Чистая любовь - Виктория Лукьянова

– Вы мне не мешаете, Кира, – выдохнул он, присаживаясь на край дивана.

Я оказалась напротив него. Подняла голову вверх, чтобы увидеть лицо, а не согнутые колени.

– Чем занимаетесь? – он же смотрел на разложенные тетради на журнальном столике.

– Переписываю лекцию, – рассеяно улыбнулась. – Никогда не успеваю за преподавателями, поэтому приходится заниматься по вечерам и в выходные дни. Заодно повторяю пройденный материал.

– Вы всегда пишете лекции? – поинтересовался он.

Я кивнула.

– Да. Иначе не смогу подготовиться к экзаменам и зачетам. По многим предметам преподаватели составляют вопросы именно по лекционному материалу.

Он усмехнулся.

– А вы много работаете? – осторожно спросила я.

Герман удивленно посмотрел. Его больше не заботили витиеватые буквы в тетрадке.

– Вы почти целый день просидели в кабинете, – уточнила я, ругая себя за то, что подняла эту тему.

– Да, бывает, что я много работаю, – выдохнул он. – Порой, слишком много.

Он устал. Я поняла это, заметив, как под его глазами пролегли темные тени.

– А вам нравится ваша работа? – я задавала простые вопросы, но ответы мужчины могли мне подсказать то, кем он был и чем занимался.

Я желала знать о нем все. И те крупицы, что удавалось случайно узнать, были слишком ничтожны.

– Да, нравится, – улыбнулся он. – Я занимаюсь тем, к чему стремился, несмотря на то, что моя семья видела меня в иной сфере.

– Как и я, – рассмеялась, вспоминая жаркие баталии с родителями, когда я заявила о своем намерение уехать из дома и поступать в институт.

– Вы? – переспросил он.

– Мама была против того, чтобы я уезжала. Если бы я ее послушалась, то сейчас бы закончила колледж и работала бы в какой-нибудь малоизвестной небольшой компании помощником бухгалтера. Или еще кем-нибудь.

– Но вам не хотелось оставаться дома?

– Нет, – пожала плечами. – Я решила, что смогу всего достичь сама. Даже если однажды и вовсе останусь без крыши над головой.

– У вас есть дом, – проговорил он.

– Ваш дом, – рассмеялась я. – Герман, спасибо вам за помощь. Я буду всегда вам благодарна за это. За понимание.

Он хотел возмутиться, но я не позволила ему перебить себя.

– Не знаю, как поступила бы я на вашем месте, но вы не выгнали меня и за это вам спасибо. Еще за то, что сидите рядом со мной и слушаете весь этот бред, – нервно усмехнулась, замечая, как хмурился мужчина. – Я обещаю, что не буду вам мешать, попадаться под руку, убираться в выходные.

– Я не хотел срываться, – прошептал мужчина, поднимаясь на ноги. – Доброй ночи, Кира.

Он не стал дожидаться моего ответа и быстро покинул комнату. Я подскочила и последовала за ним, ведомая необъяснимым желанием остановить его, объясниться. Он не правильно понял мои слова. Я была уверена, что расстроила его.

– Герман, – я догнала его около приоткрытой двери в спальню.

Он остановился резко, замер, услышав мой голос. Вот только я не успела отреагировать также быстро. Один лишний шаг и я впечаталась в тело мужчины. Прикоснулась лицом к его спине, схватилась руками за тонкую ткань футболки, потянула на себя, пытаясь балансировать на одной ноге, но не смогла, повалившись вперед.

Рухнула на пол, утягивая за собой мужчину. Удар смягчил его тело. Я плюхнулась на Германа, который попытался меня поймать в полёте. Мы лежали в коридоре, растянувшиеся на полу и удивленно смотрели друг на друга. Первой не выдержала я и рассмеялась.

– Простите меня, – сквозь смех прошлепала я.

– Кира, если еще раз произнесете это слово, – угрожающе проговорил он.

– То что? – замерев, я взглянула в его глаза.

Лучше бы я этого не делала. Оставалась бы в гостиной, дописывала бы лекции, а не мчалась оправдываться перед ним. Опасный, красивый Герман смотрел на меня глазами хищника. Он не скрывал своего настроя. Я поняла, что он хотел сказать, но умолчал.

Попыталась подняться, но он не позволил. Прижал к себе, переворачиваясь и возвышаясь надо мной.

Я ухватилась за край его футболки, случайно обнажив упругий живот. Коснулась пальцами горячей кожи. С его губ сорвался звук, похожий на рык. Я вздрогнула, но не выпустила из рук ткань.

Герман склонился ко мне. Вдохнул, борясь с собой, но все же коснулся губами моих волос. Я ощущала его горячее дыхание на свое коже. Зажмурилась, впитывая каждую секунду, проведенную пусть так, на прохладном полу, но вместе.

Он вновь коснулся губами волос, сделал пару прерывистых вдохов и выдохов. Отыскал мочку уха, захватил ее в плен, слегка прикусив.

Я простонала, подгибая ноги в коленях. Герман же развел мои ноги своим коленом, толкнул в сторону, устраиваясь между. Неприлично, порочно, но я ощущала, как во мне расло напряжение. Я жаждала его прикосновений, позволяя ему провести языком по шее. Влажная дорожка, опаленная разгоряченным дыханием.

– Вы боитесь, Кира? – тихий голос у самого уха заставил меня раскрыть глаза.

– Нет, – прошептала, взглянув в глаза Германа.

Затуманенный желанием, он смотрел на меня. Прожигал насквозь.

– Вам лучше бояться меня, Кира, – мужчина резко отодвинулся, выпуская меня из сладкого плена.

Присел около стены, закрыл лицо ладонями.

– Возвращайтесь к себе, – проговорил он сдавленным глухим голосом.

Но я продолжала сидеть перед ним, на коленях. Помятая одежда, съехавшая с одного плеча вытянутая футболка. Взъерошенная, с раскрасневшимися щеками. Я не хотела уходить. Не желала его оставлять тут одного, на полу.

– Вам плохо? – прошептала я, потянувшись к мужчине.

Подползла к нему, присела почти вплотную. Еще пару сантиметров, и наши ноги бы коснулись.

Он убрал ладони от лица и взглянул на меня. Взгляд расфокусированный, но устремлен на меня.

– Нет, не плохо, – несдержанный надрывный голос.

– Мы сидим на полу, – улыбнулась я.

Вдруг ему стало не по себе от осознания, что мы оказались тут? Пусть я и намыла сегодня полы до блеска, но зная его тягу к тщательной и безупречной уборке, называемое мизофобией, я все же опасалась, что у Германа мог случиться приступ. Ведь о них он уже говорил мне.

Мужчина кивнул.

– Я случайно упала, – вновь улыбка.

– Я верю, – теперь и его губы дрогнули.

Смутилась, но все же сказала то, что вертелось на языке. Лучше сейчас, чем никогда.

– Вы хотели меня поцеловать?

Почувствовала, как мои щёки запылали. Герман рассмеялся, протягивая ко мне руку. Коснулся щеки.