Первое испытание - Анна Одувалова

– Не за что прощать, – слова дались с трудом из-за застывших комком в груди рыданий. – Можно подумать, я сопротивлялась? Просто не спрашивай, почему избегаю тебя. Мне так проще.

– Это не выход.

– Для меня выход. Обещаю ходить на твои занятия, но вне их постараюсь держаться подальше. Ты уж извини, у меня не получается дружески улыбаться.

– А зря, – грустно заметил он. – Тебе идет улыбка.

– Не нужно, – остановила я парня. – Мне всего лишь хочется забыть. Не препятствуй этому, хорошо?

– Воспоминания настолько неприятны?

– Какая разница? – горько усмехнулась я. – А сейчас, прости, нужно идти. Мы договорились встретиться с Ксюшей в столовой. Она, наверное, уже ждет, а мне еще необходимо заглянуть к Елене Владленовне.

– Зачем тебе эта… – Влад сморщился, не в силах подобрать верное слово.

– Она нам давала коллективное задание на парах, я ничего не делала. Валяла дурака всю неделю. Знаешь почему?

Влад вопросительно приподнял бровь, показывая, что с любопытством слушает, а я, воодушевленная его молчаливой поддержкой, продолжила:

– Мне выпала самая неприятная часть – сдать коллективный труд и с честью вытерпеть два ушата помоев на голову за всех. – Я с надеждой посмотрела на молодого человека и спросила: – Теперь-то можно идти? Впереди меня и так ждут не самые приятные минуты.

– Предлагаешь не портить тебе настроение раньше времени? – грустно уточнил Влад.

– Именно так, – согласилась я и проскользнула в коридор, на пороге придержав дверь, пока гость выходил.

– Я так понимаю, бесполезно предлагать проводить тебя?

– Бесполезно, – покачала головой я, утомившись от бессмысленного разговора. – Это совершенно ни к чему. Я уже не путаюсь в здешних коридорах.

– Я бы сказал больше. Ты разбираешься в здешних коридорах лучше, нежели следует. Удачи с Еленой.

– С Еленой? – усмехнулась я, пропустив намек на прогулки в катакомбах. – Не думала, что кто-то даже за глаза рискует называть ее так.

– Я вообще рисковый и к тому же знаком с ней очень давно, – улыбнулся он напоследок и быстро, пока не успела отскочить, поцеловал меня в щеку. Я растерянно замерла, а он стремительно развернулся и ушел.

Я не понимала этого парня. То приказывает не бегать за ним, то целует меня, то избегает, то беспокоится и просит прощения. Наверное, и сам Влад Катурин не способен разобраться с тем, что творится у него в голове. Я испытала облегчение, когда попрощалась с ним.

Разговор ни о чем меня вымотал, и, едва поднявшись из подземного перехода на первый этаж, я поняла, как сильно проголодалась, поэтому направилась сразу в столовую, решив, что Елена Владленовна подождет, пока я поем. Все же обед в половине пятого вечера – это и так очень поздно. Позже может быть только ужин.

Быстро перекусить не получилось, мы, как всегда, заболтались с Ксюхой, и в результате, когда я с ужасом посмотрела на часы, было почти шесть вечера.

– Вот черт! – всполошилась я. – Мне же еще нужно успеть к Елене Владленовне. Ее уже, наверное, нет на месте.

– Поищи на третьем этаже в триста семнадцатой, она там живет, – посоветовала Ксюха, залпом допивая остывший чай. – После четырех вечера эта мегера в кабинете не появляется.

– А удобно идти в не рабочее время? – засомневалась я.

– Алин, в этом лицее у всех преподавателей рабочее время двадцать четыре часа в сутки. Зря, что ли, они здесь живут и получают такие зарплаты? Сходи, никто тебя не прогонит. Даже Елена Владленовна.

