Дочь кардинала - Филиппа Грегори

Мне не нужно быть предсказательницей, чтобы знать наверняка, что в этом доме уже никто никогда не будет спать спокойно и чувствовать себя в безопасности. Этой ночью были введены новые правила борьбы за трон Англии. Это по-прежнему смертельная битва, как и сказал мой отец, когда Ворон пал к его ногам и сложил свою черную голову на поле возле Барнета. Дом Йорков не знает пощады и несет смерть, не ценит ни заслуг, ни прошлого, и нам с Изабеллой не стоит об этом забывать.

Эрбер, Лондон

Осень, 1471 год

Я прислуживаю собственной сестре в доме, некогда принадлежавшем нашему отцу и теперь отошедшему ее мужу, Джорджу. Здесь мне отдают все надлежащие мне почести как родственнице моей сестры, соответствующие ее положению. Пока не истек срок моего траура, меня не ждут при дворе в качестве фрейлины ее величества, королевы Англии, но как только темная осень превратится в зиму, а потом наступит весна, мне придется отправиться во дворец. Там я буду прислуживать и королеве, и своей сестре, а король займется устройством моего брака. Титул моего почившего мужа был передан новорожденному сыну королевы, и теперь он стал Эдуардом, принцем Уэльским, а я потеряла их обоих: и мужа, и имя.

Я помню, как еще маленькой девочкой слышала, что королева приглашала нас с Изабеллой к себе в свиту, чтобы служить ей, а отец ей в этом отказал. Тогда он объяснил свое решение тем, что мы были слишком хороши для того, чтобы прислуживать ей, и его слова наполняли гордостью и теплом мою душу.

Теперь мне нечем гордиться. Я чувствую, как низко пала и что лишена защитника. У меня больше нет ни состояния, ни связей, ни имени. Мой отец погиб как предатель, а мать находится в заключении. Ни один мужчина не захочет взять меня в жены и сделать продолжательницей своего рода. Никто не может быть уверен в том, что я способна родить сына, потому что у моей матери было только две дочери, а я за свой короткий брак с принцем так и не забеременела. Как только закончится мой траур, король Эдуард выберет кого-нибудь из своих незнатных рыцарей, чтобы наградить его за сомнительные подвиги на поле боя небольшим наделом земли из тех, что принадлежали моему отцу, и моей рукой, и я отправлюсь в какую-нибудь деревню выращивать куриц, присматривать за овцами да рожать детей, если я окажусь на это способна.

Я знаю, что не такой судьбы хотел для меня отец. Они с матерью приготовили для своих драгоценных дочерей целое состояние. Мы с Изабеллой были самыми богатыми наследницами в Англии, а теперь я осталась ни с чем. Состояние нашего отца отошло к Джорджу, а все то, что принадлежало матери, будет отобрано у нас без единой надежды на опротестование. Изабелла позволяет им называть мать предательницей и не противится конфискации, которая делает нас обеих нищими.

Наконец, я спрашиваю ее, почему она это делает.

В ответ она смеется мне прямо в лицо. Она стоит возле натянутой на раму огромной шпалеры и делает последние стежки золотой нитью, а ее фрейлины восхищаются рисунком. Швеи придут позже, чтобы закончить вышивку и обрезать нити, и сейчас Изабелла просто поигрывает бесценной золотой нитью в своих руках. Став герцогиней дома Йорков, известного своей любовью к прекрасному, Изабелла сама превратилась в тонкую ценительницу изящных искусств.

– Все же и так ясно, – говорит мне она. – Совершенно.

– Мне – нет, – спокойно возражаю я. – Мне здесь ничего не ясно.

Она аккуратно пропускает нить сквозь основу шпалеры. И одна из ее помощниц придерживает ее для своей госпожи. Потом они все собираются вокруг и начинают восторгаться результатом. Я стискиваю зубы, стараясь сдержать раздражение.

– Мне не ясно, почему ты оставляешь мать в аббатстве Бьюлли и отдаешь ее состояние королю. Почему ты не попросишь его разделить ее имущество между нами обеими, если ему непременно надо его у нее отобрать? Почему ты не попросишь короля вернуть нам хотя бы часть земель отца? Почему нам нельзя оставить себе хотя бы замок Уорик, наш дом? Невиллы жили там испокон веков! Почему ты позволяешь Джорджу забрать у нас все? Если ты не хочешь просить короля, то это сделаю я. Не можем же мы остаться совершенно нищими.

Она передает челнок с золотой нитью одной из своих дам, берет меня под руку и отводит в сторону, чтобы никто не мог расслышать ее слова.

– Ты ни о чем не станешь просить короля. Все уже давно решено. Мать все время пишет ему и всем придворным особам, но это уже ничего не изменит. Все уже было решено.

– Что было решено?

Она колеблется короткое мгновение.

– Что состояние отца отходит королю, а тот с позором лишается всех своих прав и регалий в связи с обвинением в предательстве.

– Но ему не предъявляли обвинений… – начинаю я протестовать.

Но Изабелла сильно щиплет меня за руку.

– Предъявили бы. Он умер как предатель, поэтому разницы никакой нет. Король милостиво передал все его имущество Джорджу. А состояние матери у нее все равно заберут.

– Но почему? Ее же не судили за измену! Ей даже не предъявляли обвинений!

– Ее состояние перейдет к наследнику. То есть ко мне.

Я замолкаю, чтобы понять то, что только что было сказано.

– А как же я? Я ведь тоже наследница матери, как и ты. Все наследство принадлежит нам обеим в равной мере.

– Я дам тебе приданое при заключении брака, из своей доли наследства.

Я смотрю на Изабеллу, которая наконец отвела взгляд от окна и напряженно смотрит на меня.

– Ты должна помнить, что была женой претендента на трон Англии и должна понести за это наказание.

– Но наказываешь меня за это ты!

Она качает головой:

– Наказывает дом Йорков, я всего лишь его герцогиня. – На ее губах играет хитрая улыбка, словно в напоминание мне, что это она оказалась замужем за победителем, а я просчиталась, выйдя замуж за неудачника.

– Ты не можешь вот так взять и лишить меня всего, оставив нищей!

В ответ она лишь пожимает плечами. Конечно, может.

Я отступаю от нее на шаг.

– Изабелла, если ты со мной так поступишь, я перестану считать тебя сестрой.

Она снова берет меня за руку:

– Я твоя сестра, и я позабочусь о том, чтобы ты весьма удачно вышла замуж.

– Я не хочу удачного замужества, я хочу свою долю наследства. Я хочу земли, которые нам собирался отдать отец. Я хочу состояние, которое собиралась оставить мне мать.

– Ну, если ты не хочешь выходить замуж, то есть еще один способ… – Она задумывается.

Я молча жду.

– Джордж говорит, что может добиться для тебя разрешения присоединиться к монахиням в монастыре. Тогда ты сможешь быть с матерью, если ты так этого хочешь, в Бьюлли.

Я с ужасом и недоверием смотрю на нее:

– Ты готова оставить мать в заключении на всю жизнь и меня запереть вместе с ней?