Девять граммов на удачу - Вадим Филоненко

Мой взгляд по-прежнему вонзался в переносицу Глебу. Но теперь в моих глазах застыла холодная, лютая беспощадность. «Взгляд хуги, — как однажды выразился Потап. — Когда ты так смотришь, Серега, даже у меня мурашки по коже. Хочется пойти и самому застрелиться, лишь бы не видеть твоих глаз…»

Глеб побледнел и попытался отшатнуться.

— Стоять, — не повышая голоса, приказал я.

Шебай замер. На его лбу заблестели мелкие бисеринки пота.

— Вмазать бы тебе хорошенько, да неохота о такую мразь руки марать. — Я брезгливо поморщился. — К тому же Юрун расстроится, она ведь искренне считает тебя братом. Мы поступим так. Сейчас возвращаемся к костру и делаем вид, что ничего не произошло. До конца маршрута ты по-прежнему следопыт номер один. А потом… Чтобы я тебя возле Юрун больше не видел. Придумай причину, почему вы больше не можете работать с ней вместе. Да поубедительней что-нибудь соври. И не вздумай сослаться на меня или на то, что она мутант. Иначе в порошок тебя сотру. Ты все понял?

Он торопливо закивал.

Я не знаю, как сложится дальше жизнь, будем мы с Юлей вместе или нет, но этого мудака с ней рядом точно не будет.

— Все, проваливай. И постарайся пореже маячить у меня перед глазами.

— Как скажешь… — Глеб осторожно кашлянул. — Бедуин…

— Чего еще?

— Ты… выдашь меня остальным? Расскажешь мужикам, что я…

— Что как следопыт ты полный ноль? Нет, не расскажу.

— Спасибо, Бедуин! — Шебай повеселел. — Ну, я пойду, да?

— Вали.

Из обучающего курса выживания в АТРИ:

Тот, кто не ценит жизнь, ее не заслуживает.

Совсем рассвело, когда мы вновь вступили в малоизученные земли Байкитки. Здесь не работает интернет-сеть — ретрансляторные вышки в этих краях еще не построены (если будут когда-нибудь построены вообще), поэтому КИПы для связи использовать без толку. Остаются только наши рации с ограниченным радиусом действия — для переговоров внутри группы и две дальнобойные полевые радиостанции — для связи с экспедицией Зинчука и Ванаварой.

Ложбину, где на нас напал поводырь, миновали довольно быстро. Дальше след пошел через Ведьмин лес.

Такие участки в АТРИ встречаются частенько, и не только в Байкитке. Деревья в Ведьмином лесу сплошь покрыты лишайниками — бархатными, ноздреватыми. Они укутывают лиственничные стволы, бахромой свисают с веток, расстилаются ковровой дорожкой под ногами.

Из-за лишайника лес выглядит мрачным и таинственным. Но в период цветения шиповника — да-да, его кусты растут в Ведьмином лесу — пейзаж преображается. Розовато-сиреневые чашечки цветков словно оживляют колдовской лес, делают его праздничным и нарядным.

Кстати, Ведьмин лес — излюбленное охотничье угодье залипалы, хищного растения-хамелеона из параллельного мира.

Ну, так и есть. А вот и она…

Ерш ойкнул от неожиданности, когда ему на плечи упала одна из гирлянд лишайника, вернее, прикинувшаяся ею залипала. Изгой и глазом не успел моргнуть, а хищница уже по-змеиному скользнула вдоль его туловища, опутывая кольцами, что твоя анаконда.

Могильщик неуловимо быстро взмахнул ножом. И еще. И еще. Порезанная на куски залипала отвалилась от Ерша, теряя сходство с лентой лишайника и превращаясь в сероватые тонкие гибкие шланги. Они скручивались в спираль, распрямлялись, все еще пытаясь дотянуться до лакомой добычи. Но постепенно они засохнут и рассыплются трухой, послужив отличным удобрением шиповнику.

Не сбавляя шага, мы миновали извивающиеся обрывки агонизирующего растения. А десяток метров спустя натолкнулись на такие же, только уже засохшие. Видно, преследуемая нами «дичь» тоже подверглась нападению.

На этот раз впереди нашего маленького отряда двигался головной дозор, состоящий из двух следопытов и егеря Севы Кубасова по прозвищу Кубометр.

Свое необычное прозвище Сева получил не просто так.

…История эта приключилась около шести лет назад, еще в бытность мою военным егерем. Устроились мы как-то вечерком с корешами в офицерском кабаке в Ванаваре. Собирались обмыть очередную звездочку одного из наших — Мити Немого, по жизни задиристого, говорливого и шебутного парня. Приняли по пятьдесят капель водочки для разгона и тут же разлили еще.

Только-только подняли тост за Немого, как вдруг дверь кабака открылась и в нее ввалился странный такой мужичонка. Росточку невысокого — и это я еще мягко выразился. Одет не в форму и даже не в камуфляж, как все присутствующие, а в бомжеватого фасона тряпки, отдаленно напоминающие замызганные рабочие штаны со спецовкой. Причем одежонка явно не по размеру, и от этого фигура странного индивида казалась совершенно бесформенной.

При виде незнакомца Митя Немой восторженно округлил глаза и прошептал нам:

— О! Вот и развлечение пожаловало. Гляньте, парни, как я его сейчас буду по стенке размазывать…

Известный приколист Немой просто заболел бы, если б упустил случай постебаться над столь колоритным персонажем.

— Эй, ты, метр с кепкой! — окликнул он живописного перца.

Мужичонка повернулся на голос, посмотрел, прищурившись, словно плохо видел, и даже сделал несколько шагов к нашему столику, стараясь разглядеть шутника.

Немой поднялся во весь свой богатырский рост, чувствуя одобрительное внимание офицеров, присутствующих в кабаке, и немногочисленных женщин. Аудитория забыла про собственные разговоры и с интересом ждала очередной, зачастую жестокой, но смешной Митиной выходки.

Немой расправил плечи, навис над нелепым новичком и выдал первую из шпилек:

— Ты что здесь потерял? Неужели кепку? Без нее ты теперь не метр, а полуметр…

Митя собирался добавить очередную колкость, но не успел — в следующий момент он кубарем отлетел в противоположный угол зала. Произошло все в один миг. Вот Митя стоит с улыбающейся ехидной рожей возле бесформенного бомжа, а в следующее мгновение уже лежит на полу среди обломков столешницы и осколков разбитой посуды.

В кабаке повисла тишина. Егеря не сразу врубились, что же произошло.

Когда шок миновал, первой мыслью было: перед нами хуги! Только «голодному» под силу так долбануть противника, чтобы тот ракетой летел над столами. Но лицо мужичка было самым обычным — человеческим.

Незнакомец оглядел зал, убедился, что все внимание привлечено к его персоне, и негромко, но отчетливо произнес:

— Может и метр, но не в кепке, а в кубе. — Он обвел всех присутствующих долгим взглядом и весомо добавил: — Кубометр! Если кто еще не запомнил, могу помочь.

Конечно же, все запомнили. А Митя Немой, когда очнулся, долго не мог вымолвить ни слова, впервые в жизни оправдывая свою кличку.

Так Сева Кубасов получил прозвище Кубометр, или, более коротко, Куб.