Урожай собрать не просто - Юлия Васильева

Я остановилась и обернулась, будто бы удивленная, а сама старалась скрыть ликование, которое могло предательски проступить во взгляде и испортить чудную картину семейного взаимопонимания.

— Спасибо.

На самом деле фабрикант со своими идеями о доверии был в чем-то прав. Только вот почему я действительно чувствовала себя так, словно перекладывала заботы на других? Хотя в данном случае Ерему это явно должно было пойти на пользу. Он привык сталкиваться с тем, что можно описать формулами и просчитать с помощью логики. А попробуй загони в уравнение наших селян и их суеверия? Ни один мало-мальски приличный лесовик или подкочник не станет чесать уши и петь по полям в рамках выведенных законов. Пожалуй, столкнувшись с иррациональной частью мира, этот ребенок либо испугается, либо наконец-то почувствует вкус к жизни.

Я улыбнулась. Столько психологии! В последнее время со мной что-то определенно не так.

Мне так понравилось раздавать задания братьям, что под вечер я созрела для продолжения воспитательных работ и решила по совету фабриканта еще разок осчастливить Ласа своим «доверием». Постучала в дверь его комнаты — ответом мне было молчание. Постучала еще раз — ничего. Ну ладно, Лас ушел, но вот Ивар обычно в это время корпит над своими фолиантами так, что над пером вьется легкий дымок.

Я аккуратно приоткрыла дверь и увидела страшное: не было не только братьев, но и мешков с семенами. Если с отсутствием первых я еще могла смириться, решив, что они вышли по каким-то своим естественным или не совсем естественным нуждам, то вот моему будущему урожаю вряд ли понадобился бы бутерброд с колбасой для крепкого сна или уединение в маленькой квадратной постройке рядом с домом.

Не зная, что и подумать, я кинулась к соседней двери в надежде, что у Ефима с Михеем найдутся какие-то логичные объяснения. Но ни Ефима с Михеем, ни тем более логичных объяснений там не было. И самое страшное: не было семян…

Понимая, что дело принимает скверный оборот, я забарабанила в третью дверь. Как оказалось, тройка не зря считается счастливым числом: тут мне ответили.

— Кто там? — Голос Оськи звучал настороженно.

— Это я!

— Заходи, только убедись, что рядом с тобой никого нет.

От неожиданности такого предостережения я даже оглянулась, но потом опомнилась и сердито вошла в комнату. Помещение оказалось забито под завязку: во-первых, моими братьями, за которых я переживала, и, во-вторых, мешками с семенами, за которые я переживала еще больше. Атмосфера была тесная и напряженная.

До моего прихода мальчишки явно что-то обсуждали, лишь Ерем пытался писать за своим столом, но мешок с семенами с одного бока и острая коленка Ивара с другого мало этому способствовали.

— Что здесь происходит? — задала я закономерный вопрос.

— К нам в комнату кто-то пытался залезть, — сообщил Ивар.

— И что вы сделали?

— Я открыл окно и пригрозил им, что прокляну именем богов. Больше никто не лез — вот что значит священная сила!

— Ага, — фыркнул Ефим, — особенно если вся эта священная сила была вложена в удар оконной рамой по голове злоумышленника.

— Что с ним стало?

— Да леший его знает, мы потом под окном ничего, кроме следов, не нашли.

— А мне почему не сказали?

— Ты же у нас «хрупкая», плакать еще начнешь, — передразнил разбойник, — сами как-нибудь справимся, иди, спи.

Я даже немного растерялась: первый раз видела, чтобы моя воспитательная работа дала такие бешеные результаты.

— А здесь-то вы чего собрались?

— Ивар сказал, что так безопасней, — пояснил Оська, за что удостоился уничтожающего взгляда от автора идеи и пренебрежительного хмыка от Ерема. — Ты сама-то чего пришла?

— Да хотела Ласу сказать, чтобы занялся починкой экипажа…

— Он займется, а ты иди спать. Говорят, что девицы, которые поздно ложатся, быстрее стареют, а нам еще тебя замуж сбагрить надо.

Все шестеро, наверное, впервые в жизни закивали в абсолютном согласии — семейная идея для сплочения была найдена.

— И помолиться на ночь не забудь, — добавил Ивар.

Я оторопело вышла в коридор. Такое ощущение, что у меня из рук только что вырвали любимую игрушку. Может, я тоже хотела отбиваться от воров! Но в маленькой комнатке для меня не было места ни в прямом, ни в переносном смысле. Снова вспомнились слова фабриканта о доверии, но вот как раз с доверием к тому, кто их произнес, у меня возникало все больше и больше проблем. Поскорей бы уж засеять поля — земля станет лучшим хранилищем для семян.

За мной следом с недовольным ворчанием, больше всего напоминавшим слова «нигде нет покоя с вашим зерном» вышел Ерем. В руках он держал стопку исписанных вычислениями страниц и парочку замшелых томиков из отцовской библиотеки. «Решение „задачи“ идет полным ходом», — подумала я, но все же отважилась спросить:

— Когда будем сеять?

— Теперь мне бы и самому хотелось это знать, — ответил мальчонка и мрачно оглянулся на дверь собственной комнаты, оккупированной неожиданными захватчиками. Я испытала прилив душевных сил оттого, что с этого момента хоть кто-то меня понимал.

Наступившее утро оказалось богатым на посетителей. На нашем пороге, подкручивая ровно подстриженный черный ус, стоял городовой, блестя неизвестно за что и неизвестно кем выданными медалями. Он так браво сжимал табельную саблю, что чувствительные горожане от одного взгляда на него должны были испытывать облегчение и чувствовать себя в безопасности. На свое несчастье я не являлась ни горожанкой, ни тем более натурой чувствительной, да к тому же мне было абсолютно не ясно, что забыл городовой в нашем имении.

— Доброе утро, — сказала я без энтузиазма: из устоявшегося приветствия слова не выкинешь. — Чем обязаны?

Городовой взял под козырек:

— Поступил сигнал о противоправных действиях в вашем имении! Разрешите осмотреть территорию!

Я встала в проходе, как непреодолимый заслон — враг не пройдет и даже не просочится! — и спросила с еще пущим подозрением:

— Какие такие противоправные действия?

— Попытки проникновения с целью хищения — или для вас, леди, говоря просто, воровство! — Он снова козырнул и снова попытался войти в дом, но, естественно, не преуспел — я стояла крепко. — Разрешите пройти, я должен поискать улики и проверить безопасность помещений!

— Постойте, по какому праву вы занимаетесь этим делом? Разве мы относимся к городу? Почему не пришел кто-то из дружинников? — мои подозрения все крепчали: еще немного — и их можно было бы разливать по бутылкам вместо традиционной вишневой настойки.

Но, как только разговор коснулся правил и закона, городовой перестал переть в дверь — уж очень уважал он эти понятия. Особенно когда кто-то собирался их нарушать. Потому что любой нарушенный закон при правильных манипуляциях имел тенденцию превращаться в звонкую монету штрафа и тяжело оседать на дне и так не тощего кошеля блюстителя нашего спокойствия. Именно благодаря его доблестным стараниям все окна в Кладезе были снабжены ставнями установленной толщины, собаки ходили на поводках, а белье вывешивали сушиться на улицы тайком по ночам.