Акула - Андрей Кивинов

Андрей сел в кресло, вытянул ноги и, сцепив на затылке пальцы рук, потянулся.

– Надеюсь, ты убедился, что за мной действительно следили? По идее, надо, наверное, доложить в УСБ, они ведь и нашу безопасность должны обеспечивать. Но мне почему-то не хочется никому докладывать. Пользы не будет, а шумиха начнется изрядная. По идее… Что, дозвонился?

Волгину, наконец, удалось соединиться с Информационным центром ГИБДД. Выслушав ответ, он грохнул трубкой по аппарату и скомкал листок, на котором записывал информацию:

– Номер полтора года назад снят с учета.

– А ты на что рассчитывал? Думал, назовут фамилию хозяина и адрес квартиры, где девки визжат?

– Удивляет, что так нагло, у самого РУВД, поставили «левую» тачку.

– А-а, перестань! Они же на ней не катались, использовали как укрытие для стационарного наблюдения. Половина управления каждый день мимо этих гаражей ходит. Думаешь, кто-нибудь обращал внимание на номера машин? Да никто и не вспомнит, когда этот «Москвич» там появился! Стоит и стоит, внимания не привлекает. Даже если бы и нашелся какой параноик, который, не иначе как с дикого бодуна, стал эти цифры записывать и проверять – то что дальше? Ну сказали бы ему то же самое, что и тебе – а дальше? В засаду никто бы садиться не стал. Все знают, какая в гаишных картотеках бывает путаница с архивными данными. Да и потом, зачем это надо? Вот если б там «шестисотый» ржавел, тогда бы – да, засуетились. Плюнь и забудь. Надо определяться с нашими планами. По идее, после сегодняшнего прокола топтуны должны от меня отстать. По крайней мере, на какое-то время, пока я не успокоюсь и не перестану озираться. Но кто знает, что у них в головах? Могут и дальше пасти, только более осторожно. За тобой, выходит, слежки нет, иначе бы они сообразили, с какой целью ты в подъезде высиживал. Переключаться с тебя на меня они не станут, понимают, что ты теперь тоже настороже. Отсюда вывод: мне пару дней нужно позаниматься всякой ерундой, присмотреться, отпал ли хвост, а вот ты можешь работать в полную силу. Пожалуй, займусь-ка я исполнением «Отдельного поручения», бомжей пощекочу, наверняка у них какие-то сплетни по поводу этих убийств ходят, а в то, что Борисов это направление качественно отработает, я, прости, не верю. Квартиру Городецкого попробую найти – он ведь, падла, жил где-то рядом…

– Участковые ищут. С первого дня.

– Если бы искали, то уже нашли бы.

– Тоже верно. А я, пожалуй, займусь этой секцией уличного мордобоя. Пойду, накидаю им понтовых заводок и позову на кумитэ. Хотя, может, ты и прав по поводу водки? День, начавшийся с большого облома, не может завершиться успехом…

* * *

После того, как они расстались, Акулов спустился на первый этаж, где размещался штаб РУВД, и в течение часа просматривал старые сводки о происшествиях, а также обзоры возбужденных и прекращенных уголовных дел. Он искал все, что могло, прямо или косвенно, иметь отношение к убийствам на пустыре, обращал внимание на заявления о квартирных мошенничествах, пытаясь углядеть в них «руку Сиволапова», внимательно читал информацию об уличных грабежах, выписывая те эпизоды, по которым проходил неизвестный преступник, по описанию похожий на покойного Городецкого. Серьезных результатов от этой работы Акулов не ждал и, в целом, оказался прав, но совершенно неожиданно откопал две истории, в которых фигурировали тренеры Школы русского уличного боя. В сводках не раскрывались подробности, имелись только фабула преступления, краткие установочные данные фигурантов и служебная информация о движении уголовного дела, поэтому Акулов из штаба отправился в СО[10]РУВД.

Нужный следователь находился у себя в кабинете, не был занят и, что самое главное, был знаком с Акуловым еще до посадки, иначе откровенного разговора у них бы не получилось.

– Привет! Рад, что тебя выпустили. Оправдали?

– Да, пришлось заплатить. Я к тебе вот по какому вопросу…

Выслушав Андрея, следак погрустнел, чертыхнулся и достал из сейфа две средней толщины папки, документы в которых были тщательно подшиты и пронумерованы, что свидетельствовало о том, что активная работа по делам давно не ведется.

– Слушай, раз тебе интересно… Вот, значит, первый случай.

– Извини, а можно я сам полистаю? Просто я визуально информацию воспринимаю лучше, чем на слух.

