Желаем счастья в личной жизни - Виктория Баринова

К счастью, подоспела Лилия Васильевна со второй порцией кулебяки, и о предстоящем противостоянии было временно позабыто.

Денис и Антонио ждали Маринку за углом Вовиного дома. Оба были в темных куртках и шапках, надвинутых до самых бровей.

— Ну как? — хриплым шепотом спросил Денис.

— Все в порядке. — Маринка оглянулась. Слежки не было.

— Уходим, — пробормотал Антонио. — А то засекут.

Пригибаясь, оглядываясь по сторонам и давясь от смеха, троица побежала к автобусной остановке.

Бар «Рыбка», в прошлом обычную пивнушку, кодла Вовы Шпателя облюбовала давно. Работал бар до утра, цены не кусались, а из трех бильярдных столов хоть один всегда был свободен. Бармен с редким даже по нынешним временам именем Никодим числился в Вовиных друзьях и, будучи человеком осведомленным, частенько рассказывал, что и где творится в городе. Поговаривали, что у Никодима темное прошлое. Это добавляло ему солидности и уважения.

На следующий день после визита угнетенной красавицы Вова с кодлой отправились в «Рыбку». В баре было пусто, только у стойки сидел незнакомый Вове хмырь в шапке, надвинутой на самые глаза. Хмырь потягивал пиво из полулитровой кружки, смотрел прямо перед собой и явно не заслуживал пристального Вовиного внимания. Перегнувшись через стойку, Вова поманил Никодима пальцем и что-то жадно зашептал ему на ухо. Кодла заняла свой обычный столик у стены и с волнением следила за сбором информации.

— Агент? — Никодим стряхнул руку Вовы и сдвинул густые брови. — Слышал о таком.

Противный холодок защекотал Вовин позвоночник, но наследник дона Корлеоне взял себя в руки и как можно небрежнее спросил:

— И чё?

— Серьезный человек. — Никодим избегал Вовиного взгляда и тем самым еще сильнее нервировал его. — Приехал к нам недавно. Охрану держит. Оба рынка, говорят, его. Да и не только… От многозначительной паузы Вовино сердце скатилось в пятки.

— Ну! — поторопил он Никодима.

— Тебе от Агента лучше держаться подальше. — Никодим посмотрел Вове прямо в глаза. — Я тебя уважаю, братан, но там тебе свернут голову, как куренку, и не поморщатся.

Побледневший Вова вцепился в стойку. Никодиму можно было верить. Если говорит, что свернут, значит, свернут.

— Не знаю, какие у тебя дела с Агентом, — продолжал Никодим хмуро, — и не хочу знать. Своих проблем хватает. Но как друг предупреждаю: он опасен.

На негнущихся ногах Вова вернулся к столику. Хотелось забиться в угол, пересидеть нервную дрожь в коленках, противный липкий пот, стекающий по спине. Но пять пар глаз в упор смотрели на Вову. Кодла ждала, что скажет вожак, и вожак не имел права оплошать. Сжав челюсти, чтобы зубы не стучали, Вова процедил:

— Знают тут Агента. Серьезный мужик. Но против меня тьфу, пустое место.

Восхищение в глазах сотоварищей на секунду заставило Вову позабыть о правде. Но первый же вопрос сообразительного Толяна вернул его на землю.

— Когда будешь с ним разбираться?

— Может, завтра. Может, послезавтра, — лениво обронил Вова. — Подумаю и решу.

Он полез в карман и вытащил портмоне с деньгами, только-только полученными от матери на карманные расходы.

— Угощаю. — Вова небрежно швырнул портмоне на стол. — Пива на все.

Дармовое пиво вознесло Вовин авторитет до невиданных высот, и после третьей кружечки он жалел лишь о том, что не может так же просто и эффектно решить проблему с Агентом.

Пока Вовина кодла шумела над пивом, хмырь в шапке у стойки бара встал, еле заметно кивнул Никодиму и вышел. Бармен усмехнулся. Самые легкие пятьдесят баксов в его жизни. И кому какое дело, есть этот Агент на самом деле, нет этого Агента…

Денис выскочил из бара и запрыгнул в неприметную «четверку», стоявшую на обочине. Машина тут же тронулась с места.

— Все хорошо? — спросил сидевший за рулем Антонио.

— Лучше не бывает.

— А ты молодец, Коврижко. Куда теперь?

— В контору по прокату автомобилей. — Денис посмотрел на часы. — Наш лимузин должен быть готов.

Домой Толян возвращался как обычно — поздно, выписывая ногами кренделя. Шпатель нечасто баловал их пивом, и Толян постарался урвать по полной. Мафиози из Вовы, конечно, никакой, но парень он добрый, и таскаться с ним по улицам интереснее, чем ишачить в бригаде на радость родителям…

Высокая темная фигура из ниоткуда выросла перед Толяном и прервала плавный ход рассуждений. В глаза ударил яркий свет фонаря, но не успел он поинтересоваться, что все это значит, как удар в живот согнул его пополам. Удар был слабый, но Толяну много не требовалось. Он полетел на землю и был тут же подхвачен за шиворот крепкой рукой. Толян почувствовал: его куда-то волокут, вяло подумал о сопротивлении и чуть было не впечатался головой в дверцу машины.

— Залезай, — прогундосил кто-то у него над ухом, и Толян послушно полез внутрь.

Машина показалась ему огромной. Кожаные сиденья шли с обеих сторон, на самом дальнем сидел мужчина в костюме и пил шампанское. Бутылка стояла рядом, на маленьком столике, и Толян, несмотря на пивной дурман, сразу понял, что перед ним человек серьезный.

Серьезный человек был черноволос, черноглаз и, насколько можно было разглядеть, смугл. Толян опешил. Будто в кино попал, честное слово. Сейчас красавец брюнет пролопочет что-то по-итальянски и с ним разберутся по всем законам кровавой cosa nostra. А труп скинут в Средиземное море…

Брюнет картинно допил шампанское и поставил бокал на столик.

— Итак, Толя, — сказал он на чистейшем русском. — Давай поговорим.

Тут Толя сообразил, что от Горечанска до Средиземного моря далековато, и немного успокоился.

— Кто у вас, Толя, райончик держит? — ласково продолжал брюнет. — Как он там у вас называется? Купеческая Застава?

— А?

Брюнет усмехнулся как-то по-кошачьи, и Толя поежился.

— Акать будешь дома на кухне. Сейчас скажи мне, кто тут за главного. Поговорить с ним надо.

Толяна не зря держали в кодле за сообразительного.

— А-а-а, вы Агент? — спросил он.

Улыбочка моментально слетела с лица брюнета.

— Что тебе о нем известно? — прошипел он. — Отвечай немедленно!

Толяна бросило в жар. Красочные картины смертоубийства снова замаячили перед глазами, а Средиземное море перестало казаться таким уж далеким.

— Я жду! — прикрикнул брюнет. — Начинай.

И Толян начал. Рассказал о несчастной красавице, о Вовиных притязаниях и репутации, заодно пожаловался на житуху дурацкую и родителей непонимающих. Брюнет молча рассматривал свои ногти, и Толяну от этого становилось все хуже и хуже, он не сознавал уже, что мелет его язык. Как пить дать не выпустят. Эх, прощай, мама…