Воин и дева. Мир Николая Гумилева и Анны Ахматовой - Ольга Черненькова

Не убил, не проклял, не предал, а страдает от мысли, что кто-то ее обидел. Трогательное великодушие, подлинное, не показное. Непостижимая высота любви.

Видимо, после этого аборта Анна Андреевна не могла больше иметь детей.

В конце мая супруги уехали в Слепнево. Отношения раскалены, Анна не желает больше вести двойную жизнь. Для нее это состояние нестерпимо. Ошибка и страшный урок ей дорого стоили. И здесь, в семейном доме, в имении, рядом с сыном, она снова убеждается в неправильном ходе вещей.

Гумилев зовет приехать М. Лозинского как миротворца и хорошего человека, который благотворно действует на Анну. К его мнению она прислушивалась. В письме Лозинскому Николай Степанович даже пытается шутить: «Я почему-то, как Евангелью, поверил, что ты приедешь, и ты убьешь веру в неопытном молодом человеке, если только подумаешь уклониться». Дальше он признается: «О каких-нибудь делах рука не поднимается писать; лучше поговорим». Лозинский не успел приехать или, вернее, не смог: его жена должна была скоро родить. Семейная драма Гумилевых стремительно близилась к кульминации.

Татьяна Адамович, видимо, давила на Гумилева, ее не устраивал статус любовницы. Николай по-дружески поделился своими сомнениями с женой. Ему казалось, видимо, что теперь он может ей об этом говорить, имеет право. У Тани неприятности в институте, где она преподает систему Далькроза, из-за ее социального статуса. Якобы в институт пришли какие-то дамы, чтобы выбрать для своих детей учительницу танцев. Когда начальство предложило им Татьяну Адамович, эти дамы вдруг заявили: «Что вы, что вы – она любовница Гумилева». Так рассказывала Таня, очень расстроенная из-за испорченной репутации.

Гумилев явно не собирался разводиться, он просто делился с женой трудностями, надеясь найти какое-то трезвое решение. Анна скептически отнеслась к рассказу Адамович и, конечно, разгадала нехитрый прием воздействия на любовника. Ахматова объяснила мужу, что это все фантазия: совершенно неправдоподобно, чтобы какие-то дамы знали об их взаимоотношениях. Да если бы и знали, они что, искали непременно невинную учительницу? Даже если допустить, что искали, стали бы они во всеуслышание заявлять об этом, да еще в казенном учреждении, да еще местному начальству?

Николай Степанович легко согласился с ней. Да, фантазия. Может, ему нужно было подтверждение собственным выводам. Кажется, он сам уже устал от этих отношений. И на кону стояла семья, Анна, от которой он вовсе не собирался отказываться.

А она не хотела больше играть навязанную ей роль, не хотела больше свободы, которая для любой женщины как благотворна, так и губительна. Анне необходима была ясность: неопределенность всегда мучительна для женщины. В поисках этой определенности Анна нашла письма Татьяны к Гумилеву. И всю ночь читала их…

Человек сам наказывает себя за нарушение правила не читать чужих писем, дневников и т. д. Он погружается в ад, узнав то, что не предназначалось ему. Анна не выдержала:

– Николай, нам надо объясниться!

Объяснение на всю ночь. Гумилев предложил развод. Вынужденно ли сказал, спровоцированный скандалом, в порыве ли, но слово прозвучало. Анна тотчас согласилась: вот она, определенность, пусть даже такой ценой. Только не эта двойная жизнь! Мстительно сообщила об этом наутро свекрови, догадываясь, какова будет реакция.

– Почему? Что? – встревожилась Анна Ивановна.

– Коля сам мне предложил.

Ахматова поставила условие (есть еще рычаг воздействия!): Левушку она оставляет себе. Анне Ивановне угрожала разлука с любимым внуком, которого она пестовала с первых месяцев жизни. Отдать ребенка безбытной, неприспособленной Анне, на руки нянек?!

Анна Ивановна призвала к себе проштрафившегося сына и заявила в присутствии невестки:

– Я тебе правду скажу, Леву я больше Ани и больше тебя люблю.

Чтобы не расставаться с внуком, Анна Ивановна не позволила им развестись. Гумилев, остывший от скандала, легко согласился с волей матери, которую безмерно любил и уважал. Подозрительно легко согласился.

Здесь есть еще одна тонкость, которая решала многое. По закону того времени, как указывает В. Шубинский, основанием для развода могла быть исключительно супружеская неверность. Тот, кто брал на себя вину за измену, лишался права снова вступать в законный брак. А не требовала ли Татьяна обвинить именно Ахматову в супружеской неверности, ведь основания были? Тогда Гумилев смог бы на ней жениться. А иначе какой смысл? Но на это, конечно, Николай Степанович никогда бы не пошел.

До окончательного примирения супругам далеко. Очевидно, условием его был отказ Гумилева от Татьяны. Однако они стали строить общие планы на новый сезон. Хотели снять в Петербурге две комнаты – квартиру С. Городецкого, из которой тот выезжал. Много работать, погрузиться целиком в литературную деятельность. Но… помешала война.

Между тем Николай Степанович едет к Адамович в Литву, а Анна, оставив сына бабушке, в Петербург. Неделю пожила у отца. Гумилев попросил ее продать в «Ниву» очерк «Африканская охота», она продала. Затем, видимо, на эти деньги уехала к матери в Киев, точнее, в Дарницу. О настроении ее можно судить по письму Лозинскому, которое она написала 23 июня из Киева: «За границу я не поеду, что там делать! А дней через 10 буду опять в Слепневе и уже до конца там останусь. Если даст Бог, помру, если нет – вернусь в Петербург осенью глубокой. ‹…› Лето у меня вышло тревожное: мечусь по разным городам, и везде страшно пусто и невыносимо». В Киеве она встретилась с Н. Недоброво, который ждал ее там. Возможно, первое решение было уехать за границу, но в конечном итоге Анна оказалась в Киеве.

Гумилев две недели был у Татьяны в Вильно. Неизвестно, было ли объяснение, но отношения их не прекратились тогда. «Период Адамович», как его определил сам Гумилев, пока еще не закончился, но вопрос о разводе больше не возникал. Ахматова говорила, что резкого разрыва Николая Степановича с Татьяной, по-видимому, не было, все прекратилось постепенно. Однако их роман определенно угасает.

Гумилевым написан рассказ «Путешествие в страну эфира», связанный с его пребыванием у Татьяны Адамович и как-то, видимо, отразивший реалии их общения. Татьяна нюхала эфир и приобщала к этому других, в том числе и Гумилева. Ахматова потом говорила, что, если б она, Анна Андреевна, сделала бы что-нибудь такое, Николай Степанович немедленно и навсегда рассорился бы с нею. При ней он никогда даже не упоминал о наркотиках.