Мертвые Игры. Книга 3. О темных лордах и магии крови - Елена Звездная

И все мысли по поводу несправедливости жизни улетучились сами. Ну почти, просто, когда грязная и измазанная в земле я протискивалась мимо толпящихся перед громадным зеркалом и некромантки, напуганные тем, что я могу испачкать их наряды, ругались на меня не особо приличными словами, я снова подумала о несправедливости. В душевой и вовсе захотелось расплакаться, пока никто не видит.

Нет, ну почему?! Ну вот если бы не эти Мертвые игры, я бы сейчас тоже готовилась к балу, бегала к куратору делать прическу, разукрашивала ноготки мерцающей росписью… Эти самые ногти я как раз в данный момент пыталась вымыть — падала я сегодня много и часто, грязи под мои коротко стриженные коготки набилось изрядно, руки шершавые, обветренные, жуткие даже по меркам ходящих вечно с мозолями на пальцах артефакторов. Наверное, я все-таки разревелась с досады, но, помня о сказанном Гаэр-ашем про пятнадцать минут, торопливо домылась. Кое-как высушив волосы, завернулась в полотенце, грязные вещи кинула в свой ящик в душевой, намереваясь постирать, когда вернусь, и направилась в свою комнату.

— Тьма, ты еще и мокрая!

Эйна Вен, моя бывшая одногруппница, стояла в изумительном изумрудно-зеленом платье, обмахивалась изящным веером и презрительно смотрела на меня. Странно, что тут не оказалось Унны Вейлар, их вечной заводилы.

— То есть тебе мало было того, что ты нас едва не испачкала, теперь еще и обмочить пытаешься! — воскликнула ее подружка, Тана Элит.

А с меня, между прочим, даже не капало! Обидно, причем именно из-за несправедливости. Но я сдержалась и смогла, гордо подняв подбородок, пройти мимо и даже нашла один положительный момент — после слов Таны все передо мной расступились, так что не пришлось протискиваться вдоль стеночки.

В комнату я тоже вошла гордо, а вот уже там, за закрытой дверью, забегала, торопливо одеваясь. Кстати, тренировочный костюм у меня остался всего один, так что ночью ждала стирка. Грандиозная. Потому как грязь отмыть еще можно, а вот останки нежити — очень сложно. Прибегу с бала, проверю, как там Норт, и, надеюсь, до утра хватит времени на стирку, сушить буду уже магией. Еще бы найти время с этой самой магией разобраться… но об этом подумаю позже.

Норт сейчас был важнее. И тут я вспомнила, что он даже не поел толком ведь! В итоге время, оставленное на то, чтобы высушить волосы, я потратила на бег в столовую, там набрала ночного супа, уже имеющегося на столике в углу, налила крепкий сладкий чай в высокую глиняную кружку, подхватила еще пару булочек и с подносом вернулась обратно в фойе женского общежития.

Очень напрасно — вереница прекрасных некромантских фей как раз спускалась по лестнице, а тут я — растрепанная, с шапкой под мышкой и подносом в руках.

— Да, у всех свои ценности, — издевательски прокомментировала мой вид одна из адепток. — Не знала, что ты, Каро, походу на бал предпочтешь ночной жор. Растолстеешь, деточка.

Ее замечание было поддержано всеобщим издевательским смехом.

Никак не отреагировав, молча свернула в кладовую, услышав брошенное в спину:

— Идешь рыдать в тишине и одиночестве, Каро?

А я взяла и дверь закрыла, чувствуя, что еще немного и кого-то ждет сожжение по методу Крайслера! Или Бертона! Правда, второе уже из запретной магии, но вот очень хотелось бы взять и применить сжигание всего волосяного покрова на теле жертвы! Однако сдержалась, подошла к стене и вывела знак открытия прохода.

Проход открылся моментально, шагнув, я поторопилась миновать вены, бросив мимолетный взгляд на сердце Некроса. Живое, уверенно бьющееся, защищенное ректором, огромное сердце некогда самого громадного дракона во всех мирах.

— Привет, сердце, — прошептала я.

Конечно, мне никто не ответил, но я все равно после этого шла и улыбалась, понимая, что живу не зря — вон сердце оживила.

Дойдя до конца полупрозрачного туннеля, я вновь вывела символ открытия, на сей раз с параметрами четвертого мужского общежития, просчитывая, где сейчас окажусь.

Оказалась в кладовой, вышла из нее и попала в толпу некромантов в парадных черных костюмах. Все с гладкими прилизанным прическами, черными розами в петличках камзолов, в начищенных до блеска туфлях и… с удивленными взглядами на меня.

— Трупов, — поздоровалась со всеми.

— Э нет, нам сегодня желательно тел, причем женских, — хмыкнул кто-то.

— Ладно, тел вам, — изменила я форму приветствия.

Адепты рассмеялись.

— И понежнее, — вставил еще один некромант.

— Тел вам, и понежнее, — миролюбиво согласилась.

— И покрасивее, — добавил кто-то из задних рядов.

— И посговорчивее, — еще какой-то адепт справа.

— Ну у вас и запросы! — Я и сама улыбалась уже.

Адепты расступились передо мной, а кто-то и спросил:

— Помочь с подносом?

— Спасибо, он не тяжелый, — ответила я, уверенно направившись к лестнице.

— Как сказать, — хмыкнул какой-то из некромантов, — никогда не думал, что девушки столько едят.

— Так я не для себя, — сообщила очевидное же.

И вдруг позади как-то стало сумрачно. И тишина повисла. Какая-то давящая. И затем я услышала напряженный вопрос:

— Риа, а ты куда?!

Вопрос был странным. Нет, ну действительно странным — мне казалось, что все здесь знали, что я почти постоянно хожу к Норту, это ни для кого секретом уже не являлось.

Именно поэтому вопрос и насторожил.

Медленно повернувшись, я отыскала взглядом спросившего — это было не сложно, все остальные как-то отводили глаза, а он прямо смотрел. И я его узнала — парень с шестого курса, адепт Аргус, у которого нежитью был горгул Гархш и который защищал меня в день моего рождения. И парень на меня так виновато смотрел, и было видно, что он мне сочувствует, а возможно, даже и жалеет. Скорее жалеет… С чего бы, да? Сердце от чего-то сжалось.

— Он не один? — почему-то догадалась я.

Аргус отвел взгляд.

К сожалению, об этой стороне жизни я знала. Отчим после смерти мамы позволял себе многое. И женщин в тот период было немало. И несколько раз я заставала крайне неприличные сцены, и… и я вдруг поняла, что там, на кровати, где я так часто спала, сейчас… Почему-то стало больно. Больно настолько, что удержать на лице улыбку мне не удалось.

«Норт любит тебя», — вспомнились мне слова мертвой леди. И я только сейчас поняла, что поверила ей тогда. Правда поверила… я… я почувствовала, как стало больно. Больно настолько, что тяжело было сделать вздох.

— Аргус, — упавшим голосом позвала я.

— Нейл, — представился парень.

— Нейл, — неимоверным образом каждое слово давалось очень трудно, — ты не мог бы…

— Конечно.

Он подошел, забрал у меня поднос.