Голубая зона - Эндрю Гросс

– Вам следует лечь, мисс, пожалуйста. Мы вам поможем. Вы ранены. Позвольте нам вас осмотреть.

Кейт продолжала качать головой, повторяя одно и то же:

– Я в порядке…

Ей казалось, что она участвует в каком-то телевизионном шоу, одном из сотни виденных ею по ящику. Только на этот раз она сама жила в этом шоу. Это ей мерили давление, ее просили лечь на спину, к ее руке прикрепляли датчики. Это ее мать пытались у нее отнять.

– Мы о ней позаботимся. Вы только отпустите ее.

Наконец Кейт отпустила ее. Они осторожно положили Шарон на носилки. Внезапно Кейт почувствовала себя ужасно одинокой. Испуганной. Вся куртка в крови. Вой сирен вывел ее из ступора. Только тогда она почувствовала, как по щекам текут слезы.

Все происходило на самом деле.

– Нам придется отвезти вас в больницу. – Санитарка встала рядом с ней на колени. – Ее повезут в другое место. Обещаю, что вы увидите ее там. Как вас зовут?

Кейт позволила им положить себя на носилки. Посмотрела вверх на голубое небо. Такое же небо она видела из окна своей гостиницы.

– Кейт.

Мысли закружились в ее голове. Она подумала о Джастине и Эмили. Кто им скажет? Они должны знать. Где теперь они будут жить? Кто станет о них заботиться? И Грег… Кейт внезапно осознала, что должна позвонить ему. Сказать, что с ней все в порядке.

– Мне нужно позвонить мужу, – сказала она и села. Она не была уверена, что кто-нибудь ее слышал.

Они покатили носилки к фургону. Она больше не могла сопротивляться. Голова начинала кружиться. У нее не было сил бороться с желанием закрыть глаза.

Внезапно она вспомнила, что что-то забыла, что-то очень важное.

– Стойте! – Кейт протянула руку и схватилась за одного из санитаров.

Носилки остановились. Медсестра наклонилась над ней.

– Я там забыла фотографию. Моего отца. – Она попробовала показать, но правая рука не двигалась. Да она и не соображала, в каком направлении надо показывать. – Я не могу ее оставить. Она где-то там.

– Венди, нам надо двигать, – сердито сказал один из санитаров.

– Пожалуйста. – Кейт попыталась приподняться. Сжала руку санитара. – Она мне нужна. Пожалуйста…

– Потерпи секунду, Рей, – вступилась за нее медсестра.

Кейт уронила голову на подушку. Она уже не слышала сирен и шума толпы, только крики чаек и звуки от гавани, все приятные на слух. Это был день надежды. Ветерок коснулся лица Кейт. На секунду она забыла, почему она здесь.

Медсестра снова наклонилась над ней и вложила что-то ей в руку.

– Вы это искали?

Кейт, как слепая, провела пальцами по фотографии. Она была в руках ее матери.

– Да. – На снимке были пятнышки крови. Она взглянула на женщину. – Спасибо.

– А теперь нам пора в больницу.

Кейт почувствовала, как дернулись носилки, как их подняли. Загудела сирена. Она больше не сопротивлялась. Кругом все суетились. Она устало закрыла глаза.

То, что она увидела, испугало ее. Отец стоял у ворот и улыбался ей.

И еще четыре слова. Вопрос, на который ее мать так и не дала ответа: что он там делает?

Шасси самолета рейса номер 268 «Американ эйрлайнс» коснулись взлетно-посадочной дорожки в аэропорту Кеннеди, и огромный лайнер остановился.

Кейт смотрела в иллюминатор со своего места в бизнес-классе. Правая рука ее была на перевязи. Вдалеке она видела знакомую башню наблюдения и старый терминал в форме седла.

Она вернулась домой.

Через проход от нее сидели два судебных исполнителя. Они сопровождали ее из больницы в Сиэтле, где Кейт провела три дня, в аэропорт. С плечом все было в порядке. Пуля прошла насквозь, ничего не задев. Они обработали рану, продезинфицировали ее и поставили ей капельницу, чтобы нейтрализовать последствия шока и отправить ее домой. Примерно неделю или больше ей придется носить руку на перевязи.

Но весь валиум и морфий в мире не могли притупить ее реальную боль.

Она раз за разом переживала ужасную сцену в ресторане, поскольку ее вынуждали все повторять следователи. Как она тупо смотрела на дыру в своем плече, потом повернулась к матери, ничего не понимая. Вид Шарон со слегка наклоненной головой, ее неподвижный, остекленевший взгляд, кровавое пятно, растекающееся по свитеру. Пережитый шок.

И вопросы. Пока Кейт была не в состоянии в них разобраться. Что бы было, если бы она туда не поехала? Если бы прислушалась к предупреждению, данному ей на реке, как умолял ее Грег? Что, если бы она просто подошла к дому на озере и постучала в дверь? Им бы все равно пришлось позволить ей повидаться с семьей. Что, если бы она не наклонилась за стаканом?

Ее мать все еще была бы жива.

Джастин и Эмили улетели домой днем раньше. Они должны были остановиться у тети, которая жила на Лонг-Айленде. Похороны состоятся в четверг. А потом? Может, на этом все кончится. Месть состоялась. Страховка уплачена.

Нашли нечто ужасное в полиэтиленовом пакете, который валялся рядом со снайперской винтовкой на крыше гостиницы, откуда в них стреляли.

Отрезанный язык. Собачий язык. На этот раз послание Меркадо было до озноба четким. «Так мы поступаем с людьми, которые распускают язык».

«Черт бы тебя побрал, папа! – Кейт закрыла глаза. – Только посмотри, что ты натворил!»

К выходу из самолета подкатили инвалидное кресло. Один из агентов взял сумку Кейт, помог ей встать и сесть в кресло и покатил ее к выходу из аэропорта. Сердце ее едва не выпрыгивало из груди от нетерпения.

Грег стоял в конце зала. Он был в джинсах и университетской куртке. Волосы спутаны, глаза на мокром месте. Он печально качал головой.

– Пух…

Кейт поднялась с кресла и прижалась к нему. Наверное, целую минуту они не отпускали друг друга. Она боялась взглянуть ему в лицо, боялась поднять голову с его плеча.

– Ох, Грег, Грег! – Она еще плотнее прижалась к нему. – Мама умерла.

– Я знаю, детка. Я знаю…

Он усадил ее в кресло. Она все еще была очень слабой. Грег наклонился и поправил перевязь.

– Я в порядке. – Агенты стояли сзади. – Скажи им, пусть уходят, Грег. Пожалуйста. Я хочу, чтобы все было так, как раньше.

– Я понимаю. – Он кивнул, наклонился и поцеловал ее.

– Зачем они это сделали? – спросила Кейт. – Что им от нас нужно?

Грег коснулся ее щеки костяшками пальцев.

– Я не знаю, но я не позволю им опять причинить тебе боль. Обещаю. Я о тебе позабочусь, Кейт. Мы переедем. Мы сделаем все, что требуется.