Лед-15 - Линкольн Чайлд

— Тогда привяжите эту штуку как следует. При таком грохоте я не усну.

Перед ними в снежной мгле возникла громада передвижного прибежища телезвезды. Слышалось тихое гудение генератора. Каррадайн начал обходить дом на колесах с торца; распахнутая рубашка развевалась у него за спиной. В тени между трейлером и ограждением было еще темнее, и Дэвис вздрогнула, нервно облизав губы.

Удар.

И тут они увидели прямо перед собой тело, зацепленное ногами за балку, поддерживавшую балкончик. Одежда несчастного была разорвана в нескольких местах, руки безвольно свисали. Голова, находившаяся примерно на уровне их голов, под порывами ветра раз за разом ударялась о металлическую обшивку. Черты лица подвешенного скрывал толстый слой снега.

Удар.

Брианна с воплем отшатнулась.

— Он мертвый! — вскрикнула Дэвис.

Водитель быстро шагнул вперед и смахнул снег с болтавшейся перед ним головы.

— Господи! — закричала Дэвис. — Туссен!

Каррадайн вытянул руки, чтобы попробовать отцепить тело от балки, и тут глаза Туссена внезапно открылись. Он обвел всех непонимающим взглядом, затем неожиданно раскрыл рот и заорал.

Брианна без чувств осела на снег, глухо ударившись обо что-то затылком.

Туссен снова издал дикий, пронзительный вопль.

— Он играет с вами! — кричал он. — Он играет с вами! А когда закончит играть — убивает. Он убьет всех!

В оперативном центре стало еще многолюднее. «Последний раз, — мрачно подумал Маршалл, — здесь было столько народу лишь после того, как хранилище оказалось пустым». На том собрании царила атмосфера шока, смятения, недоверия. Сейчас же тут преобладал животный страх — настолько сильный, что Маршалл почти ощущал в воздухе его металлический привкус.

Едва он переступил порог, к нему подошли Вольф и Кари Экберг.

— Как там Туссен? — спросил Вольф.

— Сильно обморозился, у него сломана лодыжка и множество рваных ран на руках и ногах. Но жить будет. Он постоянно бредит — пришлось дать ему сильное успокоительное из военных запасов. Гонсалес соорудил нечто вроде смирительной рубашки… но, даже накачанный транквилизаторами, он пытается сопротивляться.

— Бредит? — переспросил Вольф. — О чем?

— Бормочет что-то бессвязное. Говорит, будто на него напали в лазарете, изрядно потрепали, а потом выволокли наружу.

— Кто мог на такое решиться? — выдохнула Экберг.

— Судя по словам Туссена, — ответил Маршалл, — это вообще не человек.

Вольф нахмурился.

— Чушь.

— Но кто-то ведь подвесил его, словно мясную тушу, футах в десяти над землей.

— Белый медведь вряд ли способен на что-то такое, — сказал Вольф. — К тому же такой большой зверь не мог незаметно проникнуть на базу, а потом беспрепятственно ее покинуть. Да еще с добычей. Туссен явно бредит. Кстати, что он делал в лазарете?

— Похоже, он пытался тайком снять на камеру труп Питерса.

Вольф вздрогнул, и лицо его помрачнело.

— И как, снял?

— Трудно сказать. В лазарете действительно нашли камеру, и Гонсалес со своими парнями сейчас ее обследует. Но она сильно повреждена, и запись не сохранилась. Слышен только звук. Туссен там раз за разом бормочет: «Нет, нет, нет».

— Он как-то описал нападавшего? — спросила Экберг.

— Да никак. — Маршалл помолчал, вспоминая поток бессвязных слов, вырывавшихся из горла Туссена, когда солдаты пытались его обездвижить. — Кричал, что на него накинулось что-то очень большое, размером с автомобиль.

Вольф скептически покачал головой.

— Еще он твердил, что у него очень много зубов. Небольших, но острых как бритва. И что эти зубы якобы шевелились.

Взгляд Вольфа стал еще более недоверчивым.

— Весьма сомнительно, а?

— Не знаю. Хотя раны на теле Питерса и впрямь напоминают бритвенные порезы. — Маршалл опять ненадолго умолк. — И глаза. Он все время упоминал о глазах.

Экберг содрогнулась.

— И утверждал, будто эта тварь ему что-то пела, — добавил Маршалл.

— Думаю, я услышал достаточно.

Вольф направился к двери.

— Есть кое-что еще, — крикнул вслед ему Маршалл.

Представитель телекомпании остановился, но не обернулся.

— Тело Питерса исчезло.

Маршалл и Экберг молча смотрели вслед уходящему Вольфу. Люди, разбившись на небольшие группки, о чем-то переговаривались — негромко, почти шепотом. Полную противоположность им составляла Дэвис, чьи вопли и причитания первыми взбудоражили обитателей базы и донесли до них страшную весть. Сейчас она, прячась в дальнем углу помещения, громко требовала выделить ей личную военизированную охрану.

Экберг кивнула в сторону Каррадайна, который сидел в одиночестве, потягивая из пластикового стаканчика какой-то напиток.

— Он предложил увезти всех отсюда, — сказала она.

— В смысле… в Йеллоунайф?

— Куда угодно. Подальше от базы. Он сказал, что в трейлере Эшли поместятся почти все.

— Возможно, это и неплохая мысль… если он будет смотреть на дорогу и не станет лихачить.

— Вольф не согласен. Сказал, что это слишком опасно.

— Ну… здесь пока что куда опаснее. — Маршалл внимательно оглядел собеседницу. — Вы бы уехали? Я имею в виду, если бы Каррадайну дали зеленый свет?

— Зависит от того, как поступил бы Эмилио.

— Вы ничем ему не обязаны. Кроме того, теперь мне известно, какого вы о нем мнения.

— И какого же?

— Утром вы не делали из этого тайны.

Экберг грустно улыбнулась.

— Не стану отрицать, что он та еще задница. Но таковы почти все режиссеры, с которыми мне доводилось работать. Нужно обладать непомерным тщеславием, чтобы затеять и довести до ума столь крупный и сложный проект, как документальный фильм, который способен приковать к себе внимание зрителей в лучшее телевизионное время. Кроме того, у меня контракт не просто с Конти, а со всем шоу. Так уж заведено в этом бизнесе. Я — координатор проекта и останусь им до конца.

Маршалл улыбнулся в ответ.

— Вы смелая женщина.

— Вряд ли. Просто очень честолюбивая.

Только сейчас Маршалл заметил, что рядом кто-то стоит. Подняв взгляд, он увидел наблюдавшего за ними Джереми Логана. «Может, он и ученый, — подумал Маршалл, кивая, — но никак не походит ни на одного из профессоров, которых я знал».

— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, — сказал Логан, — однако мне хотелось бы перекинуться парой слов с доктором Маршаллом.