Письма, несущие смерть - Бентли Литтл

Но и отвергнуть этот шанс я был не в силах. Кроме писем, кроме сновидений, что-то еще связывало меня с теми, другими Писателями Писем. Я чувствовал эту связь; она была почти осязаемой, навевала мысли о парапсихологической близости, приписываемой близнецам. Кроме того, я понимал, что фирма может исчезнуть, передислоцироваться в другое здание или в другой город, а следующее письмо может прийти и без обратного адреса. Так что, вполне вероятно, это мой единственный шанс.

Хотел ли я ехать к ним? Ну, не совсем. Если честно, я побаивался, но чувствовал, что деваться некуда, и, заперев дом, поехал в ближайший офис Американской автомобильной ассоциации, где попросил схему улиц Лос-Анджелеса.

Я припарковался на противоположной стороне улицы и несколько минут сидел в машине, разглядывая свою цель.

Не многоэтажное офисное здание в центре города, не современный корпоративный центр на обновленной окраине. Просто невзрачный жилой комплекс в ветшающем районе города, прямоугольное оштукатуренное двухэтажное сооружение, построенное на заре космического века, а ныне покрытое граффити. Над заржавевшими железными воротами, ведущими к бывшему бассейну, стилизованным шрифтом написано название комплекса: Шангри-Ла. Внутренний двор с давно не обновлявшимся цементным покрытием украшали две пальмы в кадках, несколько ободранных шезлонгов и сломанные детские игрушки.

Такой вот вид открывался из бокового окна моего автомобиля. Двери в офис, вернее, в квартиру номер 3 я не заметил.

Я надеялся уловить хоть какое-нибудь движение, но никто не входил в комплекс, никто не выходил. К сожалению, у меня не было бинокля, и я не мог рассмотреть здание более детально. Я боялся выйти из машины, боялся подъехать ближе. Меня пригласили сюда, но от одной мысли о том, что где-то внутри этого старого здания сидят Писатели Писем, способные проникать в мои сны и следившие за мной более десяти лет, меня парализовал страх. Я все надеялся, что, может, кто-нибудь появится. Например, другие претенденты. Да кто угодно.

Даже когда стало совершенно ясно, что, кроме меня, здесь никого нет и вряд ли будет, я еще немного посидел, потом неохотно покинул автомобиль. В квартале от меня группа подростков гоняла по тротуару на велосипедах. Чуть ближе растрепанный оборванец толкал тележку из супермаркета, набитую пустыми бутылками и консервными банками.

Только комплекс не подавал никаких признаков жизни.

Я стал себя уговаривать, мол, я слишком остро реагирую, делаю поспешные выводы. Ничего особенного. Разгар дня. Большинство людей на работе. Есть куча причин, почему в запущенном доме в половине третьего в понедельник жизнь не бьет ключом. Сочинение писем — мечта человека, ненавидящего ежедневные поездки на работу. Этим можно заниматься дома, и, в теории, почему бы офису фирмы не занимать обычную квартиру?

И все же…

Я запер машину и перешел улицу. На обочине перед комплексом стоял помятый почтовый ящик с отдельными ячейками без фамилий, только с номерами квартир. Поперек ящика кто-то набрызгал из баллончика с краской: Коротышка. Малявка. Призрак. Линия, похожая на стрелу, вела от слова Призрак к щели ячейки с номером 3. Я счел это зловещим предзнаменованием.

Шангри-Ла.

Все сегодня казалось неправильным, и разум с логикой подсказывали, что надо поскорее убираться отсюда; плюнуть на все и бежать со всех ног. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но что-то толкало меня вперед. Я вошел через ворота в трущобный двор, огляделся и увидел квартиру номер 3. Наружная дверь, затянутая сеткой, криво болталась на сломанных петлях. Деревянной двери за нею не было, и, хотя вся квартира просматривалась, внутри было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.

И тишина. Мертвая тишина. Даже уличные шумы не добирались сюда. Я взглянул на другие квартиры, на задернутые шторы, запертые двери. Мне показалось, что никто здесь не живет, что все эти квартиры пусты, покинуты.

За разломанной сеткой черный дверной проем квартиры номер 3 зиял, как раскрытая пасть чудовища.

Я собрал все свое мужество и решительно шагнул вперед. Остановившись перед дверью, я постучал по деревянному косяку и попытался заглянуть внутрь. Я не увидел ничего: ни очертаний мебели, ни признаков присутствия людей.

— Эй, есть кто-нибудь? — крикнул я.

Тишина.

Сделав глубокий вдох, я распахнул покосившуюся дверь и шагнул через порог.

Во мрак.

1

Проснулся я в пустом помещении на жесткой кушетке. Вернее, очнулся. Я понятия не имел, что со мной произошло. Последнее, что я помнил, как шагнул через порог в темную квартиру, но, похоже, меня чем-то накачали и каким-то образом, бесчувственного, перенесли сюда.

Где бы ни было это «сюда».

Я сел, огляделся. Комната без окон. Белые стены, лампы дневного света, кафельный пол, такой блестящий, что в нем отражался потолок. Безукоризненной чистотой помещение напоминало то ли больничную палату, то ли камеру в образцовом полицейском участке.

Поднявшись, я подошел к закрытой двери в противоположном конце комнаты, и дверь вдруг распахнулась. Я чуть не выпрыгнул из кожи. Двое мужчин шагнули внутрь и встали по обе стороны от меня. Молодые, крепкие, подтянутые, в неприметной одежде — нечто среднее между деловым костюмом и униформой. Они не хватали меня за руки, но так грозно двинулись вперед, что мне оставалось лишь выйти в коридор вместе с ними.

Что-то знакомое было в этой парочке, но мой затуманенный мозг не мог определить, где я их видел.

И вдруг я понял.

Они напомнили мне людей, которые допрашивали нас в колледже насчет наших писем.

Я вдруг понял, что оставил заявление в машине, хотя вряд ли это что-то меняло. Не похоже, что меня вели на интервью. Я чувствовал себя арестантом, которого переводят в новую камеру. Странное ощущение. Наверное, я мог бы развеять его простым вопросом, но говорить мне не хотелось.

Нет, неправда.

Я боялся заговорить.

Наши каблуки стучали по сверкающим плиткам, словно отмеряли последние секунды перед казнью. Мы шли мимо закрытых дверей. На стене рядом с каждой дверью были прикреплены металлические рамки. Пустые. Либо хозяева кабинетов покинули здание, либо никто здесь никогда не работал.

Мы добрались до лифта. Левый конвоир шагнул вперед и заблокировал мне дорогу, вынуждая остановиться. Кнопки вызова не было, но, словно почувствовав наше присутствие, двери лифта плавно разъехались, и мы вошли. Внутри лифт был обшит полированными стальными листами. Ни кнопок, ни указателя этажей я не заметил. Судя по ощущениям, мы поднимались.

Через минуту или две двери снова разъехались и мы вышли в коридор, почти такой же, как и первый. Почти, потому что здесь в рамочках были таблички, но выгравированы на них были только буквы А, Б или В. Меня подвели к одной из Б-дверей, и правый конвоир открыл ее.