Вставай, Россия! Десант из будущего - Сергей Плетнев

Димка мотает головой, и через пять минут в кабинете появляются: копченое мясо, свежий кофе, масло, сахар, хлеб — словом, стандартный холостяцкий завтрак, с учетом местного колорита.

Димыч накидывается на еду, к которой я могу предложить ему коньяк ни много, ни мало, а пятидесятилетней выдержки. Но он залпом проглатывает пару рюмок, и я с грустью понимаю, что тут и простая очищенная пошла бы с тем же успехом…

Через десять минут завтрак уничтожен. Пожалуй, я неправильно поставил вопрос. Надо было спрашивать, ужинал ли он? В смысле — вчера.

— Ладно, от голодной смерти ты меня спас, — блаженно щурится Рукавишников. Он щелкает крышкой часов и интересуется, — А теперь чего делать будем? До приема у императора еще три часа!

— Ну, давай я тебя будущей супруге представлю. Только надо будет подобрать что-нибудь из моей «дежурной сокровищницы» в качестве подарка.

На всякий пожарный у меня в сейфе лежат кое-какие ювелирные вещицы. Мало ли, для чего могут понадобиться. Например: быстро выдать в качестве расходных средств порученцу, рассчитаться с киллером, оплатить услуги шпиона. Да и про революции тоже забывать нельзя, хотя я и делаю все возможное, чтобы выйти из них… ну, по крайней мере, не в дом Ипатьева. Вот из этой сокровищницы я и собираюсь выделить Димычу нечто, что сойдет за подарок германской принцессе.

— Ну уж нет, твое высочество! Подарок для твоей невесты я и сам догадался приготовить! — отвечает Димыч на мое предложение. — А вот ты, я вижу, совсем забыл, какой завтра день!

Я, чувствуя подвох, задумываюсь. Димыч, гад такой, откровенно ржет над моими потугами вспомнить.

— Совсем ты здесь одичал, твое благородие! — юродствует друг. — Святых для всего нашего Отечества праздников не помнишь?

Да кой же черт? Ну, не годовщина же еще не состоявшейся (Боже упаси!) Великой Октябрьской социалистической революции или Взятия Бастилии? Но Димка, вдоволь насладившись моими мучениями, наконец-то снисходит до объяснения.

— Восьмое марта завтра, дурила!

Епс! Ну, точно! Я хлопаю себя ладонью по лбу. Вот ведь склеротик! Но ведь по-настоящему праздновать «женский день» здесь еще не начали?[61]

Димка стремительно выметывается из кабинета, оставив меня гадать: что, во имя всего святого, он удумал подарить? С учетом того, что он обитает в Нижнем… Хохлома? Нет, вряд ли. Майданская роспись? Еще хуже. Казаковская филигрань? Не думаю. Павловский металл? Чушь!..

Когда я в своих размышлениях добираюсь до городецкого золотого шитья, дверь в кабинет распахивается, и с видом триумфатора в нее вступает Рукавишников. За ним шествуют атаманец и стрелок, которые тащат здоровенный… здоровенный… в общем, больше всего к этому предмету подходит определение «сундук», хотя это не сундук. Нечто, напоминающее кофр или чемодан, но увеличенные раза в два.

— Ну, и что это за штуковина? — интересуюсь я. В душе родятся самые мрачные мысли: от колоссального набора косметики, до переносного солярия включительно. — Чего это ты там у себя изобразил?..

Она сидела тихо, как мышка, слушая рассказ императрицы о ее детстве. Сегодня, когда Ники снова ушел заниматься делами, ее позвала к себе Мария Федоровна. Поговорив о разных пустяках, она вдруг попросила «маленькую девочку» быть мужественной. Услышанное сразило наповал: император Фридрих, ее отец, написал черновик рескрипта о лишении ее статуса и привилегий члена императорской семьи Германии. Она стояла молча, оглушенная этой страшной вестью. Против ее воли по щекам катились слезы, плечи неудержимо вздрагивали. Императрица обняла ее и начала успокаивать так, словно это она, а не Ники, была ее родным детищем:

— Ну, девочка моя, ну, успокойся. Ведь это пока только черновик, — тут она решительно тряхнула головой. — Мы должны ускорить вашу свадьбу. Нужно обогнать пруссаков. Я немедленно поговорю с mon cher Alexander и мы сыграем вашу свадьбу до всяких там рескриптов…

Потом императрица стала рассказывать ей о своей непростой судьбе. Внезапная смерть жениха, а до того — страшная война, которая чуть не уничтожила Данию. Она не сразу поняла, что Мария Федоровна бранит ее отечество, но… Какое же это отечество, которое изгоняет свою дочь только за то, что та имела счастье полюбить?

Внезапно в покои вошла одна из камер-дам:

— Ваше Императорское Величество, Ваше Императорское Высочество. Их Императорское Высочество, цесаревич Николай Александрович, испрашивают вашей аудиенции.

— Проси…

Ники был не один. Весте с ним вошел молодой человек, одетый по последней французской моде, а следом атаманец, с натугой тащивший какой-то непонятный громоздкий предмет из розового дерева, украшенный золотыми инкрустациями.

Ники поцеловал матери руку, пробормотав «Извините, матушка», приобнял и поцеловал ее, и открыл, было уже рот, чтобы сказать что-то, как императрица сообщила последние новости. Ники хмыкнул:

— Да знаю я об этом, знаю. Граф Шувалов[62]сообщил, — он поморщился, затем резко махнул рукой. — Ну и что? Мало того, что Вильгельм должен это подтвердить, чего он никогда не сделает, так этот рескрипт еще и в Рейхстаге утверждать, а там дураков не держат. Прости, дорогая, — он обернулся к ней, — но твой отец этого лета не переживет. Неоперабельный рак. Так что любой депутат понимает: за подобную глупость отвечать придется перед Вилли, причем очень и очень скоро. Охота была из-за взбалмошной англичанки в Шпандау оказаться.

Он твердо прошелся по кабинету, затем еще раз резко взмахнул рукой:

— И вообще, я бы на месте этих ребят десять раз подумал: если мои парни смогли выкрасть принцессу, то какого-нибудь депутата — легко! А Сибирь, — он чуть прикрыл глаза, — Сибирь, она, моя любовь, больша-а-ая. Весь Рейхстаг потеряется, и не найдет никто… Да и еще чего-нибудь придумать можно…

При этих словах его лицо приобрело хищное выражение. Она даже чуть испугалась, но мгновенно успокоилась. Ее Ники, сильный и умный Ники, сделает все так, как надо. А он уже выталкивал вперед своего спутника:

— Матушка, Моретта. Позвольте мне представить вам моего старинного друга, господина Рукавишникова, Александра Михайловича.

Молодой человек изящно поклонился и отступил назад. Ники продолжил:

— Это князь Суворов нашей промышленности и один из талантливейших инженеров нашего времени. Владелец крупнейшего завода, создатель многих новых образцов вооружения, различных машин и механизмов. И вот теперь он привез вам, моя дорогая Моретта, подарок. Удивительный подарок…