Кладезь бездны - Ксения Медведевич

И принялся заплетать косу дальше.

– Ну так расскажите! – С князем она становилась неприлично любопытной.

И невежливой – хорошо, что Тарег-сама этого не замечал.

– Ну… хорошо. Однажды ашшаритские любознатцы решили измерить окружность земли.

– Зачем? – искренне изумилась Майеса.

– Аль-Мамун попросил, – фыркнул Тарег-сама. – Наш халиф может быть очень, очень любопытным. Так вот, астрономы отправились в пустыню Синджар под Куфой, славящуюся тем, что почва там совершенно плоская. Они измерили высоту Полярной звезды, а затем с помощью веревки измерили расстояние между этой точкой и тем местом, где положение звезды изменилось на один градус. Потом они пошли в обратном направлении и снова измерили расстояние до того места, где звезда на градус опустилась. Расстояние оказалось одинаковым. Потом они умножили его на триста шестьдесят градусов и получили длину земной окружности – восемь тысяч фарсахов.

– Вот как… – недоверчиво протянула Майеса. – А что измеряет ваш господин, Тарег-сама?

– Он желает узнать, что приносит войску победу: моя удача или то, что воины считают меня непобедимым. Аль-Мамун – мутазилит, он не может ничего принять без предварительного доказательства…

Майеса рассмеялась так, что пришлось прикрыть губы рукавом:

– О, я поняла! Во время первого штурма аль-Бара ашшариты знали, что вы не ведете их на бой, а завтра они будут думать так же, но вы будете среди нападающих!

– Именно так и случится, моя госпожа, – и Тарег-сама принял у нее из рук ленту и накрутил на кончик косы.

– У нас в Ауранне так не поступают – оттого и слова не нашлось! – снова засмеялась Майеса.

Меж тем князь осторожно потянул вниз ворот ее нижнего платья. От неожиданности Майеса ухватилась за расходящиеся на груди полы и попыталась удержать сползающую с плеч ткань. Потом опомнилась и медленно разжала пальцы.

Жмурясь от прикосновений, Майеса подумала: нет, зря она полагала, что Тарег-сама не ценит истинно аураннскую красоту ключиц, изгиба шеи и ложбинки между лопатками… Он ее… мммм… ценит…

Ах, эти проклятые правила… они требовали от женщины нежно ворковать в объятиях любимого… Но ей-то, ей-то хотелось отдаться неприличной страсти и… и – быть смелой тигрицей!.. Ах, почему она не женщина из квартала наслаждений… Про них говорили, что во время соития они позволяют себе – кричать от удовольствия!..

* * *

Пылища стояла такая, что еле видать было башню замка, – здоровенный прямоугольник желтоватого камня плыл в мареве сплошной песчаной взвеси. На плоской вершине стояла метательная машина-аррада, кучка людей тянула за веревки, почти переваливаясь через каменные зубцы ограждения. Рычаг был откинут назад – видимо, накладывали камни в пращу.

Здоровенная деревянная балка взмыла вверх, раскручивая сетку на длинной веревке: ш-шух! Каменюки вылетели и стали падать по длинным, расходящимся в стороны дугам. Вертевшиеся под стенами верховые джунгары Элбега прыснули в стороны, спасаясь от смертоносных снарядов. Когда же у карматов закончатся камни?..

Аль-Мамун сморщился и обернулся к своей метательной машине – ханьцы пискляво перекрикивались, распутывая канаты. Здоровенные ножищи опорных треног манджаника источали густой смолистый запах, огромная балка пока лежала, упершись концом в землю, и походила на срубленную корабельную мачту. Машину собрали быстро, и теперь аль-Мамун жалел, что не решился ее использовать во время первого штурма. Ханьский мастер мяукал через толмача в том смысле, что манджаник хорошо бы приберечь для стен и башен карматской столицы: Хаджар славился крепостью своих укреплений. Мол, устройство с таким тяжелым противовесом рассчитано на конечное число ударов: сотрясение разрушает осадную машину. Развалится чудо механики при штурме захудалого замка – что будем делать?

Сейчас Вэй Юй стоял над деревянным ящиком этого самого противовеса и наблюдал, как туда сгружают свинцовые чушки.

– Что делают! О Всевышний, вы только посмотрите, что делают! – вдруг ахнул кто-то из рабочих.

К воротам подползла «черепаха» под большими плетеными щитами – уже вся утыканная стрелами и дротиками. Хорошо, что у карматов не оказалось в запасе нафты и смолы. А все крупные камни явно подняли к аррада на башне…

Вытирая грязные руки о набедренные повязки, обслуга манджаника размахивала руками и тыкала пальцами. Ханьцы тоже побросали канаты и кивали друг другу бритыми головами.

На плоской вершине надвратной башни карматы деловито целились из луков. Хорошее у них вооружение: луки мощные, тюркские. Да и больших, почти в рост человека хватало: из таких стреляли бедуинские племена Ямамы. Все при кольчугах. Кстати, великолепное вооружение и доспех куплены в аш-Шарийа на награбленное у ашшаритов золото. Купцы даже под страхом смерти не могли отказаться от торговли оружием с карматами. Круговорот вещей в природе, как об этом писал ибн Сина: они нам смерть, мы им золото, они нам золото, мы им оружие, они нам смерть. Чудесно.

– Что они хотят сделать? – раздраженно бросил аль-Мамун.

Поправляя на лице платок, халиф обернулся к Элбегу ибн Джариру. Молодой военачальник красовался в парсийском шлеме со сложной чеканкой: от обода до макушки хищно вышагивали злые львы Хативы. Городские оружейники славно расстарались для джунгарского джунда: а что, воины Элбега прикрывали их от каких-то новых наглых пришельцев из западных степей. Журжени, что ли, их называли. Рассказывали, что они уже лет десять как терзают границы Хань. Теперь вот стали наведываться в гости к ашшаритам…

Элбег отвел от лица черный шарф и блеснул белыми-белыми зубами:

– Хотят открыть ворота, о мой халиф!

– Горе тебе, что ты говоришь, о Элбег! У них нет тарана!

– Разве не сказано в жизнеописании Пророка, составленном ибн Хаукалом, что ансары плечами выломали ворота Хайбарской крепости?

– Тьфу на тебя, о Элбег! – сплевывая мгновенно набившийся в рот песок, пробурчал аль-Мамун.

Ну что за дурь – вот так ломиться, без надлежащего снаряжения, без…

Обернувшись снова – надо приказать этим дурням уходить, пока их не перестреляли, как сайгаков! – Абдаллах не обнаружил рядом с собой молодого джунгара. Тот стоял рядом с Вэй Юем и быстро трещал по-ханьски, тыча пальцем в сторону замка.

Ханец кивнул, махнул рабочим, те налегли плечами на канаты. С жутким стоном и ахом в небо взмыла мачта манджаника. Дерево напряженно, зло гудело, россыпь камней из пращи медленно разлеталась в желтой пыли осады.

– Просили залп по стене. – Элбег быстро подбежал и чихнул, завороженно глядя на замок.

С резкими хлопками пыли камни бились об стену – а несколько ударили по зубцам и снесли кирпичи вместе с защитниками.

– Еще залп! Шуганите их снова! – рявкнул Элбег, потирая руки.

– Кто просил? – До аль-Мамуна стало доходить, что происходит. – Кто просил, я сказал?