Люби меня, я бегу от тебя - Морган Монкомбл

Оба парня недовольно хмурятся. Я скрещиваю на груди руки, а Джейсон начинает ныть:

– Да что вы, девчонки, вечно покушаетесь на наш агрегат? Выберите что-нибудь другое!

– Так ведь это единственное, чем вы готовы выпендриваться двадцать четыре часа в сутки. Мы знаем, что вы им дорожите.

Вскоре после по ту сторону стены раздается подозрительный шум. Все замолкают, устремляя взгляды к входной двери. Рука Джейсона обхватывает мою, а затем наконец входит Виолетта.

– СЮРПРИЗ!

Моя лучшая подруга подпрыгивает, широко распахнув глаза… и вдруг начинает рыдать. Широкая улыбка Джейсона исчезает, и он в отчаянии вздыхает:

– Вечеринки-сюрпризы никогда ни к чему хорошему не приводят.

Да уж. Я морщусь, наблюдая за тем, как Лоан обнимает ее. Не хватало только, чтобы он тоже разревелся. Вечер обещает быть офигенным.

Улыбаясь сквозь слезы, Виолетта со всеми целуется в качестве приветствия. Когда приходит моя очередь, я обнимаю ее дольше других. Она бормочет: «Я тоже тебя люблю», что я увековечиваю в своем сердце, а затем бросается в крепкие объятия Джейсона.

Тот взъерошивает ей волосы и поздравляет с днем рождения. Я замечаю поодаль стоящих рядом Лоана и Клемана и пихаю Джейсона в бок локтем.

– Вот черт, – смеется он, прикрывая рот кулаком.

Вышеупомянутый Клеман довольно симпатичный: стройный и светловолосый – ровно такой, каким его и описывала мне Виолетта. Мужчины, стоя так, словно проглотили по колу, тихо разговаривают.

В конце концов Лоан, глядя Клеману прямо в глаза, что-то ему говорит и уходит.

– Победа за мной, – забавляясь, говорит Джейсон. – Бедняга, не прошло и десяти минут с его прихода.

– У меня нет с собой денег, – ворчу я.

Он игриво водит бровями, своими губами приближаясь к моим:

– Ты всегда можешь заплатить мне позже… натурой.

Я бью его кулаком в плечо, и он, смеясь, уходит. Большую часть вечера мы держимся друг от друга на расстоянии. Я оставляю Виолетту в компании ее друзей детства и сажусь рядом с Хлои и Александрой. Народу так много, что мы едва слышим друг друга. Вскоре к нам, стесняясь, присоединяется Офелия.

Я довольно долго с ней болтаю. Обычно я настороженно отношусь к знакомству с новыми людьми, но в обществе Офелии мне сразу становится комфортно. Она невероятно умная и яркая. В жопу комплексы.

– А Итан у нас везунчик, – говорю я, пожимая ей руку. – Добро пожаловать в тусовку, Офелия.

– Я ему передам, – шутит она, а затем возвращается к нему.

Наблюдая за тем, как она уходит, я замечаю Джейсона в компании группы девушек. Он, кажется, рассказывает что-то забавное, потому что они одновременно разражаются смехом. Он неплохо проводит время. Я вижу, как его оценивающий взгляд мечется между ними. И когда наконец Джейсон замечает меня, он неотразимо подмигивает.

Его поведение меня не беспокоит. Наоборот, забавляет.

Джейсон: Чем занимаешься, сидя на диване в полном одиночестве?

Я: Наблюдаю за тем, как ты травишь пошлые шуточки красивым девушкам. Очень познавательно. Можно даже провести антропологическое исследование.

Джейсон: Почему бы тебе к нам не присоединиться?

Я: А почему я должна?

Джейсон: Никто не задвинет Бэйби в угол.

Я невольно улыбаюсь. Ровно в тот момент, когда он уже собирается подойти ко мне, его перехватывает Лоан, придерживая рукой за плечо. Джейсон морщится, глядя на меня, и садится рядом с Итаном. В другой раз, полагаю… Пока эти трое общаются между собой, я ем все, что попадается под руку.

Теперь, после того как я две недели тщательно следила за питанием, я именно это весь день и делаю: перекусываю. Уверена, это все из-за Брайана. Я ем всякий раз, когда мне паршиво, а такое случается практически всегда, когда я прочитываю или слышу его имя.

Джейсон: Встречаемся в твоей комнате. 5 минут.

