Тьма - Тед Деккер

Рашель остановилась в шаге от него. Вгляделась в его глаза.

— Чудесно поиграли! Ты таинственное существо, и мне это нравится. Может быть, мы еще возобновим игру. До свидания, Томас Хантер. — Она отвернулась и зашагала прочь.

Ей нравится… ей всего лишь нравится. Нет, так нельзя, она не должна уйти, нельзя отпускать ее просто так.

— Погоди! — Он побежал за ней. — Ты куда?

— В деревню.

Ее интерес к нему, казалось, испарился. Может быть, эта затея с выбиранием да обхаживанием требует большей самоотдачи, чем он ожидал…

— Можно, я с тобой?

— Конечно. Вдруг по дороге вспомнишь что-то. Может, я помогу тебе вспомнить. Память ведь у тебя явно еще хромает.

Он не успел ответить на ее подколку, так как из кустов выскочил большой белый зверь. Белый тигр с зелеными глазами. И направился к ним. Том резко остановился.

Рашель глянула на Тома, потом на тигра.

— Вот это, к примеру, белый тигр.

— Да. Тигр. Помню.

— Хорошо.

Она подошла к животному, обняла его за шею, почесала за ухом. Тигр лизнул ее в щеку. Том обратил внимание на размер его языка. Внушительный язык! Рашель привычным движением ткнулась в морду тигра носом. Потом она настояла, чтобы Том тоже подошел и поскреб шкуру зверя вместе с ней. Мол, для памяти полезны активные действия, а не только пассивное наблюдение.

Том затруднялся с истолкованием ее комментариев. Все-то она произносила с улыбочкой, вроде бы от души, но не оставляло его ощущение, что она подзуживает его, осуждает за вялость и безжизненность ухаживания, за неискусность игры.

Или же она сама искусно играла. Это, что ли, тоже относится к романтике Высокого Чувства?

С другой стороны, она могла и разочароваться в своем выборе, раскаяться в нем. Может быть, игра окончена? Возможно ли отказаться от сделанного выбора, пренебречь избранником?

Они пошли дальше, и тигр увязался за ними. Не замедляя шага, Рашель сорвала с ветки небольшого лиственного деревца небольшой плод желтого цвета.

— Помнишь, что это такое?

— Нет, не помню.

— Лимон.

— А-а, лимон! Помню, помню…

— Что произойдет, если выдавить на порез или царапину сок из этого плода?

— Она… затянется? Выздоровеет?

— Очень хорошо, — похвалила Рашель и почти сразу сорвала с низкого раскидистого деревца еще какой-то мелкий пурпурный шарик размером с вишню.

— А это что такое?

— М-м… Похоже, не помню.

Она обошла вокруг Тома, глядя на добычу.

— Попробуй вспомнить. Я тебе подскажу. Вкус кислый. Мало кому нравится.

Он улыбнулся.

— Нет, не вспоминаю.

— Откусишь, — она имитировала укус, показав оба ряда белых зубов совершенной формы, — и сразу бьет по мозгам.

— Все равно не помню.

— Рамбутан. Снотворное. Уснешь без снов. — Она сунула плод под нос тигру, но тот брезгливо отвернул морду.

Том и Рашель вышли из леса. Деревня нежилась на солнышке, мирно льнула к Троллу.

— Ты даже таинственнее и чудеснее, чем я воображала, когда выбрала тебя, — негромко проговорила девушка, не глядя на Тома.

— Да ну?

— Точно-точно.

Следовало ответить в тон, но подходящих слов он так и не отыскал.

— Конечно, над памятью тебе надо поработать.

— Знаешь, кое-где моя память меня не подводит.

Она повернулась к нему.

— Где же?

— Во сне. Я вижу живые сны, я живу в древней истории. И все помню. Ощущаю почти так же реально, как и здесь.

Она посмотрела ему в глаза.

— А что ты помнишь о любви из своих снов?

— О любви? Ну, у меня там нет девушки, если ты это имеешь в виду. Но кое-что знаю, конечно. — Вспомнились советы Кары относительно ухаживания. Самое время подбросить угля в топку любовного пыла. — Но такого я еще не испытывал! Ничего столь чудесного. И красы, подобной твоей, не видал. Ни одна из встреченных мною женщин не захватила сердца моего так, как это сделала ты, одной мимолетной улыбкой, одним касаньем легким…

Уголки ее рта расползлись в легкой ироничной улыбке.

— Ух ты, ах ты, как его разнесло… Сколько всего вспомнилось! Что ж, спокойной ночи, мой дорогой друг.

Тома распирало изнутри. Слова лезли на язык, словно осы на сладкое.

— Только тебя увижу я во снах моих!

Она потрепала его по щеке.

— Скоро увидимся, Томас Хантер! Всего тебе хорошего.

Он поперхнулся, сглотнул.

— Всего… наилучшего.

И она направилась вниз по склону.

Том же попятился обратно к лесу, чтобы не выставляться напоказ. Меньше всего ему хотелось сейчас, чтобы на него налетели Танис и Палус, требуя отчета о любовных достижениях.

Он понимал, что в своих снах Рашели ему не видать, несмотря на живые чувства, вызываемые ею. Сны его посвящены Бангкоку, где Кара ожидает от него какой-нибудь существенной информации, где маячит призрак штамма Рейзон.

Том остановился у большого зеленоствольного дерева и глянул на восток. Черный лес всего в часе ходьбы. Там ответы на множество вопросов. Вопросы о том, что случилось с ним в черных лесах, откуда он сбежал сюда, в лес многоцветный. Вопросы об истории. О вирусе штамма Рейзон.

Что если он туда отправится? Туда и обратно, быстро-быстро. Никто даже не узнает. Микал, конечно, другое дело, его не обманешь. Но сколько можно тянуть, не зная, как он оказался в черном лесу… Надо, надо выяснить все точно! Узнать, что случилось с ним, в первую очередь с ним. А ответы там, в черном лесу. Там же, где и устремления Таниса.

Но не теперь…

Он прислонился к зеленому стволу, скрестил руки. Ноги как резиновые… нет, как лапша вареная. Надо же, сколько сил отнимает у него эта дурацкая любовная игра.

— Конечно, я ей нравлюсь!

Том проспал полночи, но все же чувствовал себя, как в тумане.

Он сидел напротив Кары за столиком на узорных железных ножках, в кафе, открывающемся в атриум, где планировалась презентация фирмы «Рейзон фармасетикаль».

Вокруг уже мельтешили репортеры, местные чиновники и еще какая-то публика, привлеченная этим событием, взрывающим узкие местные рамки.

Кара насмешливо глянула на него через столик.

— Не спеши с выводами, дражайший братец! Пока в ее поведении я не вижу ничего серьезнее желания покататься-поваляться, чтоб затем навек расстаться.