Заказ на экстаз - Зоя Анишкина

Так что думать будет в следующий раз, когда решит оставить женщину неудовлетворенной!

«БРЕВНО АННА КОНСТАНТИНОВНА, пройдите на посадку! Повторяю: БРЕВНО АННА КОНСТАНТИНОВНА!»

Гори в аду, служба диспетчеров аэропорта. До конца посадки еще десять минут! Мы даже не опаздываем. Изверги.

Пока мы со Славой торопились к выходу этого небольшого аэропорта, вокруг народ от души веселился, представляя, каково живется женщине с такой фамилией.

Отлично живется! А вот именно в данный момент вообще шикарно. Стоит только вспомнить, как Слава отмер и рывком притянул меня к себе. В этот же момент мы как-то резко решили, что прелюдии в этот раз совершенно не про нас.

Он развернул меня, наклонил и резким движением вошел до упора. Боже… Это было так невероятно, что я едва не кончила от одного-единственного движения.

Он толкнулся один раз, затем другой – и все, перед глазами заплясали разноцветные искры. Ну вот бывает же так, когда еще только все начинается, а для тебя все уже закончилось.

– Торопитесь, Анна Константиновна, торопитесь, но это лишь разогревает мой интерес.

И только сейчас, когда шла к выходу перед посадкой, я в полной мере осознавала, о чем он. Ноги у меня подкашивались, лицо горело, а перед глазами то и дело всплывали подробности нашей горячей шалости, провернутой в пеленальной комнате.

Словно сейчас он высвобождал мои соски из бюстгальтера и тер их, щипал и довольно неаккуратно сжимал грудь. Такого секса у нас еще не было… Немного грубый, немного на грани дозволенного.

Ритмичные глубокие толчки, когда чувствуешь его настолько чутко, настолько ярко, что едва закончившийся оргазм накатывает снова. Говорят, и так бывает, и теперь я это точно знаю.

Что когда обнаженной кожи касается мягкая плоть, а сильные мужские руки очерчивают линию широких бедер, то возможно все. И даже уже не кажется. Оно просто есть.

Удовольствие наступает на тебя волнами, окутывая и не отпуская из своих объятий. И вот уже ты лежишь животом на том самом столике, и тебе плевать, как ты там оказалась.

Есть лишь ты, он и ваши ощущения. То, как вы соединяетесь. И даже попадающиеся под руки детские погремушки, летящие во все стороны, не могут отвлечь от этого.

Прекрасное, волшебное и всеобъемлющее чувство единения. Наполненности и сумасшедшего кайфа. Когда я говорила, что ни разу не летала, то врала. Сегодня я сделала несколько мертвых петель и слетала как минимум в кругосветку.

«БРЕВНО АННА КОНСТАНТИНОВНА, пройдите на посадку! Повторяю: БРЕВНО АННА КОНСТАНТИНОВНА!»

Мы уже стояли в конце небольшой очереди, когда какой-то хамоватый мужик впереди гнусаво пробасил:

– Ха, Бревно! Да у нее небось секса отродясь не было. Какой мужик захочет спать с бревном в постели?

И он разразился отвратительным ржачем. Причем у него воняло изо рта так, что стало совершенно ясно: человек недавно пил. Перегар был жуткий. Но не успела я и слова сказать, как сзади послышалось холодное:

– Если женщина с вами в постели бревно, то и вы лишь деревообрабатывающий станок: корявый, бесчувственный и невнимательный, делающий одни и те же действия на автомате.

Кажется, кое-кто переборщил с общением на базе. По крайней мере, Слава теперь выражался очень по-столярски. Насколько это вообще можно сказать применительно к данной ситуации.

Но мужик спереди не обладал впечатляющими данными, ни умственными, ни физическими, зато отсутствие воспитания бросалось в глаза. А запах перегара вызывал тошноту.

– Это ты мне? Намекаешь, что я не способен удовлетворить женщину?

Ой, все. Вот поэтому я никогда не вмешиваюсь в подобные истории, хотя частенько становлюсь причиной их возникновения. Вся очередь вздрогнула, и вокруг возникла мертвая тишина.

Даже Бревно перестали звать по громкоговорителю. Наверняка очаровательные стюардессы, замершие в начале очереди, передали, что я нашлась. Теперь ни у кого не возникало сомнения, кто счастливая обладательница суперфамилии.

Красовский, кажется, уже понял свою ошибку. И с чего это он не сдержался? Ведь понятно же, что с такими спорить бесполезно. А что касается поставить на место… Так а смысл?

– Отвечать будешь, а?

Этот станок деревообрабатывающий пахнул на меня очередной порцией перегара. У меня даже в глазах потемнело. Покачнулась и состроила гримасу, которая, очевидно, не понравилась мерзкому мужику:

– А что это краля твоя такую рожу скорчила? А? Противно ей? Пусть знает, как настоящий мужик должен пахнуть!

Перед глазами все продолжало плыть от отвратительного запаха, а к горлу внезапно подкатила самая что ни на есть настоящая тошнота. Серьезно? Меня мутит от перегара? Меня, живущую в деревне с регулярно бухающими мужиками?

Но продолжить эту мысль я не успела, так как услышала глухое: «Прошу прощения, Анна Константиновна», и увидела летящий в сторону хамоватого мужика кулак.

Хрусть.

Как в замедленной съемке, наблюдала падение типа с перегаром. Ввиду того, что комплекция его скорее напоминала пельмешек, рухнул он, как водится, эпично.

Народ как по команде расступился, не желая быть причастным к случившемуся. Я же удивленно перевела взгляд на Красовского. С перепугу даже тошнота прошла.

– Слав, ты чего?

Округлившимися глазами смотрела на будущего босса, совершенно не понимая, с какого лешего он устроил разборки. Тут же камеры везде! А если он в суд подаст? Там хруст такой был, словно ему нос сломали.

К упавшему замертво мужику уже сбежался народ. Но, кажется, того знатно приложили. Красовский же без всякого стеснения повлек меня вперед, прямо к остолбеневшим стюардессам.

Он крышесносно улыбнулся и протянул свои документы, слегка толкнув меня в бок. Я тоже спешно достала паспорт.

– Девушки, у нас два билета в бизнес.

Девчонки отмерли, схватились за паспорта и стали проверять их. Как только открыли мой, охнули и как-то даже с уважением посмотрели. А потом зависли, переводя взгляды со Славы на меня и обратно.

М-да… Образ защитника бревен и убогих идет ему не меньше роли проститута. На все руки мастер, не иначе. Но он так и не ответил на мой вопрос. А хотелось бы.

А еще я искренне сомневалась, что нас впустят в самолет. Но нет, никто даже слова не сказал. Лишь проводили внутрь. Напоследок бросила взгляд на мужика.

Как-то к нему не особо спешили, да и возмущающихся не было. Он тут один, что ли?

– Да не переживай. Его с таким перегаром все равно бы не пустили бы на рейс. Сейчас правила строгие. А так полежит, отдохнет, а на утро и не вспомнит, что случилось.

Угу, легко ему говорить. А вдруг что? А вдруг его потом искать будут? А вдруг он этому вонючке челюсть сломал? Но главное… Остановилась и внимательно посмотрела на Красовского, а потом тихо спросила?