Рамзес. Храм миллионов лет - Кристиан Жак

Править Египтом означало не только управлять государством, но и вести диалог с невидимым.

Стариковскими плохо слушающимися пальцами Гомер размял листья шалфея и набил ими трубку из большой раковины, которая теперь задымилась, как и положено. Между двумя затяжками он позволял себе глоток крепкого вина, сдобренного анисом и кориандром. Сидя под деревом лимона в кресле с мягкой подушкой, греческий поэт наслаждался тихим вечером, когда его служанка объявила о приходе царя.

Увидев Рамзеса перед собой, Гомер был удивлен его величественной осанкой.

Поэт с трудом поднялся.

— Сидите, прошу вас.

— Вы изменились, Великий Царь!

— Великий Царь… Вы не станете подобострастным, дорогой Гомер?

— Вы были коронованы. Когда монарх выглядит так, как вы, его должны уважать. При виде вас сразу становится понятным, что вы больше не экзальтированный подросток, которого я наставлял… Смогут ли мои слова достигнуть слуха фараона?

— Я счастлив видеть вас в добром здравии. Вы довольны своей жизнью?

— Я укротил служанку, садовник молчалив, повар талантлив, а писец, которому я диктую свои поэмы, кажется, ценит их. Чего еще желать?

Гектор, черно-белый кот, прыгнул к поэту на колени и замурлыкал.

Как обычно, Гомер умастил свои руки и плечи оливковым маслом. По его мнению, не было продукта более чистого и благоуханного.

— Вы намного продвинулись?

— Мне удались слова Зевса, адресованные богам: Цепь золотую теперь же спустивот высокого неба, Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились! Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, — С самой землею и с самым морем ее повлеку я И моею десницею окрест вершины Олимпа Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет…

— Другими словами, все, как у меня, — мое царствование еще не утвердилось и мое царство колеблется от порывов ветра.

— Но, живя почти в одиночестве, как я мог узнать об этом?

— Разве вдохновение поэта и болтовня слуг не служат вам источником информации?

Гомер поскреб белую бороду.

— Это весьма возможно… Неподвижность — это не препятствие. Ваше возвращение в Мемфис было желательно.

— Я должен был решить одну деликатную проблему.

— Назначение верховного жреца Амона, который не предаст вас, когда вы начнете действовать, я знаю… Удачно проведенное дело и, похоже, разумное. Выбор старика без амбиций свидетельствует о редкой политической прозорливости со стороны молодого правителя.

— Я ценю этого человека.

— Почему нет? Главное, что он подчиняется вам.

— Если Юг и Север разделятся, Египет будет разрушен.

— Забавная, но притягательная страна. К своему стыду, мало-помалу я привыкаю к вашим обычаям до такой степени, что начинаю менять вкус своего любимого вина.

— Заботитесь ли вы о своем здоровье?

— Этот Египет населен врачами! У моего изголовья побывали зубной, глазной и простой врачи! Они предписали мне столько снадобий, что я отказался их принимать. Только глазные капли, которые улучшают немного мое зрение… Если бы они были у меня в Греции, возможно, мои глаза остались бы здоровыми. Я туда не вернусь… Слишком много переворотов, конфликтов, вождей и царьков, поглощенных соперничеством. Чтобы писать, нужны комфорт и спокойствие. Приложите все усилия, чтобы создать великий народ, Великий Царь.

— Мой отец начал это дело.

— Я написал такие строки:

Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит: Боги судили всесильные нам, человекам несчастным, Жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны. Вы не избегнете общей участи, и, однако, ваши обязанности ставят вас над этим человечеством, подверженном страданиям. Разве ваш народ верит в счастье, наслаждается им и даже строит его не потому, что фараоны в течение стольких веков стремились к этому, сохраняя стабильность порядка?

Рамзес улыбнулся.

— Вы начинаете понимать тайны Египта.

— Не сожалейте о своем отце и не пытайтесь подражать ему; станьте, подобно ему, незаменимым.

Во всех храмах Мемфиса Рамзес и Нефертари совершили ритуал и, наконец, почтили присутствием верховного жреца города, обязанного координировать ремесленные школы, в которых учились гениальные скульпторы.

Пришел тот миг, который они мечтали оттянуть, — позирование. Царь и царица, сидя на троне, увенчанные коронами, со скипетрами в руках должны были оставаться неподвижными нескончаемые часы, чтобы позволить скульпторам, «дающим жизнь», выгравировать на камне изображение вечно молодой царской четы. Нефертари достойно вынесла испытание, в то время как Рамзес выказывал множество знаков нетерпения. На второй же день он заставил прийти Амени, не в силах оставаться в бездействии.

— Уровень паводка?

— Удовлетворительный, — ответил личный секретарь царя. — Крестьяне надеялись на большее, но служащие накопительных бассейнов настроены оптимистично. Мы не будем нуждаться в воде.

— Как дела у нашего советника по земледелию?

— Он доверяет мне административную работу и не показывается в кабинете. Он ходит от поля к полю, от хозяйства к хозяйству, решает тысячу и одну проблему день за днем. Это не обычное поведение для советника, но…

— Пусть продолжает! Есть возражения среди крестьян?

— Урожаи хорошие, амбары полны.

— Стада?

— Рождаемость увеличилась, смертность уменьшилась по данным последней переписи. Ветеринарные службы не сообщили ни о каких тревогах.

— А мой возлюбленный брат Шенар?

— Образец ответственности. Он объединил своих служащих, рассыпался в похвалах и призвал каждого служить Египту сознательно и ревностно. Он очень серьезно относится к своему посту, консультируется с советниками и с почтительностью относится к нашему другу Аше. Шенар становится ответственным работником и человеком дела.

— Ты всерьез, Амени?

— С управлением не шутят.

— Ты беседовал с ним?

— Конечно.

— Как он принял тебя?

— Вежливо. Он не возражал, когда я попросил его представлять мне еженедельный отчет о своих действиях.

— Удивительно… Он должен был бы выпроводить тебя.

— Мне кажется, он принял правила игры. В такой степени, что ты контролируешь его. Чего ты боишься?

— Не терпи ни одного нарушения с его стороны.

— Излишняя рекомендация, Великий Царь.

Рамзес встал, положил скипетр и корону на трон и отпустил скульптора, чей эскиз принимал форму. Нефертари с облегчением последовала примеру царя.