Розетта - Барбара Эвинг

— Джордж… если у тебя вообще есть какие-либо чувства, ты не можешь так поступить с Долли. Ты разобьешь ей сердце. Даже ты видишь, какой несчастной она стала после того, как ей рассказали о ее будущем.

— Долли — актриса, Роза. Ты должна была заметить. Если ей выгодно выглядеть несчастной, она будет так выглядеть.

Роза сделала вид, что не слышала его слов.

— Я представить не могу, о чем думает Уильям. Как он мог решиться на такое? Ее семья никогда не согласится.

Джорджу было весело. Он уже полностью пришел в себя. Осушив бокал, он слегка отклонился на стуле и начал шарить по карманам в поисках табакерки.

— Очень важно, что я стану членом такой семьи. Фэллоны много поколений стремились к этому. Только тогда, после свадьбы, наше имя будут уважать, наше поведение перестанет кого-то касаться. Полагаю, мы сможем входить везде через заднюю дверь и станем частью высшего общества, как того хотел мой отец. Моя мать была еще одной ступенькой к высшему свету. Долли будет следующей ступенькой. Не беспокойтесь о месье Монтане. О Гарри будут помнить благодаря его очарованию. Хотя бы это, я надеюсь, ты не будешь отрицать! Что же касается герцога Торренса, он сделает то, что предлагает Уильям. Уильям сделает то, что предлагаю я. Тогда ты сможешь сказать, что я герцог Торренс! Часть высшего света, сливок общества! — Он рассмеялся. Роза молчала. Глядя на нее, Джордж покачал головой. — Как мало ты понимаешь время, милая Розетта. Что ты не понимаешь, так это то, что времена изменились. Герцог Хоуксфилд может покровительствовать мне, но он сам знает, что я нужен семье Торренс. Посмотри на герцога Торренса — ленивый, интересуется только женщинами и картами, большую часть состояния они с отцом успели промотать. А теперь взгляни на семью Фэллон — мои отец и дед были энергичными людьми, они занимались промышленностью, зарабатывали деньги. Я такой же, как они. Семье Торренс нужна свежая кровь, им нужен мой опыт, мои знания — в противном случае они очень скоро полностью разорятся. Герцог Хоуксфилд знает это, и Уильям знает это. Я нужен им, или, возможно, мне стоит выразиться более точно. Я ведь реалист, как тебе известно, Роза. Им нужны мои деньги и банк, одним из владельцев которого я являюсь. Посмотри на бедную глупую Долли, которая забивает себе голову этими новыми нелепыми романами, которые можно найти в любой библиотеке и книжной лавке. У нее сложилось совершенно неправильное представление о мире. Романтика. Это видно из ее дневника. Я ей тоже нужен. Я подготовлю ее к реальному миру. — Ее молчание действовало ему на нервы. — Тебе не нравится, что Долли выходит замуж в таком юном возрасте, или тебе не нравится, что на ней женюсь я? Ей лишь на год меньше, чем исполнилось тебе, когда ты выходила замуж за Гарри. А ты была очень, очень счастливой маленькой невестой. Я хорошо это помню.

— Те времена давно прошли, Джордж, сейчас на дворе новый век. Если бы Долли имела хотя бы то образование, которое я получила благодаря родителям, она была бы совершенно другим человеком. Так что не нужно вести себя с ней покровительственно. Она все еще ребенок, она не любит тебя. И ты знаешь, что не любишь ее. Это жестоко.

— Не глупи, Роза. У тебя были очень эксцентричные родители, если можно так выразиться. Скажи мне честно, какая тебе была польза от этого образования, когда ты встретила Гарри? — Он ухмыльнулся. Роза смотрела на свой бокал. Затем она снова наполнила его. — Любовь значит очень мало в кругах, куда я стремлюсь попасть. Долли сможет найти любовь себе по душе, когда подарит Фэллонам наследника. Благодаря мне она станет очень богатой и уважаемой леди. А я буду самым обходительным мужем, уверяю тебя. — На какое-то мгновение маска веселья слетела с его лица, он нагнулся к ней, и она увидела ничем не прикрытое жестокое честолюбие, которое было ей так хорошо знакомо. — Ты ничего не знаешь, Роза. Ты должна понять, что рано или поздно я войду в высший свет, цена не имеет значения. Ты происходишь из совершенно другого класса, а мораль твоего класса — это не то же самое, что мораль семьи Долли или моей. Так обстоят дела в обществе, в которое я самым серьезным образом настроен попасть и скоро попаду. Меня ничто не остановит, тем более ты со своими разговорами об образовании или любви.

