Таежная кровь - Владимир Топилин

Если это так, то есть малая доля вероятности, что мамаша останется живой. Иначе у нее бы не хватило сил уйти дальше, покинуть нишу по «выходной тропе», которая так же, как и «приходная», походит на узкий кабарожий отстой.

Какое-то время Топ раздумывал, идти дальше или нет. Первая лежка, где его караулила раненая медведица, «рассказала» о многом. Важно, что мамаша ждала своего обидчика, осталась живой и ушла отсюда своими ногами. То есть была еще настолько сильна, что могла постоять за себя и за своих детенышей. Как долго она еще будет в силе? А может, останется жива? Тогда лучше оставить ее в покое, не ходить по следам дальше.

Но импульс любопытства сильнее страха. Топу хочется знать конечный результат: жива медведица или нет? Если первое, тогда в дальнейшем в тайге надо опасаться каждого куста. А если второе… Там будет видно, что делать.

И вновь – мелкие, короткие шаги вперед. Настороженное движение, взведенные курки. Внимательный взгляд на возможные места засады: крутой поворот за скалу, непроглядные уступы, ветровалы, заломы, густой пихтач-курослеп. Здесь, на «выходной» тропке следов крови почти нет.

Может быть, медведица потеряла достаточно много сил, чтобы кровить по дороге. Скорее всего, рана зарубцевалась. Как говорят старые охотники, «схватилась». Значит, пулевое ранение затянулось жиром и мышечными тканями. Потому как у любого зверя есть способность, рефлекс: за очень короткое время заживлять собственные раны, останавливать кровотечение и обеззараживать нагноения своей слюной. В результате этой особенности их выживание порой кажется чудом. И все ради продолжения жизни. И происходит это на Земле тысячелетия, а может, миллионы лет.

Раненая медведица обладает этими способностями в совершенстве. Тем более она – мать. Обязана жить не только для себя, но и для медвежат. Почему, возможно, не умерла в своей медвежьей «комнате». Ждала врага, не дождавшись, пошла дальше. Повела своих детей прочь от опасности.

Следов крови нет. По всей длине тропы лишь отшлифованные мозолистыми лапами кочки да камни. Кое-где на тропку выползает каменный зверобой да кедровые охристые корни бадана, которые, достигнув определенного роста, затираются когтистыми ногами, рвутся под тяжелым весом зверей. Это доказывает, что звери ходят здесь постоянно. И медведица прошла. Только вперед, вверх, в скалы, потому что больше некуда. Вот, кажется, на «лакированной» стене скалы, справа, обозначился легкий мазок крови. Здесь тропа настолько узкая, что медведица, преодолевая этот участок пути, коснулась головой скалы и оставила напоминание об первом ранении. Оторванное ухо – не беда. Заживет быстро.

Значит, Топ на правильном пути. Идет по скалистому уступу в том направлении, куда вчера ушла медведица. Только вот где она? Наконец-то за поворотом тропа кончается. Граница скалы. За ней – длинный языкастый, во всю длину уклона, каменистый курумник. Ширина около двадцати метров. За ним начинается густая тайга. Переросшие старые кедры, наклонившиеся пихты и молодая подсада курослеп. То здесь, то там вывернутые с корнями деревья. Ветровал прикладывает свою руку по всей тайге. Видимость отвратительная: три-четыре метра. За густыми ветками – неизвестность.

Следы медведицы ведут туда. Вот раненая мамаша спрыгнула с тропы на курумник. Словно специально для него, показывая направление, харкнула кровью. И дальше, через всю ширину россыпи, перепрыгивая с камня на камень, метила дорогу. Как будто говорила: «Вот куда я пошла, иди за мной».

«Я тебя там буду ждать, – дополнил Топ мысли медведицы и, решая, как лучше пройти дальше, закончил: – Тут, Федот, не разевай рот. Кабы был бы балбесом, не гулял долго лесом».

