Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Пора домой (сборник) - Яна Жемойтелите

Пора домой (сборник) - Яна Жемойтелите

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 53
Перейти на страницу:

– Действительно спут…

Недоговорив, он густо покраснел и стал громко кричать, чтобы дети разошлись по домам. К директору подошла Жорина учительница и, по инерции еще натягивая юбку книзу, принялась что-то шептать на ухо.

Анютке хотелось сказать, что при людях шептаться неприлично. Но тут она подумала, что Жора ведь не знает ничего о падении. Она побежала к Жоре, сильно размахивая портфелем, как бы помогая себе держать равновесие на земле.

Жора сидел дома – очень грустный, в коротких штанах, и вырезал из бумаги красные звезды.

– Вот, – сказал Жора, – нужно загодя начинать готовиться к полету. Мать в школе была?

– Была.

– Значит, теперь ты все знаешь. Мне до ее получки из дому не выйти. Как же это некстати! – Он в досаде отложил ножницы. – Завтра спутник должен в районе пустыря упасть. Мне бы дежурить!

– Жора! – Анютка не решалась рассказать ему новость. – Я тебя расстрою сейчас… Никто не думал, что так выйдет, даже ты сам…

– Ну?!

– Твой спутник… То есть самовар… спутник, ну да… Он там сейчас на грядках. Он уже упал, понимаешь!..

Жора спросил на удивление спокойно:

– На каких это грядках?

– На школьном участке. Твоя мать как раз к учительнице пришла, а он мимо окна просвистел – и прямо в грядку. Сторожихиной кошке хвост подпалил.

– Значит, упал, – спокойно повторил Жора. – Значит, я просто не рассчитал немного… Но ведь у меня получилось! Ты видела сама. Он взлетел – это главное!

– Жора… – осторожно произнесла Анютка. – А что же с нами теперь будет-то, а?

– Да что будет! Ничего больше не будет. Самое плохое уже случилось: я штаны прожег.

– Да я совсем не про то. Спутник, ты понимаешь… на весь мир уже объявить успели, а он вдруг упал!

– Ну упал! Ну не рассчитал я чуток. Я же человек, я ошибаться могу. И не должен перед всем миром за это отчет держать!..

Поступок Жоры обсуждали на общешкольном собрании. Обожженный космическим ветром самовар-спутник присутствовал тут же, в зале, в качестве доказательства Жориной безусловной вины.

Сперва выступал директор. Он говорил о том, что в то время как весь советский народ занят строительством коммунизма, некоторые элементы действуют как бы в насмешку, пародируя достижения нашей науки.

Потом слово взяла школьная сторожиха. Она вышла вперед нарядная, в платье цветастом, как клумба. Сторожиха жаловалась на испорченный кошкин хвост, вообще на детские шалости с огнем, когда, например, из баловства поджигают кучи сухого мусора…

Жорина учительница выступила очень строго. Она спросила у Жоры:

– Кто же тебе сказал, как спутники строить? Этому в институте много лет учат.

Жора вскинул глаза:

– А я думал, это от Бога.

Он не умел правильно произносить «Бог», как полагается – с гортанным хохлятским «г». Слово прозвучало звонко, на два слога, как щелканье ружейного затвора.

Директор школы от слова вздрогнул и тихо, стеснительно переспросил:

– От кого? – по инерции озвучив конечное «го».

Жора ответил мудрено:

– «Кого?» – вопрос существительных одушевленных…

Учительница взвилась с места.

Вечером Анютка нашла Жору на пустыре. Он сидел на месте старта спутника-самовара, на выжженной черной земле. Из коротких штанин торчали голые худые лодыжки.

– Жора, – осторожно произнесла Анютка, опасаясь спугнуть его, как зверька. – Вот, я тебе немного поесть принесла: тут хлеб и сало. Ты ешь, нам из деревни прислали…

Жора молча кивнул. Анютка, развернув тряпочку, протянула ему краюху. Жора принялся есть так же молча.

– Ты не расстраивайся, – принялась успокаивать Анютка. – Ну, посудачат все да забудут. К лету точно забудут.

– К лету, говоришь? – Жора с краюхой в руке посмотрел в темное небо.

Анютке так показалось, что пространство жизни расширилось до бесконечности вверх.

– Ничего, еще всего-то шесть лет осталось, – она прикинула про себя, что это тоже ведь бесконечно долго. – Ничего, можно пережить… Да выживем: все-таки не война!

Апрель 1999
Крылатый

Голуби стартовали в небо с руки с громким хлопающим звуком.

Голубей Никита держал николаевской породы. Летали они высоко, но мелкими кругами, подобно бабочкам. Голуби были у него красные, сизые и белые. Хотя к лету белый оставался всего один – парочку белых купили. Этого же сколько ни продавай – он возвращался в родную голубятню во дворе над сараем. Голову имел он мелкую, с крупным лбом, туловище обтекаемое, длинные крылья были приспущены, что создавало особый стиль его порхающего полета.

Купить крутолобого желали бы многие. Офицеры-голубятники предложили бы за птицу хорошие деньги. Только по опыту было известно, что крутолобый вернется домой к Никите. Да и не на продажу разводил голубей Никита. Мать ворчала, когда он вместо того, чтобы учить уроки (ответственный девятый!), составлял во дворе для голубей зерновую смесь из овса, кукурузы, проса… В жаркие дни они вдвоем с Семеновым Митькой устраивали голубиным птенцам ванны: быстро окунали птенцов по шейку в холодную воду и тут же возвращали в гнездо. Это напоминало девчоночьи игры в куклы. Никитина сестра Зойка прыгала вокруг дразнясь, но только от зависти. Птенцов Никита доверял исключительно Митьке – соседу и другу. В бараке помещалось пять квартир, имевших отдельный выход на улицу, на двор, где с весны происходили все события жизни заводского поселка.

Мать любила мыть в тазу на улице овощи, переговариваясь с Митькиным дедом. Он сидел тут же на скамейке возле своих дверей, теребил жидкую бородку и подставлял солнцу лицо. Митькин дед уже в войну был старым: по возрасту его не призвали в армию. Со дня победы прошло пятнадцать лет, а дед по-прежнему занимал дворовой пост. От постоянного прищура вокруг глаз его прошились белые нити морщин.

Со стороны могло показаться, что они переругиваются с матерью, однако это был разговор обычный:

– Третьего дня, – мать перекатывала огурцы в тазу, – я младшего Стасюка на нашей черешне поймала. Хотела выдрать – так он с дерева прямо по грядкам тикал! Фашист этот Стасюк. Пацан, а уже фашист!

– Я много лет сторожем на заводе служил, – отвечал дед. – Всякого перевидал ворья. Но вот фашиста на своей территории еще ни одного не встретил!

– А кто он тогда, Стасюк? Кабачки все мне вытоптал – конечно, фашист! И семья его на базаре торгует.

– Ну и торгует! Петрушка у них своя. Другое дело, что черешня не уродила.

Зойка встряла, возвращаясь с ведром воды:

– Ты бы сама черешней поторговала. Литров пять – и мне на платье отрез, – она застыла с ведром, скособочась, изображая себя несчастной.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 53
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?