Там, где фальшивые лица - Владимир Торин

– Твое состояние, граф, мне очень знакомо, – сказал Танкред, любуясь языками пламени, танцующими в камине. – Я видел подобное не раз – вы все хватаетесь за любую возможную, самую надуманную и мнимую соломинку, лишь бы не соглашаться с действительностью. Скажи, Ильдиар, когда в последний раз ты говорил со своей невестой? Когда видел ее или получал от нее известие? Письмо, которое тебе вручили три дня назад, где говорится, что она должна прибыть в столицу, написано под мою диктовку. Как и то, что ты получил сегодня. И сам факт того, что я знаю об этих письмах, уже должен доказывать, что мы с Изабеллой де Ванкур не единожды мило побеседовали. Но если вы и этому не верите, дорогой граф… Олаф, покажи ему доказательство, быть может, тогда наш любезный гость наконец признает очевидное.

– Ну что за народ пошел – ничему не верит, – для вида покряхтел младший брат и показал Ильдиару какую-то тряпицу.

Граф подозрительно взглянул на нее. Белоснежный платок. Какие-то узоры, цветы… Глаза Ильдиара де Нота наполнились ужасом – все сомнения развеялись. В уголке были вышиты такие знакомые инициалы: «И. В.», сплетающиеся в большую красивую букву «Д» – Изабелла де Ванкур, графиня Даронская. Ильдиар сжал зубы – он все же надеялся, что Танкред и присные пошли на блеф. Но платок ведь еще не означает, что миледи на самом деле у них – его могли похитить…

– Если будешь сомневаться дальше, придется нам предъявить тебе ее голову, – захихикал Олаф.

– Неужели ты думаешь, граф, что на похищение любой женщины мне потребовалось бы больше усилий, чем на то, чтобы стащить ее платок? – будто прочитал мысли Ильдиара Танкред. – Тем более ты должен признать – я никогда не разменивался по мелочам. Не сомневайся, это ее тряпка, и графиня надежно упрятана, да так, что никому из ищеек Инстрельда Лорана ее не найти. У тебя есть только одна возможность спасти свою женщину, Ильдиар.

– То есть я должен умереть? – глухо спросил гость. – Но при этом не вы меня убиваете, а я – сам себя.

– Ха-ха, – в очередной раз отвратительно рассмеялся Олаф, – да вы, господин граф, изволили ухватить самую суть!

– Да, Ильдиар, ты должен умереть, – подтвердил Танкред. – У тебя есть выбор: жизнь или смерть. Жизнь графини – твоя смерть или твоя жизнь – и ее смерть. – Огненный Змей спокойно расхаживал перед камином. – Поступи, как подобает истинному паладину – соверши подвиг. Как это прекрасно – погибнуть, спасая благородную даму. Да к тому же таким образом доказать ей свою любовь. Ведь вы, помешанные на романтике и куртуазных балладах рыцари, просто обожаете подобную чепуху…

– И какие же гарантии, что вы ее отпустите? – спросил Ильдиар. – Или я должен поверить на слово?

– Именно так, – кивнул Танкред. – Какие могут быть гарантии, если твоя несравненная дама сама является в данных обстоятельствах нашей гарантией. Но ты можешь поверить: роль Изабеллы Даронской – лишь в виде фигуры залога, маленькой ненужной пешки. Пешки, в которую очень сильно влюблен ферзь, и когда этот самый ферзь падет, она нам будет без надобности.

– Мы не убиваем женщин, – хмуро подтвердил Джон.

– Без надобности, – поспешил повторить Змей – треклятое благородство Джона могло спугнуть добычу. – А так ее шейка ничем не отличается от всех прочих – вряд ли она выдержит поцелуй стали. Что скажешь, Ильдиар де Нот?

