Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870-1918 - Мария Барятинская

Тем не менее он был подвержен буйным приступам бешенства, во время которых терял над собой контроль и становился совершенно безответственным за свои поступки.

Однажды, когда он испытывал одну из подобных вспышек ярости, он, находясь в поезде по полям, вырыл яму и без всяких на то видимых причин закопал в песке по пояс свою жену. Ее спасли какие-то сарты, стоявшие поблизости.

Одевался он самым эксцентричным образом. Голову и лицо начисто выбривал и носил очки. Наряд его состоял из красной рубашки, черного бархатного костюма и, что зимой, что летом, шапки из котика. Любимым его цветом был красный, и он доминировал в его окружении. Его дом, коляски, ливреи слуг, даже упряжь у его лошадей – все было ярко-красного цвета. Кстати, для себя он построил великолепный дворец в восточном стиле и заполнил его сокровищами искусства и картинами, которые привез с собой из Санкт-Петербурга.

Несмотря на свои особенности, Николай Константинович был хорошим собеседником и человеком высокообразованным во всех отношениях. Но он был и оригиналом в полном смысле слова. Генерал-губернатор находил его раздражающим, так как у великого князя была привычка уходить инкогнито в город и свободно общаться со всеми слоями общества, что иногда приводило к осложнениям из-за его необузданного темперамента.

Он женился на дочери оренбургского почтмейстера по пути в Туркестан. Союз был, конечно, морганатический, и она стала госпожой Искандер. Ее сестра вышла замуж за морского офицера, князя Трубецкого. Госпожа Искандер была одной из самых эксцентричных и необычных женщин, которых мне довелось встречать. Она носила самую необычную одежду, как правило совершенно неподходящую для ситуации. Так, например, она появлялась днем в вечернем платье, расшитом пайетками, с диадемой на голове, с большим алмазным колье, сверкающим на груди. Одежды ее всегда отличались самыми яркими, пестрыми красками.

Ее приемы были больше чем необычными. Однажды она меня особо пригласила. Меня провели в полутемную комнату в мавританском стиле, где я почувствовала себя весьма неловко. Меня встретила огромная борзая, громко лаявшая, она всегда ходила по пятам за хозяйкой. На этот раз на госпоже было красивое шелковое платье с длинным шлейфом. Вся комната была устлана коврами, в которых тонула нога, так что не было слышно ни звука, кроме шелеста ее шелкового платья. Она приказала собаке лечь рядом и показала ей хлыст. Потом, обернувшись ко мне, произнесла: «Не беспокойтесь, княгиня, собака вполне приученная. Не хотите посмотреть моих обезьян?» – «Нет, спасибо». Я воскликнула поспешно, опасаясь, что она может принести их. Моим единственным желанием было вырваться на воздух и свет из этого зверинца.

Вдруг приглушенными ковром шагами подошел какой-то сарт, неся чашку шоколада, хотя жара стояла изнуряющая. Этот прием граничил с гротеском, и она сказала мне в порядке утешения, что совсем недавно ее собственный медведь чуть не съел ее саму, и ей пришлось отдать его в зоологический сад. Я отступила из этого экстраординарного дома с огромным удовольствием.

Великий князь Николай Константинович умер во время войны.

Моего мужа освободили от занятий, и поскольку он был заядлым спортсменом, то горел нетерпением собрать компанию для охоты. В туркестанских степях полно гусей, диких уток и всевозможных перелетных птиц. Муж слышал, что стаи гусей здесь так велики, что буквально небо темнеет, когда они пролетают. Только здесь можно найти дикого горного барана и гималайского козла, а также таких необычных птиц, как карликовую степную куропатку, чукару, и соек особой окраски.

Задуманной экспедиции предшествовали такие гигантские приготовления, что я не могла удержаться от иронии: «Можно подумать, что вы собираетесь, как минимум, на Северный полюс. Надеюсь, вы не станете тратить время и гоняться за невозможным». Но группа упорствовала в своем мнении и отвечала с глубокомысленным видом: «Все будет хорошо!»

Компания состояла из князя Оболенского, моего племянника, одного из офицеров Главного штаба, моего мужа и, конечно, неизбежного Жозефа. Как только они добрались до места назначения, являвшегося главным станом кочевых племен, они обнаружили там большой киргизский шатер, поставленный для них. Земляной пол шатра был покрыт толстыми коврами, место посреди оставалось свободным для того, чтобы можно было разжечь костер из кустарника, единственного топлива, которое можно найти в этих выжженных солнцем степях. Ветки уже были сложены, и оставалось только поджечь их, если понадобится. Дым уходил через отверстие в крыше шатра. Однако они не стали заботиться об огне, потому что хотя и был март, но было так тепло, а солнце было таким жарким, что можно было подумать, что уже наступило лето.

Песчаные степи простирались на мили и мили вокруг шатра однообразной серой пеленой. Ее расцвечивали только безукоризненно белые маленькие ручейки, вьющиеся через эту монотонную пустынную ширь. Вдоль их берегов появлялась свежая зеленая трава, в которой было рассыпано множество маленьких белых цветов, а также изумительных цветков лимонно-желтого цвета растения дикий лук. Он растет в изобилии на гребнях гор Тянь-Шаня, образуя там сплошное покрытие, и с расстояния похож на желтый ковер. Эти покрытые цветами горы так и называются – Луковые горы.

Два дня обещание немыслимого количества и разнообразия дичи оставалось только обещанием. Наши охотники настреляли немного уток, одна из которых оказалась экземпляром, совершенно отличным от тех, что им приходилось встречать раньше. Голова ее была похожа на голову старой женщины в красном капюшоне.

Этой охоте было суждено завершиться неожиданным образом. Резко испортилась погода, и обрушился проливной дождь. Изменение температуры повлияло на состояние князя Оболенского, страдавшего астмой, и с ним случился сильный приступ. Во время приступов кашля он не мог лежать и был вынужден стоять на коленях и наклониться для опоры над стулом, пока пытался восстановить дыхание. Его нельзя было шевелить, и компании пришлось прекратить охоту. Князь не мог ни идти, ни ехать, а другого способа добраться до Ташкента не было. Мой муж решил сразу же вернуться в город и прислать слугу князя с лекарствами и респиратором и оставил с больным моего племянника, юношу девятнадцати лет.

Ночью налетел буран с ледяным дождем и мокрым снегом. Температура все падала и падала, ударил мороз. Наутро земля была скользкой и гладкой, как стекло. А так как князь из-за своего недуга не выносил жара костра, они чуть не окоченели. Когда мой племянник вышел из шатра наружу, он увидел трех крупных волков, занятых поисками пищи, которых он поначалу принял за собак. Это было необычное явление, потому что волки редко появляются открыто.

Мой бедный племянник много часов провел в тревожном ожидании слуги князя, который вез лекарства. Тот приехал поздно, ведь бедняге пришлось преодолеть большое расстояние от станции по дороге такой скользкой, что его неподкованная лошадь не могла тащить коляску.

Теперь возникла другая проблема – как вывезти больного. И в конце концов было решено, что легче всего будет поднять его на лошадь. К несчастью, он терпеть не мог запаха этого животного, который вызывал у него спазмы насморка, и его астма, естественно, усилилась.