Всё как у людей - Шамиль Идиатуллин

– Михалыч, стоп машина. Я здесь сутки по объектам скачу. Где тут кладбище?

– Ну, не кладбище. Я просто не знаю, как сказать. Слов у меня нету, – прошептал Михалыч. – По слухам, сюда бандюки какие-то прибыли, из этого вашего… Лениногорска, что ли. Буржуев почистить. Прибыли, а не убыли. До сих пор ищут. А мне теряться не хочется. У меня внучка, не говорю уж – вторая дочь на выданье.

Михалыч ненадолго умолк, сунув в рот ком из нескольких пластинок балыка и сыра. Кажется, он не дурковал и в самом деле был близок к истерике. Денис добил итоговую рюмку, затем, чтобы снизить градус беседы, махнул официантке и ткнул пальцем в свою чашку. Аждахаевский экстрим: одни в ночи водку глушат, другие – коньяк с кофе. А кругом, выходит, кладбище.

Михалыч, тоскливо размышлявший глазами в рюмку, вполголоса продолжил:

– Пока по делам говоришь – нормально. А по улице пройдешь или на вольные темы переключишься – как с инопланетянами какими-то. Вот ей-богу. Щечками белыми блестят и моргают раз в минуту. А ночью – хоть транквилизаторами нажирайся. Улицы пустые, ни одна собака не гавкнет, и тишина такая, что бóшку ломит – вот здесь, за ушами. И пожаловаться, блин, некому. Ты первый человек, с кем я за эти дни нормально побазарить могу. А до того был как этот… Как эфиоп в эстонской бане. Все тихие, трезвые и работящие. Роботы.

– Может, ваххабиты? – посмеиваясь, предположил Денис. Только посмеивался он уже на автомате.

– Не знаю. Ну, какие ваххабиты. Они же бородатые. А эти наоборот. Мужики лысые, бабы – будто неделю после эпиляторов. И кожа у всех как шлифованная. И будто светится, заметил?

– Так это же здорово.

– Ага. Сказка в картинках. Я нюх топтал такой вот красоте. Это когда с девушкой, значит, на природе под березкой сидишь, сумерки, у березы тело светится, и у девушки все тоже – вот тогда да, здорово. А когда мужик моих лет идет и будто фосфора объелся… Или собака Баскервилей эта… – Михалыч незаметно, из-под мышки, ткнул пальцем в официантку, неспешно проплывшую по дальней стене.

– А может, они нарки все? – подбросил Денис идею совсем затосковавшему собеседнику. – Поэтому странные, бледные и трезвые. А пляски вокруг воды – прикрытие. Я слышал, что в первую голову линии с шипучкой закупали бандюки, потому что стоили дешево и помогали наркоту толкать. Как альтернативу водке. А проводили это как борьбу с алкоголизмом – так что еще и помощь государства получали.

– Во-первых, фиг тебе – дешево. Был бы я щас такой красивый и молодой, если бы задешево жизненную силу продавал. Во-вторых, не было такого после Лигачева, чтобы государство помогало с водкой бороться. Она же главный наполнитель казны. После нефти с газом. А иногда и до них. Нефть и газ кончаются, а водка вечна, как Россия. Борец с алкоголем – враг государства.

– Ну, это ты зря.

– Ой да ладно. Ну, ты чиновник, тебе вслух это признавать нельзя. Но если честный человек, согласись. Хотя бы про себя. А лучше водочки выпей. А? Ну ладно, ладно. Соси свою армянскую бочкотару. А во-вторых… А нет, уже в-третьих. Я знаю нарков. Хорошо знаю. У меня племянник на героине сидел. Помнишь, в середине девяностых пошел дешевый героин? Пол-России подсело, помнишь?

Денис не помнил, но кивнул и в один заход выцедил последний кофе, принятый от официантки, похожей не столько на собаку Баскервилей, сколько на бабушку привидения Каспера.

– Вот. А Лёха пацан совсем был. Эх… Короче, они не такие, – подытожил Михалыч.

– Выдумываешь ты, Вадим Михалыч, – сообщил Денис. – Устал просто, по внучке соскучился, вот и все.

– Выдумываю, – легко согласился Вадим Михалыч. – А уеду с наслаждением.

– Ну, за благополучное отбытие, – предложил Денис, поднимая чашечку на уровень носа.

Михалыч старательно посмеялся и тюкнул рюмкой в фаянсовый бочок. Рюмка коротко пропела и припала к губам водных дел мастера.

Денис посмотрел на это с некоторой даже завистью, вытряхнул на язык чудом сохранившуюся среди толстых разводов карюю каплю и услышал:

– Молодые люди, ресторан закрывается. Еще что-нибудь заказывать будете?

– Спасибо, родная, хватит пока. Счет, пожалуйста, – сказал Михалыч.

Расплатиться за кофе с коньяком, естественно, не удалось: главный технолог коротко, но увесисто обматерил Дениса и его бумажник. Впрочем, доброшенных Михалычем чаевых хватило бы, чтобы скупить недельный объем производства местной кофеварки и проредить текущие запасы коньяка.

Это обстоятельство просто физически выставляло Дениса на ответный жест. Он, секунду помявшись, предложил:

– А может, продолжим?

– Где? – осведомился Михалыч, на секунду отвлекшись от сосредоточенного обхлопывания карманов пиджака, принесенного заулыбавшейся наконец официанткой с места предыдущей дислокации питерского гостя.

– У меня. Да хоть на лавке, блин, – сказал Денис, впервые за последние годы почувствовав, что у него тоже есть трубы, и они хоть и не горят еще, но активно нагреваются.

К счастью, Вадим Михалыч оказался действительно опытным командированным, избегающим перевыполнения всяких норм. Он хохотнул, взял Дениса за локоть и сказал:

– Дениска, спасибо огромное. Я спать. Честно, легче стало. Теперь осталось глазки закрыть, продрать – и в дорогу. Домой. Эх, славно-то как.

– Нормально, – согласился Денис. Он в самом деле вошел в тонус – наконец-то испытывал телесную расслабленность, душевное спокойствие и легкое умственное томление, которое лично ему всегда строить и жить помогало.

– А ты завтра, значит, до хаты? – спросил Михалыч, раскланиваясь на ходу с парнем, утомленно придержавшим перед ними дверь ресторана.

– Очень надеюсь. Если опять не промаринуют. Но нет, блин, я им такое устрою, если опять кота будут…

– Устроишь… Ты это, Дениска. Береги себя, – неожиданно сказал Михалыч.

– О как, – удивился Сайфиев. – От чего беречь? От проказы и склероза?

– Денис, я пьяный, потому говорю. Пьяному можно. Не устраивай никому тут ничего. И постарайся свалить побыстрее. Тут плохо и опасно. Поверь старику.

Денис в очередной раз похвалил себя за то, что не стал пить, тепло попрощался с Михалычем и пошел спать. Тут его ждал конфуз: спать не получалось. То ли кофе мешал, то ли желудочный недоперевар, то ли упомянутое умственное томление, ничуть, впрочем, не подстегнутое михалычевским карканьем.

Денис немного посидел у окна, убедился, что Михалыч не врал про жутковатое отсутствие звукового сопровождения: не стелились по Аждахаеву ни мотоциклетное пердение, ни девичий смех, ни собачий лай. Только комарихи звенели. Денис затосковал было, хотел позвонить Светке, но вспомнил, что под коньяком, а Светка это дело учует, даже если любимый без пяти минут супруг свяжется с ней по рации морзянкой, – и сделает далеко идущие выводы по поводу того, что я тебе пьяному только и нужна.