Граф с ненавистью глядел на Танкреда Бремера. На скулах его играли желваки, а глаза яростно сузились. Всегда ему было что́ сказать врагам. Тысячи раз верный меч служил прекрасным доводом в споре, а когда и он казался не слишком убедительным, на помощь приходил огонь. Сейчас же от чувства собственного бессилия ему казалось, что все его внутренности тлеют, а от невозможности отыскать выход, найти лазейку, придумать, как выбраться из этого водоворота, темнеет перед глазами. Не может ведь быть такого, чтобы они все просчитали, все продумали… должно быть что-то еще… Король… тайная стража… Тиан… Должен же кто-то помочь! Ничего, он найдет выход! Он освободит Изабеллу, а после призовет к суду Теальских Братьев. Бесчестного Джона, подлого Танкреда и мнящего себя остроумным Олафа.

– Я согласен, Танкред Бремер, – прорычал Ильдиар де Нот, словно зверь, переставший вырываться из капкана. – Я выйду в поединке против Джона в День святого Терентия и паду ради леди Даронской.

– Ты сделал правильный выбор, граф, – сказал Танкред. – И, надеюсь, Изабелла де Ванкур оценит его. Прощай, Ильдиар де Нот.

– Истлей в Бездне. – Граф развернулся и вышел из комнаты.

– Он согласился, Тан! – Олаф, казалось, сейчас пустится в пляс от радости. – Все прошло просто отлично!

– Ты так уверен в этом? – равнодушно спросил Танкред.

– Ну, он же смирился! Понял, что у него нет выбора! Уж на его месте я бы и эту жабу, и еще сотню таких же бросил подыхать и даже не обернулся! Нет, ну болван!

Джон скрипнул зубами и повернулся к младшему брату. Пальцы сами сложились в кулак. Удар, пришедшийся в скулу, был такой силы, что Олаф отлетел в сторону и рухнул на ковер к ногам Танкреда. Огненный Змей презрительно поглядел на распростертого брата.

Джон покосился на дверь, за которой скрылся Ильдиар де Нот.

– Граф не смирился, Тан, – пробормотал он. – От него можно ожидать чего угодно. И я понимаю его, Бансрот подери!

– Я знаю, Джон. Он не принял очевидного, как и никто другой бы не принял. В такой ситуации все выбирают самый болезненный выход. Они дергаются до последнего, готовы пойти буквально на все. Сколько раз я видел подобное. И теперь я готов ждать от нашего друга в лисьем плаще всего, чего угодно – от тайной стражи до, упаси Хранн, вызова какого-нибудь богомерзкого демона. Хотя это вряд ли…

– И что ты будешь делать с этим всем?

– О, я хорошо подготовился. Не впервой ведь.

…Граф оказался во дворе. Холодный ветер был подобен отрезвляющему ведру воды после безумного пира. Пошатываясь, Ильдиар вышел за калитку и медленно побрел в тени аллеи. На миг он остановился у одного окна. Там, в отблесках свеч и ламп, мельтешили какие-то тени. Кто-то быстро передвигался по комнате: похоже, танцевали. Играла заведенная шарманка. Быстрая веселая мелодия просачивалась на улицу.

Граф вдруг со злостью подумал, что сам никогда больше не будет танцевать – в Печальной стране не сильно повыкидываешь коленца. Какая же досада его терзала: великий магистр несокрушимого ордена Священного Пламени, военный министр королевства, не побоявшийся Ахана, повергший множество врагов, теперь беспомощная марионетка, ждущая, когда же кукловод дернет наконец за ниточку. Ниточку, обрывающую жизнь… Дама его сердца в плену у мерзавцев, он сам обречен на гибель…

За окном, похоже, в веселом танце кружили пары, послышался женский голос. Хорошо развлекаются. Праздник. Веселье. Смех… Мог ли граф знать, что на самом деле происходило по ту сторону окна? Конечно же нет. А если бы вдруг узнал, то мгновенно забыл бы о собственных несчастьях…

В это самое мгновение кинжал-даго, тот самый, что во всех походах сопровождал Ильдиара де Нота, вошел в горло маленькой девочки пяти лет. Кровь хлынула на пол, как вино из опрокинутой бутылки. Ребенок хрипнул и упал навзничь. Подле в багряных лужах уже лежали сестры и братья девочки.