Я отрешенно качаю головой. У меня нет настроения флиртовать. Джейсон, кажется, с этим не согласен, потому что не отводит от меня взгляда, хотя рядом сидят его друзья. До тех пор пока Лоан не говорит что-то, что привлекает его внимание. Тогда он широко распахивает глаза и забывает обо мне. Я пользуюсь этим, чтобы оглядеться… Никто не обращает на меня внимания. Как будто я невидимка.

Мне не удается улыбнуться даже тогда, когда Виолетта и Клеман начинают дико танцевать прямо посреди гостиной. В желудке тяжесть, а от липких от сахара пальцев становится тошно. Я слишком много съела.

– Станцуешь со мной? – раздается голос позади.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на протянутую ладонь Лоана. Он обворожительно улыбается. Я уже собираюсь отказаться, как вдруг замечаю его взгляд, направленный в сторону смеющейся и танцующей с Клеманом Виолетты.

– Хорошо, – уступаю я. – Но если ты отдавишь мне ноги, помни: я знаю, где ты живешь.

Его губы едва заметно растягиваются в заговорщической ухмылке, и он кружит меня. На самом деле это довольно прикольно. Я чувствую на своей спине взгляд Джейсона и заставляю себя улыбнуться. Где-то через десять минут я прикидываюсь, что мне нужно сделать пи-пи, и успешно тайком ускользаю. Я запираюсь в ванной и, открыв холодную воду, замираю перед зеркалом.

Я не двигаюсь. Мои глаза с трудом меня узнают. Я только сейчас понимаю, что уже давно не смотрелась в зеркало. Корни волос вновь начали светлеть, а кожа стала бледнее, чем месяц назад. Щеки впали, и скулы теперь выдаются, равно как и нос. Я похудела. Сильно. Хотя все это время я думала, что, наоборот, толстею.

Мне вдруг становится противно от самой себя. Дыхание учащается, пульс увеличивается. Я жалею обо всем, что съела сегодня вечером. Какая же я идиотка, такими темпами все мои усилия пойдут насмарку!

Я оглядываю взглядом комнату. К горлу подкатывает тошнота. Мне требуется не более секунды, чтобы принять решение и опуститься на колени перед унитазом. Я не делала этого годами, но привычка взяла свое. Я заправляю волосы за уши и, наклонившись вперед, засовываю палец глубоко в рот.

Ничего не выходит, только слезы бегут по щекам.

Ненавижу себя, ненавижу себя, ненавижу себя.

Но я хотя бы буду красивой.

Мои плечи несколько раз сотрясаются от рвотных позывов, но ничего не выходит. Руки дрожат, коленям больно. Палец забирается все дальше и…

– Зои?

Я вздрагиваю так сильно, что заваливаюсь на бок.

– Все хорошо?

«Черт», – мысленно повторяю я снова и снова. Я встаю, смываю воду в унитазе и, прополоскав рот, вытираю мокрое от слез лицо. За дверью стоит Джейсон и просит хоть что-нибудь ему сказать. Когда я открываю, я прекрасно осознаю, как выгляжу. Достаточно только взглянуть на его обеспокоенное лицо.

– Что такое?

– В этом доме что, больше нельзя спокойно пописать?

Он хмурится, оглядывая комнату за моей спиной. Сердце пропускает удар. Он выглядит растерянным.

– Я думал… ладно, ничего. Забей.

Затем он кладет свои руки мне на бедра и целует мою кожу между плечом и шеей. Не в силах сдержаться, я вздрагиваю:

– Ты бросил свою армию фанаток?

– Ревнуешь? – снова улыбается он, носом касаясь моей горячей шеи.

– Мечтай.

Я чувствую, как его смех отражается на моей коже. Если бы только я была достаточно смелой и смогла рассказать о своей проблеме… Однажды, в семнадцать, я это сделала. Это было после того, как Сара открыла мне глаза на болезнь под названием «булимия». Когда я рассказала об этом маме, она ответила, что мне просто нужно придерживаться диеты и бегать по выходным.

Мы с Сарой боролись с этим одни. Каждую неделю я ходила к школьному психологу, а затем это наконец прекратилось. Меня все еще то влекло к еде, то отвращало от нее, но я перестала корить себя за каждую съеденную калорию.

Пока не вернулся Брайан.

– О чем думаешь? – шепчет Джейсон мне в губы.

Я смотрю на него сквозь ресницы. Он такой красивый, такой терпеливый и такой веселый. И мысленно я отвечаю ему: «Со стороны кажется, что я четко знаю, что делаю, но на самом деле моя жизнь проходит мимо».

И я уже собираюсь сказать ему