Меч дьявола - Мэттью Хаффи

Кенред был еще очень юным, но отличался сообразительностью, склонностью к размышлениям и чувствительностью. Впрочем, для него были также характерны упрямство и импульсивность. Тем не менее Фергас полагал, что осталось уже не так уж много времени до того, как Кенред будет готов покинуть пределы монастыря. Аббату было ясно, что этот мальчик хочет для себя чего-то большего, нежели ежедневное изучение небольших отрывков из жизнеописаний святых и повторение молитв вместе с другими монахами и послушниками. Кенред проявил неплохие способности к чтению и письму, и его знание латинского языка было вполне сносным. «Возможно, он станет писцом, – подумал Фергас. – Если только не сбежит раньше времени из монастыря и не наделает каких-нибудь глупостей».

Старому аббату вспомнилось горе, которое довелось пережить Кенреду всего лишь несколько месяцев назад. Фергаса не переставала удивлять способность молодых людей быстро возвращаться к обычной жизни после перенесенных страданий. Кенред, впрочем, заметно повзрослел после того, как убили его сестру, после того, как он угодил в лесу в руки тех воинов, но его неугомонный нрав почти не изменился. Фергас молился за этого мальчика, и Иисус, похоже, услышал эти молитвы.

В течение зимы Кенред погрузился в учебу с возросшим энтузиазмом. Коротких зимних дней отнюдь не хватало этому юному послушнику, который всегда жаждал знаний. Нередко случалось так, что в конце дня Кенред просил Фергаса объяснить ему тот или иной малопонятный момент из священных книг. Или же еще раз рассказать о жизни святого, которому был посвящен этот конкретный день. Фергаса радовало такое стремление к знаниям и желание во всем разобраться. Кенред, судя по всему, стремился получить ответы на сложные вопросы, относящиеся к бытию.

Однако сам Фергас становился слишком старым. Он иногда так утомлялся к концу дня, что эти постоянные просьбы Кенреда рассказать и объяснить ему что-то еще вызывали у него раздражение. Он даже стал более раздражительным, чем обычно. Аббат печально улыбнулся. Он прекрасно знал о том, каким его считают юные послушники (да и большинство взрослых монахов тоже). Они считают его старым, вспыльчивым, вечно всем недовольным и гневающимся даже из-за пустяков. Все это было правдой, однако было правдой и то, что он безоговорочно любил своих братьев во Христе и всегда старался пробуждать в них лучшие качества.

В данный момент аббат Фергас был зол, как никогда. Погода была ужасной. Из мрачного – серого, как железо, – неба все время лил как из ведра холодный дождь. В комнате, в которой он сидел с Кенредом и еще четырьмя послушниками, царила полутьма. От холода и сырости у него ныла спина.

– Нет, нет и нет! – сердито сказал Фергас. – Я уже в сотый раз повторяю, что после того, как краситель затвердеет, нужно добавить железистую соль, а иначе цвет быстро станет блеклым.

Он забрал у Кенреда порошок, но по неосторожности рассыпал немного этого дорогого вещества на грубо сколоченный стол, за которым они работали.

– Вот посмотри, что я из-за тебя сделал. У нас этого порошка и так уже очень мало.

Один из других четырех послушников – прыщавый мальчик по имени Далстон – хихикнул. Аббат Фергас бросил на него свой печально известный взгляд, а затем снова повернул голову к Кенреду и спросил:

– Ну, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Но Кенред ничего не ответил: он смотрел сейчас не на Фергаса, а на человека, появившегося в дверном проеме.

Кенред побледнел. Его рот приоткрылся. Другие послушники посмотрели туда же, куда и Кенред. Фергас повернулся, чтобы выяснить, кто это мешает ему объяснять, как готовят чернила.

* * *

Когда Беобранд заметил, что они приближаются к Энгельминстеру, он понял, что оказался в трудной ситуации. Он был уверен, что Хенгист вознамерился причинить вред тем людям, которые когда-то его приютили.

А он никак не мог этого позволить. У него в голове лихорадочно зароились мысли. Что он может сделать, чтобы остановить Хенгиста и всех остальных? Он в последнее время терпеливо ждал подходящего момента для того, чтобы отомстить за Катрин, но теперь времени на ожидание уже не оставалось.

Ему необходимо действовать.

Однако он ведь только один, а их – целых пятеро. Он потер голову слева, все еще очень хорошо помня о том, что произошло, когда он попытался сразиться с ними, не имея ни плана действий, ни каких-либо преимуществ.

Хенгист обернулся, сидя в седле.

– Пришло время немного поразвлечься, – сказал он с ухмылкой.

Дренг слизал дождевую воду с губ и засмеялся странным гортанным смехом.

– Постарайтесь присоединиться к нам побыстрее, – сказал Хенгист. Пустив свою лошадь легким галопом, он крикнул через плечо: – Я уверен, что ты не захочешь этого пропустить, Беобранд!

Несколько мгновений спустя лошадь Дренга тоже рванулась вперед. Грязь, полетевшая из-под копыт двух лошадей, испачкала Беобранда и других пеших воинов. Оба всадника скакали очень быстро и вскоре почти исчезли из вида за завесой проливного дождя.

Беобранду все это очень не понравилось: Хенгист и Дренг доберутся до поселения гораздо раньше его. Он бросился бегом вслед за ними, едва не поскальзываясь в том месиве жидкой грязи, которое оставили на тропинке копыта лошадей. Он бежал вниз по склону так быстро, как только мог, чувствуя при этом, что остальные устремились вслед за ним. Получалось, что где-то впереди находятся два врага, а позади – еще трое.

Бежал он довольно неуклюже, и щит при этом бил его по спине. Однако он сумел довольно далеко оторваться от Тондберкта, Хавгана и Артаира и теперь скользил взглядом по виднеющимся впереди зданиям, пытаясь заметить что-нибудь такое, что могло бы изменить ситуацию в его пользу. Возле этих зданий не было видно ни души. Из-за сильного дождя не получалось рассмотреть, не поднимается ли где-нибудь дымок от очага. Непогода наверняка заставила местных жителей сидеть дома. Беобранд увидел, как Хенгист и Дренг свернули к небольшой группе построек, образующих монастырь. Кенред, наверное, находится где-то там. Беобранд был теперь абсолютно уверен, что Хенгист привел своих спутников сюда, в Энгельминстер, главным образом для того, чтобы убить Кенреда. Хенгист знал, что Беобранд и этот юный послушник были друзьями. Хенгист, по всей видимости, хотел заставить его, Беобранда, смотреть на то, как умрет Кенред. Беобранд ведь в прошлый раз вмешался и лишил Хенгиста удовольствия прикончить этого мальчика. Затем – в ту ночь, когда была убита Катрин, – он, Беобранд, снова попытался помешать Хенгисту насладиться убийством. Хенгист после этого решил позабавиться и привел Беобранда в то место, где его можно наилучшим образом наказать за непокорность.

Хенгист и Дренг, натянув поводья, остановили лошадей возле монастыря и спешились. Увидев это, Беобранд побежал к ним в отчаянном стремлении помешать осуществить задуманное злодейство. Но что он сможет сделать, когда доберется до них? Хенгист и Дренг вдвоем с ним запросто справятся. Кроме того, едва ли не по пятам за ним мчатся, выкрикивая его имя, еще трое. Хенгист наверняка захочет, чтобы Беобранд присутствовал при убийстве Кенреда. Наверное, по этой причине Хенгист и его дружки привели сюда Беобранда. Им нравилось причинять боль другим людям. Главная цель сейчас для Хенгиста – это причинить физическую боль Кенреду и заставить Беобранда из-за этого страдать.