Идти к помощнице директора не хотелось. Я чувствовала себя неуютно и смущалась. Все же комната – это личное пространство, и решать там учебные вопросы неудобно. Я замерла перед дверью, не решаясь постучать, и услышала доносящееся из помещения странное, шипящее пение. Любопытство победило тактичность. Я тихонько, стараясь не дышать, толкнула дверь и обнаружила, что она не заперта. В маленькой прихожей, ничем не отличающейся от нашей, было темно. Если бы звуки, доносящиеся из комнаты, не напоминали бы столь отчетливо змеиное шипение из моего сна, я бы ни при каких обстоятельствах не стала подкрадываться ближе. Мне было неловко, стыдно и в то же время интересно. С одной стороны, я очень боялась увидеть что-нибудь личное, а с другой – жаждала проникнуть в лицейские тайны.

То, что я заметила в комнате, погруженной в полумрак, смутило и напугало одновременно. Щеки вспыхнули, когда взгляд наткнулся на нашего проверяющего в расстегнутой рубашке. Мужчина сидел, развалившись в кресле. Его пустые глаза неотрывно смотрели на извивающуюся в странном, завораживающем танце Елену Владленовну. Узкое, черное, слегка переливающееся платье в пол походило на змеиный хвост. Плавные, ритмичные движения женщины напоминали танец змеи, гипнотизирующей жертву. Картина была пугающей, и я едва не вскрикнула от омерзения. Помощница директора тихо пела – шипение и пересвистывание, но ни одного членораздельного слова. Погружая в транс своего гостя, Елена Владленовна, похоже, и сама не замечала ничего вокруг. По крайней мере, мое присутствие до сих пор не раскрылось.

Гибкое, грациозное тело, затянутое в строгое черное платье, напоминало маятник. Ладони двигались из стороны в строну, как в индийском танце, и притягивали взгляд замершего в кресле мужчины. Похоже, он не видел ничего, кроме гипнотизирующей его женщины.

– Спи, – шепнула она, наклонившись, и проверяющий послушно закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. – А когда проснешься, будешь делать то, что я скажу.

Я вжалась в стену, стараясь не дышать, страх быть пойманной на месте преступления оказался так велик, что у меня задрожали колени, но, к счастью, Елене Владленовне было не до меня. Она подошла к одной из стен и провела руками по ее поверхности. Я с удивлением увидела, как между ладонями помощницы директора и книжными полками замерцало голубоватое пламя. Два резких жеста, напоминающих позы в танце, хлопок, едва заметное движение шеей вперед-назад, знакомое мне с занятий восточными танцами, и часть стены отъехала в сторону, открывая еще один тайный проход. Елена Владленовна шагнула в темную нишу, и полки на стене вернулись обратно в исходное положение.

Ладони стали липкими от ужаса, колени дрожали. Я, пытаясь переварить увиденное, опустилась на пол в прихожей и прижалась спиной к низкой обувной тумбочке. Нужно было бежать куда глаза глядят, но встать не получалось. К тому же несносный внутренний голос заставлял пройти в комнату и посмотреть, жив ли гость Елены Владленовны. Немного успокоившись, я поднялась на ноги и шагнула к дивану. Как и предполагала, мужчина просто спал. Его тяжелое дыхание слышалось от самого входа в комнату, и я, выдохнув с облегчением, повернулась к стене, за которой скрылась помощница директора. Похоже, мое неуемное любопытство могло победить любой страх.

– Всего лишь одним глазком, – пообещала я себе и кинулась к книжным полкам, постоянно оглядываясь на мужчину, спящего в кресле. Не хотелось бы, чтобы он проснулся в самый неподходящий момент. Если бы мне кто-нибудь месяц назад сказал, чем я буду заниматься и в какие странности верить, я бы подняла его на смех. А сейчас стояла перед стеной, стараясь копировать жесты Елены Владленовны. Я поднесла ладони к полкам, почти касаясь корешков книг, и медленно развела руки в стороны. Кожу обожгло вспыхнувшее пламя, казалось, что трогаешь раскаленную на летнем солнце крышу, обжигает, но не так сильно, как открытый огонь. Я, сосредоточившись, попыталась повторить все движения помощницы директора у стены и в заключение, как и она, хлопнула в ладоши. Я не ожидала, что у меня получится, поэтому, когда часть стены отъехала в сторону, едва не кинулась с визгом в коридор, но сдержалась и, превозмогая страх, заглянула в тайное помещение.