Двум смертям не бывать - Светлана Успенская

Про Жанну поползли по городу самые невероятные слухи. Хотя Быковск по сравнению с захолустной Выдрой почти столица, однако и там существовали известные личности, вокруг которых всегда крутилась людская молва. Тете Варе, которая вышла утречком погуторить с соседками возле подъезда, сообщили последние горячие новости: будто бы вчера в ресторане какой-то бандит подарил своей любовнице шубу с бриллиантами, а та от радости танцевала голая на столе.

— Так-таки голая? — изумлялась доверчивая тетя Варя, не подозревая, что речь идет о ее обожаемой племяннице.

— Совершенно! — авторитетно подтверждали свидетельницы, как будто лицезрели все собственными глазами.

А Жанна между тем чувствовала себя как в раю. Шикарные вещи, вкусная еда — все то, чего она была лишена в детстве, появлялось у нее по одному мановению пальчика и с готовностью ложилось к ее ногам. Скучно ей не было: рестораны, пикники с ребятами Калины, с их подругами, которые не могли без скрежета зубовного смотреть на удачливую выскочку, катания на машинах, поездки в столицу «за шмотками» и прочие прелести полууголовной жизни она воспринимала как должное.

Долгое время она ощущала себя королевой небольшого городка и лишь поездки в столицу слегка отрезвили ее. В Москве Калина выглядел не столь круто, как в родном Быковске. Все, что в областном городе казалось последним шиком, в Москве давно считалось безбожно вышедшим из моды и вообще провинциальным. Да и саму Жанну там воспринимали как смазливую провинциалку, которой вечно не хватает денег на что-то стоящее.

У девушки темнело в глазах, когда на просьбу показать какую-либо приглянувшуюся вещь продавщица точно холодной водой обдавала ее ледяным взглядом и бросала в лицо с пренебрежительной усмешкой: «Вряд ли вам это подойдет…» Шикарный «БМВ» Калины в столице казался старой развалюхой, которую гаишники пропускали с презрительным свистом — что с босоты взять!

У Жанны с Калиной установились весьма странные отношения, в которых и для нее самой было много непонятного. Выигрыш ее в ресторане «Эльдорадо» поначалу обернулся большой форой для девушки. Жанна всегда вела себя так, как будто не Калина осчастливил ее, а она сама снизошла до него с некого пьедестала, словно римская матрона, которая позволила любить себя черному рабу. Говорят, что из двух любящих один любит, а другой снисходительно позволяет себя любить, из двух целующихся — один целует, а другой подставляет щеку. Несомненно, Жанна лишь подставляла щеку и позволяла себя любить. По молодости она считала, что так и должно быть, думала, так будет всегда.

Но не все надежды Жанны оправдались — у нее до сих пор не было денег, чтобы открыть собственное дело. Впрочем, слова «собственное дело» постепенно стали для нее странной, недостижимой абстракцией. Теперь она уже и помыслить не могла, что будет метаться с неподъемными баулами по грязным поездам и оттаптывать себе ноги на самом дешевом оптовом рынке столицы. В грезах она представляла себя хозяйкой большого магазина, перед которой служащие испуганно ломают шапки, как крестьяне перед барином, и мчатся со всех ног выполнять ее поручения.

Пока до сих пор все было именно так. Люди, окружавшие «возлюбленного» Жанны, боялись ее немногим меньше, чем самого Калину. Они помнили участь злополучного Карела, которого буквально на днях пырнули ножом приезжие торговцы с Кавказа. Никто не хотел повторить его судьбу. Кроме опьяняющего ощущения силы и богатства, добавился еще наркотический привкус власти, который дурманил голову похлеще шампанского.

Жанна не понимала того, что ее личное благополучие целиком зависит от благополучия ее покровителя и от его отношения к ней. Доброжелатели рассказывали новой фаворитке о судьбе бывших любовниц удачливого бандита — кого-то из них застрелили в случайных перестрелках, кого-то отправили в места не столь отдаленные, сцапав с незарегистрированным оружием, кто-то просто пошел по рукам, спускаясь все ниже и ниже по ступеням социальной лестницы.

Все это ей не грозит, решила Жанна. Калина ее ни за что не бросит, он от нее без ума, а что до остального… Только последних дурочек могут застрелить или спрятать в кутузку. С ней ничего подобного не случится! Однако и Калина не вечный, задумалась она как-то, его могут убить конкуренты, могут посадить в тюрьму, а дом, в котором она живет и который построен ее руками, конфисковать. Что она тогда будет делать? На этот случай не худо было бы иметь кругленькую сумму в загашнике. Тем более, что ее кавалер обещал ей это еще несколько месяцев назад, в ресторане. Множество свидетелей могут подтвердить данное ей обещание.

Жанна несколько раз принималась заводить разговор о деньгах, но Калина только смеялся, быстро переходя к комплиментам, объятиям и поцелуям.

— Ты обещал мне! — визжала Жанна, хватаясь за испытанное женское оружие — истерику.

— Когда это? — Хитроватые глаза Калины откровенно смеялись, а по вискам разбегались веселые лучики.

— В ресторане! Рыжий слышал, и Корик, и Шмон!

— Что они слышали? — деланно изумлялся парень. — Ну-ка давай спросим их!

Вызывались все свидетели, и Калина прямо спрашивал:

— Шмон, что я говорил тогда в ресторане?

— Когда? — Туповатый Шмон в напряжении морщил узкий лоб.

— Ты слышал когда-нибудь, что я обещал Жанне денег?

Шмон пожимал плечами и разводил руками:

— Не при мне дело было, Калина, ты ж меня знаешь, я не совру.

И Корик согласно кивал, поддакивая ему.

Слыша все это, Жанна в ярости сжимала кулаки, так что длинные, холеные ногти впивались в ладони, оставляя розовые следы.

— Я сказал, милая, только то, что ты выиграла, победила, — мягко, будто он втолковывал неразумному дитяте важную мысль, объяснял ей Калина. — А о деньгах у нас с тобой уговору не было.

Видя, что Жанна бледнеет от бессильной ярости и готова вцепиться ему в физиономию, Калина внезапно сбрасывал шутовскую маску и становился серьезным.

— Ты же знаешь, как я тебя люблю, — вкрадчиво говорил он, обнимая девушку, — она с негодованием отворачивала от него свое лицо. — Ну-ну, не сердись, крошка! Все, что есть у меня, — все твое! Ну скажи, зачем тебе деньги? — недоуменно спрашивал он. — Глупенькая, я ведь знаю, как только ты получишь их, сразу же пойдешь в магазин и накупишь всякой дряни. Так зачем же нам ссориться, я и так куплю тебе все, что ты хочешь!

— Да, а если с тобой что-нибудь случится? А если я останусь одна? — капризно спрашивала девушка. — Что тогда со мной будет?

— Ну что ты, глупышка! — ласково обнимал ее Калина. — Ты же знаешь моих парней, они не оставят тебя без куска хлеба.

— А если ты меня бросишь? — упорствовала Жанна.

— Ну тогда клянусь, — великодушно заявил Калина, — что в этом случае я немедленно выплачу тебе десять штук. Ты же меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

— Пусть Шмон подтвердит это! — потребовала Жанна. — И Корик!

Опять вызывались Шмон и Корик, подтверждавшие слова шефа, что в случае, если Калина бросит Жанну или с ним что-нибудь случится, ей будет выплачена требуемая сумма.