За Уральским Камнем - Сергей Жук

Обложили город по всем правилам, не хуже крымских татар. Лучшие стрелки засели в кустах, овражках, за камнями, и не дай бог зазеваться или без опаски выглянуть из бойницы. Стрела тут же поразит цель. Ладно если не убьет, но искалечит знатно. Боевые наконечники надели на стрелы охотники. Где только их взяли? Старые казаки сказывают — монгольские. Железные трехгранные наконечники глубоко впиваются в тело. Обратного хода нет, кровь из раны не бежит. Одно спасение — проткнул плоть на проход, извлек стрелу, и крови ход дать. Ну а потом снадобье целебное, да повязка плотная да чистая. А если нет снадобья, то первое средство — живица пихтовая.

В первые дни осады многие молодые защитники искалечены. Убитых несколько человек, не больше пяти, а раненых тьма. Из тех, что на стенах, многие с повязками. Орда большая, на приступ идет со всех сторон, растянутся защитники, каждому не меньше пятидесяти шагов стены приходится. Ладно бабы да хлопцы ружья заряжают, камни метают да воду кипятят и льют на вражьи головы. Большая от них помощь. Но если до рукопашной дойдет, тяжело придется. Баба в рукопашной не боец, только сгинет зря. Выбились из сил казачки, некому их менять. День и ночь на стенах. Спишь вполглаза. Заснешь крепко, заберется смельчак какой да заколет тебя, как скотину бессловесную. Лучше днем заснуть, когда народ крутится. Опять татары днем лезут! Вот так и держится казак, где только силы берет?

Следующее утро принесло воеводе еще больше неприятностей. Чуть свет прибежал посыльный хлопец и позвал воеводу на стены.

— Что там опять без меня десятники да сотники шагу ступить боятся! — бурчал он просыпаясь.

— Там, воевода, остяки пушки притащили, по нам шибать собрались, — по секрету, шепотом, сообщил малой.

Воеводу чуть удар не хватил. Это конец. Сейчас расшибут крепостные ворота, ворвутся в город, смерть и огонь сотрет Березов с лица земли Сибирской. Эта картина очень четко предстала перед воеводой. Не раз приходилось ему видеть русские города, сожженные крымскими татарами. Обгоревшие трупы, запекшаяся кровь, пепел и жуткий смрад над землей.

На ватных ногах он поднялся на стену. Прикрываясь засекой, инородцы суетились вокруг двух пушек. Хороши пушки, это воевода понял сразу, то что надо для ворога. Калибра хоть и небольшого, пушки выделялись своей длиной, а это означало, что стрелять они будут подалее, чем березовские.

Весь день инородцы пристреливали орудия. Сноровки в этом деле им явно недоставало. Много сожгли пороха, загубили одну из пушек, прежде чем их ядра стали долетать до стен города. Да и сами покалечились изрядно, когда одно из орудий разорвало. Уж сильно туго забили большой заряд пороха.

Потешались казаки над инородцами, не верили, что у них получится. Но вот вышла оказия. Шибануло ядро об городские ворота. И всем стало ясно, что два, три десятка таких ядер — и разлетятся тесаные, листвяжные ворота в щепки. Но сумерки легли на землю, и решающий час отступил.

Небольшая четырехвесельная ладья шла в Березов. Плутая по бесчисленным протокам, без проводника, натыкаясь на враждебные заставы, Юрий Шатров-Лугуев с товарищами упорно пробивался к городу. С великим трудом он выправил свое назначение на службу сотником в Березове. Получив весть, что Шорин возвратился в Сибирь, он извел своими просьбами Тобольского воеводу, и тот скрепя сердце дал ему добро. Еще проходя Белогорье, бывалый воин догадался, что весь север охвачен восстанием. Вот уже который день скрытно, под покровом тумана или ночи он кружит по протокам вокруг города.

Сегодня что-то произошло, все остяки стянулись в центральный лагерь и устроили пир. Но было не до выяснения причин их ликования, и он, до предела напрягая гребцов, зорко всматриваясь в ночную мглу, проскочил под стены города. Стража, услышав родную речь и разглядев казаков, открыла ворота. В городе поднялся радостный шум. Ведь даже столь небольшая помощь подняла дух у защитников, особенно после столь тяжелого дня.

На шум поднялся и воевода. Князь Волынский спешно собрал совет. Он внимательно познакомился с грамотой, представленной Шатровым, и тщательно изучил печать и роспись Тобольского воеводы Катырева-Ростовского. Подозрительный воевода рассмотрел и лихого сотника. Он слышал о его заслугах, но весьма сомневался в них.

— Добрые воины прибыли к месту и ко времени. Хотя это мало что меняет, — произнес воевода.

Юрий обвел взглядом присутствующих. Люди, по всему, бывалые, но лица грустные и усталые. Ему уже поведали о березовских событиях, и он считал положение серьезным, но никак не безнадежным. Приходилось попадать и в большие передряги.

— А где князь Черкасский? Я слышал, что он в городе? — спросил сотник.

— Князь под надзором. Есть недобрые слухи, — отвечал воевода, а самого пот прошиб. — Сотник-то князю Шорину приятель! Одна шайка-лейка! Упаси, Господи!

— Ты, воевода, со страху, видать, умом тронулся! — вскипел Шатров-Лугуев. — Сей же час освободи князя.

Все присутствующие неожиданно поддержали сотника. Тому ничего не оставалось, как согласиться, но недоверие только возросло.

«Кругом заговорщики, — подумал он. — Может, стоит переметнуться живота ради?»

Он сам лично направился к Черкасскому, снял стражу и был весьма с ним любезен. Более того, он поручил ему и сотнику командовать обороной города, а сам, засев в своих хоромах, через соглядатаев стал внимательно наблюдать за ходом событий.

Утром начался обстрел города, вернее, городских ворот. Накануне пристрелянное орудие периодически метало ядра в ворота города. Со стен наблюдали пороховую вспышку, грохот пушки и страшный удар ядра. Сотрясались стены, ворота трещали сначала грозно, как бы огрызаясь, но в дальнейшем это все больше напоминало стон.

По приказу Черкасского разобрали несколько свежих изб. Бревна пошли на сооружение частокола, который встал сразу за воротами. На какое-то время он сдержит нападающих.

Шатров с утра находился на стенах. Внимательно наблюдал он за действиями пушкарей. Местность в округе изучил до кустика, до самого маленького овражка.

Первый день обстрела ворота выдержали. Мощные навесы толстыми коваными полосами продолжали держать изрядно потрепанные тесаные бревна. Но завтра держать будет нечего.

За полночь Шатров и Черкасский долго о чем-то совещались. Воеводе тут же донесли о встрече.

— Так и есть, заговор. Утром переметнусь к ним. На Москве нынче это дело обычное, — решил он. — На все воля Божья. Вот тебе и сытное спокойное воеводство.

А между тем сотник придумал, что делать. Наблюдая за пальбой с крепостной башни, он заметил бухарца, который распоряжался возле пушки. Только уничтожив этого пушкаря, а заодно и пушку, можно спасти город. Несколько раз он пытался срезать пушкаря из пищали. Отобрал самое лучшее, что была в городе, но пули не доставали, зря только порох извел да оружие загубил. Сам чуть без глаз не остался. Ударом конницы тоже не достанешь. Бухарец засекой орудие прикрыл, не пробьешься, только людей загубишь. Выход был только один.