Теперь понятно, что раненая медведица специально оставила кровавый след на россыпи, прошла в тайгу и залегла там на своем же следу. Идти точно там, где прыгала мамаша, – значит предаться ее «ческам», то есть когтям и клыкам. Здесь надо идти в обход, вон туда, вверх по россыпи. Как говорят опытные медвежатники, «надо резать». Точнее, идти на расстоянии, иногда пересекая след зверя. А опытных старых людей надо всегда слушать.

Скорее всего, медведица лежит вон там, за огромным поваленным кедром, с верхней стороны. Из-за него лучше всего нападать на преследователя. Входные следы ведут как раз туда. Значит, медведица хитра и коварна. Не такая, как ее иногда представляют «новые русские», «хозяева» жизни, которым охота видится из окна уазика. Или, в лучшем случае, – с лабаза. Впрочем, сейчас не до них.

Какое-то время, оглядываясь, внимательно осматривая и прислушиваясь, Топ медленно шел вверх по россыпи вдоль скалы. «Обрезал» входной след как можно дальше. Каждый шаг – как минута. Здесь надо быть предельно осторожным. Слушать возможные шаги крадущегося зверя. Краем глаза видеть мелькнувшую тень, чтобы успеть вскинуть ружье. Но пока все тихо. Может, медведица ушла? Или пропала? Тогда исход поединка разрешен заранее.

Топ прошел метров семьдесят вверх, долго слушал голоса птиц: не подскажет ли кто ему из пернатых об опасности? Нет, вроде все спокойно. Быстро перешел россыпь, зашел в таежку. Опять долго ждал, не послышатся ли тяжелые шаги, шумное сопение. Но и здесь тишина. Только птички поют, чествуют шествие весны. Ничто не предвещает беды. Значит, можно идти до входного следа. Все-таки вниз идти гораздо надежнее. Есть хоть какое-то время для своей защиты. Если медведица бросится, у него будет несколько секунд для выстрелов. Хотя бы для двух.

От дерева к дереву крался Топ, к большим, двухсотлетним кедрам, к черным высокоствольным пихтам, где нет сучков и веток. Где чище и видимость увеличивается на пару десятков метров. Свежие завалы и ломняки Топ обходил стороной. К старым, залежавшимся колодинам подходил посередине. Где больший обзор. Метр за метром. Минута за минутой. Наконец-то с небольшого расстояния увидел лежку. Медвежью засаду, за большим поваленным стволом кедра, за которым и рассчитывал увидеть раненую медведицу, когда смотрел сюда от скалы, с той стороны россыпи.

Медведицы не было. Она ушла давно, может быть, ночью, так и не дождавшись его. Опять подумал: «Хорошо, что не пошел за ней вчера вечером». Выбор места нападения был избран не зря. Сразу же за россыпью начиналась густая подсада молодого пихтача. За ней – могучий ствол кедра.

Медведица прошла снизу поваленного дерева, специально харкая кровью, запутывая след. Однако, достигнув вершины, резко свернула в сторону, обошла кедр сверху и залегла за толстым комлем. Стоило Топу выйти из подсады да замешкаться на короткое время, рассматривая следы, все было бы решено за один ее прыжок. Но медведица ушла. Куда? Неизвестно. Молодая растущая трава быстро «заглушила» следы. Нигде не видно ни капельки крови.

Испытывать судьбу более Топ не стал. Зачем, для чего дышать в затылок своей смерти раньше времени? Ушла медведица – хорошо. Может, все-таки выжила. Только вот следов ее он больше никогда не встречал, как и маленьких медвежат.

Стрелки часов показывают половину второго. Ночи или дня? Часы остановились, кончился завод. Последний раз Топ заводил их двое суток назад. Где-то около шести часов утра после того, как упал. Полного завода пружины хватает на сорок с небольшим часов. Так написано в паспорте. Заводить колесико надо ежедневно, в одно и то же время. Для него правило: сразу, как просыпается, заводит часовой механизм.