Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье - Джон Ле Карре

Она еще раз перечитала письмо на бланке центрального комитета с красной шапкой вверху, начинавшееся со слов «Дорогой товарищ!». В таком обращении Лиз слышалось что-то военное, она его не любила и никак не могла привыкнуть, что она тоже «товарищ».

Дорогой товарищ!

Недавно мы обсудили с нашими товарищами из Социалистической единой партии Германии – правящей партии ГДР – возможность осуществления личных контактов между британскими коммунистами и нашими единомышленниками в демократическом немецком государстве. Идея состоит в том, чтобы заложить основу для обмена делегациями рядовых членов наших двух партий. При этом руководство СЕПГ осознает, что дискриминационные меры, принятые министерством внутренних дел Великобритании, делают невозможными визиты их представителей на территорию Соединенного Королевства в ближайшем будущем, но именно поэтому тем более важным делом они считают необходимость положить начало взаимным обменам, пусть пока в одностороннем порядке. От них поступило дружеское предложение избрать для первой поездки пять секретарей районных партийных ячеек, обладающих опытом пропагандистской работы с массами на низовом уровне. Каждый из выбранных нами товарищей проведет в ГДР три недели, принимая участие в работе местных партийных организаций, изучая прогресс, достигнутый страной в промышленном развитии и в социальном обеспечении населения, а также сможет лично стать свидетелем тех фашистских провокаций, которые инспирируются против ГДР с Запада. Мы рассматриваем это как прекрасную возможность для членов нашей партии обогатиться знаниями и опытом на примере молодого государства социалистического лагеря.

Поэтому мы обратились к нашим районным организациям с просьбой выдвинуть кандидатуры молодых активистов, которым такая поездка могла бы принести максимальную пользу, и в числе прочих было названо ваше имя. Мы надеемся, что у вас не возникнет непреодолимых препятствий и вы сможете принять приглашение, чтобы осуществить еще одну важную миссию подобных обменов – установить прочные связи с членами одной из местных парторганизаций ГДР, члены которой имеют сходные условия жизни и сталкиваются с такими же повседневными проблемами, как и жители вашего района. В пару к ячейке южного Бэйсуотера был выбран районный комитет Нойенхагена, пригорода Лейпцига. Фреда Люман – местный партийный секретарь – уже готовит для вас теплую встречу. Мы не сомневаемся в том, что вы достойно выполните поставленную перед вами задачу, и это станет нашим общим замечательным успехом. Все расходы по поездке берет на себя министерство культуры ГДР.

Уверены, вы осознаете, какая большая честь вам оказана, и не позволите мелким бытовым причинам помешать вам согласиться на подобное предложение. Визиты запланированы на конец следующего месяца. Ваша поездка, по всей видимости, начнется с 23-го числа, однако в силу определенных трудностей бюрократического характера все пятеро избранных делегатов будут путешествовать отдельно друг от друга. Пожалуйста, дайте нам знать в максимально короткие сроки, принимаете ли вы приглашение, после чего вам будет предоставлена более подробная информация.

Чем дольше она вчитывалась в строки письма, тем более странным оно ей казалось. Ехать предстояло совсем скоро, но откуда им было знать, что она сможет оторваться от работы в библиотеке? А потом она с удивлением вспомнила, что Эйш расспрашивал ее, как она проводит отпуск, брала ли его уже в этом году и много ли ей потребуется времени, чтобы получить у своего руководства разрешение на продолжительную отлучку. И почему в письме не были названы имена других отобранных кандидатов? Вероятно, они не видели в этом особой необходимости, но у Лиз все равно возникло легкое недоумение. Кроме того, письмо оказалось очень длинным. В центральном комитете так не хватало людей для поддержания переписки, что их послания, как правило, были очень краткими. Чаще же они просто связывались с товарищами по телефону. А это письмо выглядело настолько тщательно и детально написанным, так аккуратно отпечатанным, словно его прислали вовсе не из Центра. Однако ж оно было подписано секретарем по вопросам культуры; это его подпись, и здесь никаких сомнений не возникало. Она не раз видела ее на размноженных на ротаторе листовках и обращениях. Да и написано письмо было в том наполовину бюрократическом, наполовину мессианском стиле, к которому она привыкла, пусть он ей никогда и не нравился. Глупо утверждать, что она обладала «большим опытом пропагандистской работы с массами на низовом уровне». Ничего подобного. На самом деле именно эту часть партийной работы она не любила сильнее всего – произносить речи в мегафоны перед воротами заводов и фабрик, продавать, стоя где-нибудь на углу, газету «Дейли уоркер», обходить квартиры избирателей накануне выборов в местные органы власти. Вот участие в кампании за мир во всем мире она воспринимала как должное, потому что в этом заключалось хоть какое-то рациональное зерно, она видела смысл в таких акциях. Она видела детишек, играющих на улице, мамаш с колясками в скверах, стариков, вечно торчавших на порогах своих домов, и могла сказать себе: «Я делаю это для них всех».

Но воспринимать так же борьбу за голоса избирателей или за увеличение продаж газеты ей никогда не удавалось. Ведь так легко сойтись вдесятером на собрании ячейки, строить планы переустройства системы, маршировать в авангарде сил социализма и предсказывать неизбежность исторического развития. Но потом приходилось одной выходить на улицы с кипой номеров «Дейли уоркер» и часто ждать час или даже два, чтобы кто-нибудь купил хотя бы один из них. Иногда она шла на обман, как делали это другие, и оплачивала дюжину номеров из своего кармана, лишь бы скорее закончить и попасть домой. Тогда на следующем собрании они превозносили ее до небес – словно сами никогда не прибегали к подобным трюкам: «В воскресенье товарищ Голд сумела реализовать восемнадцать номеров газеты. Восемнадцать!» Об этом вносили запись в протокол, писали в районном бюллетене. В районе радостно потирали руки, и ее фамилия могла упоминаться в числе лучших распространителей на первой полосе, где помещали статьи о сборе средств в «Фонд борьбы». Но это был такой маленький и тесный мирок, ей хотелось бы, чтобы все обстояло честнее. И тем не менее она занималась самообманом, как и остальные. Впрочем, думала она, быть может, остальные яснее понимали причину, почему им приходится жить со всем этим враньем. Потом случилось нечто еще более странное – они избрали ее секретарем ячейки. Инициатором выступил Маллиган… «Она наш молодой, полный задора и привлекательный товарищ…» Уж не думал ли он, что она с ним переспит, если с его помощью возглавит ячейку? Остальные проголосовали за нее, потому что она им была симпатична, но главным образом по той причине, что Лиз одна владела машинописью. Потому что она справлялась со своими обязанностями и никого не заставляла заниматься уличной пропагандой в выходные. Или делала это, но очень редко. Они проголосовали за нее, поскольку хотели видеть партийную ячейку чем-то вроде маленького клуба, вести революционные разговоры, но не слишком утруждаться. Все это было насквозь фальшиво. Алек, казалось, прекрасно понимал это и совершенно не воспринимал всерьез. «Кто-то разводит канареек, кто-то вступает в компартию», – обмолвился он однажды, и в его словах заключалась истина. По крайней мере в отношении ячейки южного Бэйсуотера, и в районном комитете прекрасно все понимали. Вот почему ей казался необычным выбор ее кандидатуры; вот почему она отказывалась верить, что именно районный комитет приложил к этому руку. Все сделал Эйш, была уверена она. Возможно, он на нее запал. Возможно, он не был голубым, а лишь производил такое впечатление.