Путешествие домой. Автобиография американского йога - Шрила Радханатха Свами

От Бабы и других людей, встреченных мною в ходе странствий, я узнал о разных проявлениях Бога, которые входят в индуистский пантеон. Я еще не определился в своем отношении к этим многочисленным божествам — все это было довольно непривычно для меня, — но я видел, какую они вызывают любовь и преданность в других людях. У меня не было никаких предрассудков на этот счет, да мне и самому не терпелось во всем этом разобраться.

Кайлаш-баба поклонялся Шиве — воплощению Бога, которое правит материальным миром и в должный срок разрушает его. Баба непрестанно повторял мантру ом намах шивайа! Мы шли с ним лесными тропами, и он то и дело взывал к Господу Шиве и его супруге: «Джая Шанкар!», «Хе Вишванантх!», «Хе Кедарнатхаджи!», «Джай Шри Парвати!» и «Хе Ума Мата!» Всякий раз, когда нам встречались другие шиваиты, мы устраивали совместное пение этих мантр. Когда пение достигало апогея, Кайлаш-баба впадал в транс и принимался неистово стучать в свой барабан дамару. Барабан отзывался оглушительными звуками, приводившими всех других садху в неистовство. Они самозабвенно раскачивались, так что тяжелые пряди их спутанных волос начинали двигаться из стороны в сторону. Некоторые хлопали в ладоши, а кто-то вскакивал на ноги и начинал кружиться в мистическом танце.

Кайлаш-баба пользовался непререкаемым авторитетом у странствующих садху. Как сказал мне по секрету один пожилой отшельник, Кайлаш-бабе вполне могло быть несколько сотен лет. Никто точно не знал его возраст. Он обладал сверхъестественными йогическими силами, мог исцелять больных и творить другие чудеса. «Лет тридцать тому назад я сам был свидетелем его удивительных способностей, — поделился со мной этот отшельник. — К нему стекались толпы людей и почитали его как Бога. Но Кайлаш-баба осознал, что власть и слава — помеха в духовной жизни. Он дал обет никому не рассказывать о своих удивительных способностях и никогда больше не демонстрировать их. У него не было ни учеников, ни собственного ашрама, он просто бродил в одиночестве по гималайским лесам». Я нисколько не удивился, узнав, что Кайлаш-баба обладает мистическими силами. Гораздо большее впечатление на меня произвели цельность и сила его натуры и верность выбранному пути.

Шло время, и я начал догадываться, что Кайлаш-баба мечтает снова остаться в одиночестве. Я не хотел навязывать ему свое общество, да и сам понимал, что мне тоже пора двигаться дальше.

Поклонившись Бабе в ноги, я попросил у него благословение. Он искренне рассмеялся и со слезами на глазах заключил меня в свои могучие, медвежьи объятия. Потом он благословил меня, прочтя подобающую случаю мантру. Меня очень расстрогали его непритворная отрешенность и, на первый взгляд, несовместимая с ней сердечная доброта. Мы полюбили друг друга, словно отец и сын, но, будучи странствующими садху, понимали, что едва ли увидимся снова.

Сладость новых взаимоотношений и неизбежная горечь расставания с человеком, который стал тебе близок, были неотъемлемой частью той жизни, которую я избрал. Подобные испытания давались мне нелегко, но из-за боли разлуки радость от этих отношений до сих пор жива в моем сердце. Прощаясь с Кайлаш-бабой, я молился о том, чтобы всегда помнить о нем. Что ж — похоже, что молитва моя была услышана.

Примерно в то же время я написал домой письмо, в котором делился полученным мной опытом.

Мои дорогие!

Лучше жить в нищете, чем продать душу за пустой золотой дворец. А лучше жить в безвестности, чем продать душу за пустую славу, дешевое поклонение и никчемный почет. Там, где нет внутренней свободы, нет жизни. Поэтому лучше умереть, чем лишиться возможности искать свой идеал.

Сейчас я занимаюсь тем, что в святом месте и под руководством святых людей изучаю бесценную мудрость Востока. Пожалуйста, поймите, что это потребует времени. Пока я еще на подступах к ней.

Я самовлюбленный эгоист, духовно слепой и погрязший в невежестве. Едва ли кто-то находится дальше от понимания Бога, чем я. Поэтому такому глупцу, как я, потребуется много времени, чтобы узреть благодатный свет Истины, сияющий и в вас, и во мне.

С любовью,

Ричард

Во время молитвы во флорентийском соборе искра духовной жажды, которая тлела у меня в сердце, превратилась в пламя. Медитация на острове Крит раздула из него пылающий костер, а полное опасностей путешествие по Ближнему Востоку лишь подбросило дров в этот огонь, сделав его еще жарче и сильнее. Но здесь, в Гималаях, в обществе святых людей, этот священный огонь запылал во мне в полную силу. Избрав духовное совершенствование своей единственной целью, я молил Бога помочь мне.

Мне было двадцать лет. Из-за аскетичной жизни я исхудал и весил всего пятьдесят килограмм. Единственный комплект моей одежды посерел от ежедневного полоскания в реках, прудах и ручьях. Кожа моя обветрилась и загрубела, губы растрескались, а волосы свалялись. Поскольку я носил дешевые резиновые сандалии, ступни мои потемнели от въевшейся грязи, а пятки покрылись трещинами, достигавшими лодыжек. Выбранный мною образ жизни сказался на здоровье, но я не обращал на это внимания — мое стремление к просветлению было сильно как никогда.

Мне нравилась жизнь странствующего садху, и я с радостью ждал новых приключений и встреч с великими душами, достигшими высот духа. Бродя по лесам, я часто спрашивал себя: Найду ли я когда-нибудь тот единственный путь и того учителя, которому смогу посвятить всего себя?

Однажды в Дев-Праяге несколько садху пригласили меня на обед в находящийся неподалеку ашрам. Как раз в это время в ашрам из джунглей пришел какой-то йог. Никто из присутствующих его не знал. Он попросил собрать вечером всех врачей, которые только есть в городе. Когда врачи пришли, йог громким голосом бросил им вызов: «Заразившись болезнью материализма, вы стали больше доверять современной науке, чем собственному наследию. Бог привел меня сюда из джунглей, чтобы я сокрушил вашу глупую гордыню. Благодаря моим йогическим способностям я отключу все системы своего тела и умру. И вы подтвердите это с помощью своих медицинских приборов. А ровно через полчаса я воскресну из мертвых».

Сев с прямой спиной в позу лотоса, йог стал дышать резко и глубоко. Примерно после двадцатого вдоха он задержал дыхание и замер. Присутствующие при этом врачи стали по очереди обследовать его стетоскопом и другими инструментами, но так и не смогли обнаружить ни сердцебиения, ни дыхания, ни пульса. Врачи были ошарашены. «Он находится в состоянии клинической смерти», — констатировал один из них. Не слишком веря им, я подошел и попросил у врача стетоскоп. Но все мои попытки обнаружить у йога пульс и сердцебиение тоже оказались тщетными.

Мое первое знакомство с тем, какие возможности открывает перед человеком йога, произошло благодаря Свами Раме еще и Нью-Дели. Все то время, что я находился в Гималаях, я занимался пранаямой, дыхательными упражнениями, и асанами, йогическими позами. Безмолвная медитация помогала мне настроить ум и тело в унисон с божественной энергией Господа. Я не понаслышке знал о невероятных результатах, достичь которых позволяет йога, о ее огромной пользе для здоровья и о способности йогов но желанию менять свое физическое состояние. Однако то, что я увидел сейчас, не умещалось в моем воображении.