Свидетель - Тесс Герритсен

– Так вы мне ответите? – крикнул Мило. – Что, черт возьми, происходит?

Половски обернулся:

– Я не успел его разглядеть. Как он выглядел? Можете описать?

Мило растерянно пожал плечами:

– Не знаю. Что-то вроде Ефрема Цимбалиста.

– То есть?

– Высокий, чисто выбритый, крупный. Типичный фэбээровец… – Он остановился, с сомнением посмотрев на проступающий под курткой животик Половски. – Ну, может, не совсем типичный…

– Лицо?

– Секунду, дайте подумать. Волосы вроде бы русые. Глаза… по-моему, карие.

– Но вы не вполне уверены?

– Поймите, мне было не до того. К тому же для нас белые все на одно лицо.

Словно выпущенная из пулемета возмущенная трель заставила мужчин обернуться. Миссис Лум вышла из дома и, остановившись перед поруганной клумбой, отчаянно жестикулировала, тыча пальцем в растоптанные цветы.

– Что она говорит? – спросил Половски.

– Говорит, что рост у него шесть футов и один дюйм, волосы темно-русые с пробором слева, глаза карие, почти черные, лоб высокий, нос и губы узкие, а на левом запястье маленькая татуировка.

– Хм… это все?

– Татуировка из трех букв – PJX.

Половски покачал головой:

– Ну и ну. Она всегда такая наблюдательная?

– Моя мать плохо говорит по-английски и поэтому больше смотрит и многое замечает.

– Похоже, что так. – Половски достал из кармана ручку и блокнот и принялся записывать полученную информацию.

– Так все-таки кто этот парень? – снова спросил Мило.

– Он не из ФБР.

– А откуда мне знать, что вы из ФБР?

– А разве по мне не видно?

– Нет.

– Вот вам и доказательство.

– Что?

– Если бы я хотел притвориться агентом, разве не попытался бы по крайней мере выглядеть как агент? Поскольку я настоящий агент, то мне и притворяться не надо.

– А…

– А теперь перейдем к делу. – Половски сунул блокнот в карман. – Вы по-прежнему настаиваете на том, что не видели Виктора Холланда и ничего о нем не знаете?

Мило выпрямился:

– Так и есть. Я его не видел и ничего о нем не знаю.

– И вы не знаете, как с ним связаться?

– Понятия не имею.

– Очень плохо. Потому что спасти его могу только я. Вас ведь уже спас.

Мило промолчал.

– Подумайте сами. По-вашему, зачем этот тип сюда приходил? Хотел засвидетельствовать вам свое почтение? Нет, ему нужна информация. – Половски помолчал и, не дождавшись ответа, мрачно добавил: – Можете не сомневаться, он найдет то, что ищет.

Мило покачал головой:

– Я не знаю, что и думать. Все так запутано.

– Я в таком же положении. Поэтому мне и нужен Холланд. Все ответы у него. Но он нужен мне живым. Я должен отыскать его раньше, чем этот парень с пистолетом. Скажите, где он, и тогда я, может быть, еще успею.

Несколько секунд мужчины молча смотрели друг другу в глаза.

– Я не знаю, – сказал наконец Мило. – Не знаю, что делать.

Миссис Лум снова прощебетала по-китайски и, указав на Половски, энергично закивала.

– Что она говорит?

– Говорит, что у вас большие уши.

– Это я и без нее знаю – достаточно в зеркало посмотреть.

– Большие уши означают, что вы человек благоразумный и проницательный.

– Что? Что вы сказали?

– Она говорит, что большой умник.

Половски повернулся к миссис Лум и усмехнулся:

– А ваша мать, как я вижу, в людях неплохо разбирается. – Он снова посмотрел на Мило. – Не хотелось бы, чтобы с ней что-то случилось. Ни с ней, ни с вами. Вам обоим лучше уехать на время из города.

Мило кивнул:

– По этому пункту я полностью с вами согласен. – Он повернулся к дому.

– Так как же Холланд? – окликнул его фэбээровец. – Вы мне поможете?

Мило взял мать за руку и повел ее к дому через вытоптанную лужайку.

– Я подумаю, – бросил он, не оборачиваясь.

– Те две фотографии… я просто не сразу в них разобрался, – сказал Олли.

Они стояли у лодочного причала, на берегу озера Лагунита. Каждую зиму озеро высыхало, и от него оставалось только заросшее камышом болото. Жизнь возвращалась сюда с весной. Кроме них троих, на берегу никого больше не было, если не считать одинокой утки. Весной здесь все менялось: тихие волны накатывали неспешно на песок, влюбленные выезжали на лодках на середину озера, подальше от любопытных глаз, а под кронами деревьев бродили мечтательные поэты. Сейчас же, под темным небом с угрюмо ползущими тучами, в поднимающемся от застывшей топи промозглом тумане, это место выглядело унылым и пустынным.

– Я сразу понял, что информация там не биологического характера, – продолжал Олли, – и напоминает чем-то электрическую решетку. Утром я первым делом отправился к Баху в Сан-Хосе. Застал его за завтраком.

– Бах? Откуда такое имя? – поинтересовалась Кэти.

– Еще один из нашей группы. Играл на фаготе, и, надо признать, получалось у него здорово. Несколько лет назад основал фирму и теперь работает с большими мальчиками. А знаете, что он сказал, как только меня увидел? Нет? «Эй, старина, у тебя ФБР уже побывало?» Я спрашиваю: «Что?» – и тут он говорит: «У меня только что были. Не знаю, что случилось, но они ищут Гершвина. Скорее всего, следующий на очереди ты». Вот тогда я и понял, что вас нужно срочно вытаскивать из дома Мило.

– Он посмотрел фотографии? Что сказал?

– Сейчас. – Олли открыл кейс и достал снимки. – Итак, вот здесь, на первом, коммутационная схема. Электронная система сигнализации. Очень сложная, очень надежная. Чтобы ее вскрыть, нужно ввести код. Ввести его вот здесь. Вероятно, у входа. Ты в «Виратеке» что-нибудь подобное видел?

Виктор кивнул:

– Да. Корпус С-2. Там работал Джерри. Клавиатура установлена в холле, возле двери в лаборатории спецпроектов.

– Ты сам за этой дверью бывал?

– Нет. Чтобы туда пройти, нужно иметь допуск высшей категории. У Джерри такой был.

– Тогда мы можем только представлять, что там дальше. Судя по диаграмме, следующий контрольный пункт здесь. Не исключено, что тут стоит еще одна клавиатура. Прямо за первой дверью установлена система видеонаблюдения.

– То есть камеры? Как в банке? – уточнила Кэти.

– Вроде того. Только эта, как я предполагаю, работает круглосуточно.