Следователь пожал плечами и отдал уголовные дела, некоторое время исподволь наблюдал, как Акулов с ними знакомится, а потом занялся своими делами, предложив спрашивать в тех случаях, когда что-то будет не ясно. Судя по его тону, вопросы непременно должны были возникнуть, и они действительно появились, когда Андрей перевернул последние страницы.

Первая история случилась в ноябре девяносто девятого года и была квалифицирована как грабеж. Пятеро человек ворвались в квартиру, где находился 20-летний студент одного из городских вузов, избили и связали жертву, после чего вынесли ценную аппаратуру и наличные деньги, на общую сумму около десяти тысяч долларов. Освободившись, потерпевший позвонил в милицию и прибывшим оперативникам сообщил, что в одном из нападавших сумел опознать своего бывшего однокурсника, в недавнем прошлом отчисленного за неуспеваемость Алексея Сильного, как выяснилось в дальнейшем – старшего инструктора Школы уличного боя. Все нападавшие были в масках, но потерпевший настаивал на своих показаниях, уверяя, что одно время тесно общался с Сильным, даже посещал проводимые им тренировки, а потому хорошо знает голос, манеру двигаться, характерные жесты и видел на нем раньше кроссовки, в которые был обут грабитель. Сильного задержали в тот же вечер. Косвенным подтверждением его причастности явилось то, что при доставлении в отдел он пытался сбросить в милицейской машине пятьсот долларов, и хотя это не получилось, так как его движения были вовремя замечены, от денег он отказывался наотрез, утверждая, что менты ему их подбросили с целью уличить в преступлении, которого он не совершал. В грабеже он, ясное дело, также не сознался, более того, заявил, что потерпевший специально его оговаривает, так как некоторое время назад между ними произошла нешуточная ссора из-за одной общей знакомой. Сильный предполагал, что налет на квартиру вообще был инсценирован самим студентом, который давно запутался в долгах и не нашел иного способа их погасить. Версию спортсмена активно поддержал адвокат Трубоукладчиков, прибывший в отдел милиции ровно на четверть часа позже того, как привезли его клиента. Фамилию этого правозащитника Акулов неоднократно слышал в тюрьме. Считалось, что он обслуживает интересы преступных группировок и славится тем, что, не являясь докой в уголовном праве, умеет «решать вопросы» практически в любом районном суде. Услуги Трубоукладчикова стоили весьма дорого, по крайней мере на несколько порядков выше стандартной суммы в 500 рублей, заявляемой при подписании договора о защите, что также определенным образом характеризовало личность и образ жизни Сильного. Спортсмен отсидел трое суток и был отпущен без предъявления обвинения, так как нашлась дюжина свидетелей, заявивших, что во время совершения преступления он находился на тренировке в Школе. Опознание по голосу прокурор посчитал недостаточным основанием для ареста, а что касается баксов, от которых Сильный пытался избавиться, то они вообще ничего не доказывали, так как у потерпевшего не были переписаны номера похищенных купюр, а никаких отпечатков пальцев на них эксперты не отыскали. Неделей позже Сильный набрался наглости и, в присутствии адвоката, потребовал деньги обратно, заявив, что принадлежат они исключительно ему, а при задержании не он стремился их выбросить, а наоборот, гадкие милиционеры хотели их отобрать он же настолько запутался и испугался, впервые в жизни столкнувшись с репрессивной машиной в лице уголовного розыска, что подписал все протоколы не глядя. Деньги были выданы Сильному под расписку, после чего он удалился, оставив следователю жалобу на незаконные методы воздействия со стороны сотрудников УР. Проверка жалобы никаких нарушений, конечно, не выявила, зато подстегнула оперов активизировать работу. Прошерстив жилмассив, они отыскали независимого свидетеля, который видел, как пятеро молодых человек грузили аппаратуру в «Волгу»-универсал черного цвета, и смог опознать Сильного по фотокарточке как одного из этих пятерых, благо на тот момент он находился уже без маски. Более того, совершенно неожиданным образом всплыл похищенный телевизор – его изъяли при проверке комиссионного магазина. Телевизор был принят без оформления соответствующих документов; перепуганный продавец, в подсобке которого нашлось еще множество неучтенных подозрительных товаров, описал приметы «сдатчика», опять же совпадающие со словесным портретом Сильного, но дело снова не выгорело. На несколько дней продавец куда-то исчез, а когда появился, то поспешил отречься от данных ранее показаний, заявил, что телевизор купил у неизвестного лица кавказской национальности, и тоже не преминул подать жалобу, по стилю в точности повторяющую писанное Сильным. На допрос к следователю продавец пришел с адвокатом, младшим компаньоном из конторы «Трубоукладчиков и партнеры». После всего этого расследование ни шатко ни валко продолжалось до истечения стандартного двухмесячного срока и было приостановлено «в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».