— Полагаю, Гарри женился на мне по любви. — Ее голос немного дрожал. «Египтянка с ребенком, а я — нет». Джордж хмыкнул. На этот раз он отпил из бутылки.

— Роза, прежде всего Гарри был обаятельным мужчиной, Гарри получил то, что хотел. Все мы любили Гарри… да, даже я, который не верит в подобные вещи. Он мог обвести меня вокруг пальца, и он это знал. Но Гарри не воспринимал всерьез вопросы общества, ему бы только веселиться. Только я, младший брат, обладал нужной энергией и пониманием того, что необходимо. Ты должна была знать, что твоя родословная ничего не могла дать семье Фэллон. Впрочем, как и Гарри. Но Гарри поступил по-своему. Я давно знал, что если ты выйдешь за Гарри, то мне придется жениться на Долли, как только она повзрослеет. Конечно, ты не нравилась матери, но она ни в чем не могла отказать Гарри. Гарри женился на тебе, потому что он всегда получал то, чего хотел, и если ты называешь это любовью, то пожалуйста. Гарри, конечно, увлекся тобой. Твой отец был морским героем, тебе было семнадцать лет, и было в тебе нечто, в чем он нуждался, — твоя… невинность и твоя joie de vivre[64]. Жаль, что ты потеряла и то и другое. — Джордж опорожнил бутылку. — Так Гарри получил тебя, а ты получила нас, а я… мы… получаем Долли. Ты не должна питать иллюзий по этому поводу. На Долли женятся только ради ее общественного положения. Кто захочет такую высокую жену, если только у нее не будет кучи денег, чего у Долли нет? Она любит закатывать истерики, как мы все знаем. Но… она молода, и она из Торренсов. Она знает, что я не буду ее колотить… если только она не попросит. И не брошу без гроша. Ей очень повезло!

Роза резко встала из-за стола.

— Я поеду с тобой в Рим, Джордж, только потому, что дала слово, а меня в детстве учили не нарушать своих обещаний. Но я больше не участвую в планах Фэллонов.

Она тут же вышла из комнаты и быстро зашагала по широкому темному коридору. По дороге ей попадались исключительно англичане, но между собой они переговаривались по-французски: «Bonsoir»[65] — слова отдавались эхом вдали. Она вошла в свою комнату и захлопнула дверь.

Возле окна стоял изящный стул, обитый голубой тканью. Ее цвет прекрасно сочетался с обивкой кровати и дивана, украшенных подобным же образом. Она села на стул, закрыла глаза, затем открыла их и посмотрела на огни, освещавшие двор внизу: в неясном свете мелькали тени портье, кучеров, подъезжающих и отъезжающих карет. Казалось, что все люди мерзнут. Гости в дорогих мехах обращались друг к другу по-английски; подковы лошадей стучали по булыжной мостовой. Розе показалось, что она заметила капельки дождя, сверкающие в свете ламп во дворе. «Мне просто не надо думать о том, что мне сказал месье Монтан». Но теперь, когда она была одна, мысли у нее в голове роились, путались, не давали ей покоя. Мимо ее двери проходили люди, в отдалении слышались взрывы хохота. А у нее перед глазами был песок, тюрбаны, мечети, ярость, яркие краски, ребенок и камни, которыми забрасывали что-то лежащее неподвижно в уличной пыли. О Боже! Роза быстро подхватила индийскую шаль и лампу со столика возле кровати и выскользнула в темный коридор. Кто-то вошел в соседнюю комнату. Роза заметила отблеск огня из лампы. Послышался низкий женский голос и смех. Комната Долли располагалась неподалеку. Она знала, что Долли исполнится шестнадцать лет только через год, и только тогда Фэллоны решат что-то предпринять. «Нельзя, чтобы она вышла за Джорджа с его дешевым честолюбием и такими же планами». Роза толкнула дверь и быстро вошла внутрь. В комнате царил мрак.