Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис

Влад пристально взглянул на Раду и быстро догадался обо всем. Он понял, что оба выживших сына Дракона не выдержали противостояния и полностью порабощены турками. Князь Валахии давал клятву не только Мураду. Дракула поклялся и себе в том, что ни он, ни те люди, которые встанут рядом с ним, больше никогда не будут беспомощными и слабыми.

— Встань, Килик-бей. — Султан Мурад поднял меч.

Влад поднялся. Раду отпустили.

Старшему брату показалось, что младший полетит к нему на крыльях, но он шел медленно, как-то картинно протянув руку.

— Брат, с тобой все в порядке?

Голос его дрожал, то срываясь на высоких нотах, то ниспадая до хрипоты.

Влад взял его руку, пожал ее. Раду ответил ему тем же.

— Спасибо, брат, со мной все хорошо.

Не отпуская руки Раду, князь обернулся к Мураду.

— Всемогущий, могу ли я попросить у тебя первого новобранца? Он, как и я, жаждет отмщения.

Он почувствовал, как Раду задрожал. Скорее всего, младший Дракула узнал о том, что произошло с его родственниками, когда старший находился в Токате. Князь думал, что Раду готов действовать и настроен даже решительнее его самого, однако оказалось, что он ошибался. Брат начал выдергивать у него руку, и он сжал ее сильнее, стараясь удержать. Потом Влад увидел это в глазах Раду, так похожих на его собственные, услышал в турецкой речи.

Отец и сын ответили одинаково.

— Он останется со мной! — воскликнул Мехмет.

— Да, князь, мы должны оставить здесь одного из вас, — подтвердил султан.

Влад отпустил руку брата и проследил взглядом за тем, как тот поспешно убежал к Мехмету, который даже не старался скрыть свой триумф. Один Дракула поведет за собой турецкие войска, другой останется заложником, и не только.

Князь еще раз взглянул на султана и на его наследника, в последний раз пристально посмотрел на брата, повторил про себя принесенную клятву, но вслух сказал другое.

— Когда мне ехать? — спросил он.

Тырговиште, декабрь 1448 года, девять месяцев спустя

Ион Тремблак стоял в двадцати шагах от ворот княжеского замка в Тырговиште. Дождь лил как из ведра. Крупные частые капли создавали сероватую влажную завесу. Ион стоял тут уже достаточно давно, поэтому его плащ превратился в промокший и свалявшийся кусок шерсти. Он появился здесь, когда непогода еще только приближалась, темные дождевые облака заполнили небо, закрыв звезды, а ветер, поначалу прохладный и освежающий, начал дуть порывами, едва не сбивая с ног. Вскоре разразилась буря. Немногие смельчаки, наблюдавшие за тем, как она подходит, поспешили убраться, но Ион стоял. Надежда пока еще оставалась. Тремблак подумал, что небеса могут оказать ему милость и прислать гонца с весточкой, если он не покинет свой пост и выдержит все, что высшие силы нашлют на него, но западная дорога оставалась пуста.

Вряд ли человек, у кого сохранился здравый смысл, двинется в путь в такую ночь. Он сделает это только по спешной необходимости, если новость не терпит отлагательства, что бы она ни содержала в себе, отчаяние или радость.

Ион поднял руку и отбросил назад мокрую прядь, упавшую ему на глаза. Этот жест был для него так же привычен и естествен, как вдох или выдох. Была у него и причина носить такие длинные волосы. Нет, на лбу парня было выжжено вовсе не клеймо преступника, но все-таки он ненавидел этот знак.

Вот! Гонец!

Резкий порыв ветра разорвал пелену облаков, тонкая полоска лунного света просочилась между облаками, озарив округу. Ион сразу увидел лошадь, поднявшуюся на дыбы, услышал ржание, полное ужаса. Животное промчалось по кругу, потом рванулось к воротам замка. Ион, взволнованный оттого, что его молитвы были услышаны небом, едва успел отскочить в сторону.

Всадник остановился перед домиком привратника и с трудом придержал разгоряченную лошадь. В конце концов она подчинилась, всадник наклонился в седле.

— Какие новости, друг? — Ион подошел к нему, взял обвисшие поводья, протянул руку, чтобы приласкать и успокоить животное.

— Только то, что ночь отвратительная, Ион. Всем нам сейчас лучше было бы находиться в теплой постели.

Он ожидал, что придет мужчина, скорее всего незнакомец, даже чужестранец, но ошибся и в том и в другом.

— Илона! — воскликнул он, протянул руки и помог ей сойти с лошади.

Ион придерживал лошадь одной рукой, когда девушка устало соскользнула вниз и встала рядом, потом кликнул конюха, но никто не откликнулся. Он позвал еще раз. В конце концов появился мальчик лет десяти, не больше.

— Пригляди за лошадью, — сказал ему Тремблак и передал поводья.

Плечи мальчика сутулились от страха перед бурей, его глаза были широко распахнуты. Он схватил поводья и быстро убежал.

Придерживая Илону, почти неся ее, Ион зашел за домик привратника, где не было ветра.

— Ты вся промокла!

— Это очень странно, — пробормотала она. — Ты даже не догадаешься, почему так получилось. — И девушка рассмеялась.

Ион впервые услышал этот смех в Эдирне, за решетчатой стенкой паланкина, и целый год не мог его забыть. Сейчас он неотрывно смотрел на лицо Илоны, покрытое влагой. Оно разительно отличалось от того, которое он когда-то увидел в первый раз, когда корабль увозил ее от него, и мгновенно полюбил. Теперь на нем не было никакой краски, ничего обманчивого, искусственного. Влажные спутанные золотистые волосы падали ей на плечи, обрамляя лицо, на котором мерцали огромные янтарные глаза, подернутые поволокой. Если к этому добавить удивительный смех, то любой поймет, что такое лицо невозможно вычеркнуть из памяти.

Ион не забыл его. Он подозревал, что тот человек, который ждал его в замке, тоже помнил об этой девушке, несмотря ни на что.

— Пойдем. Мы найдем тебе сухую одежду.

Тремблак взял девушку за руку, но она воспротивилась и напряженно спросила:

— Он здесь?

— Илона…

— Он здесь?

— Да, он здесь, но не примет тебя. Влад не допускает к себе никого, кроме посыльных.

— Меня он захочет увидеть, — сказала она и направилась к высокой деревянной двери, ведущей в замок. — Если ты скажешь ему, что я приехала.

— Князь изменился, Илона. Ему пришлось пережить такие вещи, о которых он никому рассказывает. Теперь Влад ждет гонца, чтобы узнать, будет ли у него войско, или все-таки оно предало его, удастся ли ему усидеть на троне, который он занимает почти два месяца.

Тремблак приблизился к ней, снова взял за руку и мягко добавил:

— Надо подождать более подходящего времени.

— Я и так два месяца ждала, когда же меня позовут, — ответила она. — Все эти дни я провела с монахинями, в молитвах и рукоделии, ведя жизнь во имя Бога. — Девушка рассмеялась. — Я понимала, что для меня опасно передвигаться по земле, на которой идет война, что у моего князя есть дела поважнее. Но теперь так или иначе эта война подходит к концу. Никакого лучшего времени уже не будет, и ждать больше ничего.