была сорвана. Говорят, что это недемократично. А Ходорковский действовал демократично? Как получены 15 миллиардов? Вообще имеет ли человек право покупать власть? Вся история олигархата в России есть стремление обратить деньги во власть. Это делали Березовский и Гусинский с помощью СМИ и финансов. Когда Гусинский через НТВ помог Ельцину выиграть выборы 96-го года, это была конвертация медийного ресурса во власть. После того как Коржаков в 94-м году по указанию Ельцина провел против Гусинского операцию «Мордой в снег», тот понял: с властью в России не надо конфликтовать, ее нужно покупать, и не обязательно деньгами. Можно — дозированной информацией, медиаатаками с дальнейшим их смягчением, поддержкой на выборах… Березовский за услуги даже сумел получить должность в госаппарате — стал замсекретаря Совета безопасности, отвечал за Чечню — больший абсурд трудно придумать!»

Алексей Пушков привел высказывание Невзлина о кремлевских интригах: «Мы Ельцина все равно обыграем, потому что если он учился играть в домино, то мы давно уже научились играть в шахматы».

И дальше Пушков продолжает развивать свою мысль: «Логика Ходорковского такова: при уме и больших деньгах в России можно сделать все. Ему и сподвижникам уже казалось, что они разыграют блестящую партию по превращению Путина в фиктивного президента. А реальным руководителем страны будет Ходорковский — через купленный контроль над думой и Советом Федерации. А власть не стала играть ни в домино, ни в шахматы — просто перевернула стол. Некрасиво? Возможно».

Путин понимал, что формирующееся общественное мнение о несправедливости свершившегося в 90-е годы распределения национального достояния закономерно приводит к мысли о целесообразности огосударствления крупных олигархических компаний, а не о новом перераспределении его по лояльным к власти частным карманам.

Жестко осадив Ходорковского, Путин показал: внутренней и внешней политикой России будет заниматься государство, а не отдельные, пусть даже очень богатые, люди.

Позиция Владимира Путина была однозначно выражена им в интервью «Нью-Йорк таймс»: «У нас есть категория людей, ставшая миллиардерами, так сказать, за один день… Государство назначило их миллиардерами. Оно раздало огромную собственность практически даром. Они сами говорили: «Меня назначили миллиардером». Потом они стали считать, что они — любимцы богов, что им все разрешено».

Самые дальновидные в олигархической среде поняли, что хотел сказать Владимир Путин. Президент решение для себя принял: все, кто не будет выполнять волю государства, учитывать его интересы, будут либо изгнаны из России, либо «присядут на дорожку».

Со временем первоначальный накал страстей вокруг «ЮКОСа» и Михаила Ходорковского начал стихать.

«Запад довольно быстро успокоился в первую очередь потому, что отношение к Ходорковскому там никогда не было однозначным: в начале 90-х тот довольно весело себя вел с иностранными инвесторами и принципиально ничем не отличался от других российских бизнесменов, которые рассматривали Запад как тупую дойную корову…

В любом случае можно сказать, что дело Ходорковского уже давно перестало быть столь интересным — как в России, так и на Западе, — как хотелось бы самому Ходорковскому. Ну и, конечно, история с подачей прошения об условно-досрочном освобождении показала, что Ходорковского уже реально сломали. Его заставили признать правила игры системы, и когда он попытался выскочить, а его публично унизили, объяснив, что он на самом деле не прочувствовал и не искупил свою вину, — то от этого, я думаю, ему стало вдвойне тяжело. Его и унизили, и оставили сидеть в тюрьме», — писал Владимир Соловьев.

А Николай Злобин, эксперт по российско-американским отношениям, откровенно написал в своей книге «Противостояние. Россия. США»: «Мысль о политическом одиночестве Владимира Путина, его дистанцировании от российской элиты и нелюбви к ней впоследствии стала почти общим местом в рассуждениях о российской политике. Да, я тогда наглядно убедился, что Президент России Владимир Путин презирает российскую элиту, а она его боится и поэтому изображает колоссальную преданность и лояльность. И понял, что оппозиции будет очень и очень тяжело бороться с Путиным, ибо в голове у Президента сформировалась достаточно цельная концепция развития России».

В мае 2005 года, после длительного судебного процесса, Михаил Ходорковский был признан виновным в мошенничестве и осужден на 9 лет тюрьмы.

Путин понимал, что ограничение роли компрадорских олигархов в решении государственных вопросов, превращение крупного капитала в социально ответственную часть общества возможно только лишь при смене внутреннего политического вектора.

В этой связи интересно, что аналитики не раз обращали внимание на некоторые «странности» в посланиях нового президента народу.

Во-первых, входя во власть, Владимир Путин достаточно четко обозначал границу между государственной властью и бизнесменами, тем самым как бы дистанцируясь от них.

Во-вторых, уже в послании 2001 года Путин, торжественно провозгласив: «Я хочу сказать определенно: мы не боимся и не должны бояться перемен», ничего существенного о грядущих переменах не сказал.

Первое послание носило программный характер. Цели ставились стратегического масштаба. Одна из них была сформулирована так: «Вакуум власти привел к перехвату государственных функций частными корпорациями и кланами. Они обросли собственными теневыми группами, группами влияния, сомнительными службами безопасности, использующими незаконные способы получения информации».