Полтора кролика - Сергей Носов

– Фомич, ты где?… Ты здесь, Фомич?… Он здесь или нет?

– Здесь он, здесь, – отвечал второй первому.

– Я здесь, ребята. Я с вами.

«Да что же это за непрофессионализм такой?» – возмутился про себя Судаков.

Вот тут и попросили Фомича рассказать историю.

Фомич. Какую историю?

Первый. Какую-нибудь.

Второй. А то что-то жутко стало, Фомич.

Фомич. Какую же вам историю рассказать?

Первый. Любую, Фомич, только не страшную.

Второй. Не надо страшных историй, хорошо, Фомич?

Фомич. Все истории страшные. Я только страшные знаю.

Первый. Врешь, не только страшные.

Второй. Фомич, не пугай нас, ты же видишь, нам и так страшно…

Первый. Ну давай, давай, ну рассказывай…

Судаков не верил ушам. Что за бред? Только что говорили о ценах на нефть…

Фомич. Ладно. Слушайте. Отца звали Сергей Николаевич, он был отставным кавалерийским офицером. Мать Варвара Петровна происходила из богатой помещичьей семьи. Детство Тургенева прошло в родительском имении в Орловской губернии. Федор Лобанов, крепостной секретарь, был его первым учителем. Однажды шестилетний Тургенев нашел гриб, обыкновенный гриб – свинушку. Это может показаться странным, но в ХIХ веке свинушки относили к разряду съедобных грибов, по крайней мере, их считали безвредными…

Первый. Фомич, ты что? Что с тобой?

Фомич. А что? В чем дело, собственно?

Второй. Ты где, Фомич?

Фомич. Что значит «где»? Здесь.

Первый. Фомич, тебя нет. Один голос.

Второй. Фомич, подай голос.

Фомич. Ну?

Первый. Вот: «ну» есть, а самого нет…

Фомич. Ну? Ну?

Первый. Не нукай, Фомич. Ты где? Почему тебя нет? Скажи что-нибудь! Мне страшно, Фомич…

Второй. Не пугай нас, Фомич. Ты зачем так, Фомич?…

Фомич. Ну?

Первый. Опять «ну»!

Фомич. Сами-то, сами-то… на себя посмотрите!.. сами-то вы где?

Второй. Мы здесь! Что за вопрос?!.

Первый. Мы тут… Мы шевелимся…

Фомич. Шевелятся они! Если вы тут шевелитесь, ну-ка, хлопните в ладоши…

Второй. Это как, Фомич?

Фомич. Ага! Не можете! Потому что рук у вас нет, вот почему!..

Первый. Фомич… что ты мелешь, Фомич?…

Второй. Это неправда, Фомич…

Фомич. Если неправда, ногой топните. Ну?

Первый. Что же это такое, Фомич…

Фомич. Нет у вас ног! Ничего у вас нет! Одни голоса.

Второй. А где же мы сами?

Фомич. А кто его знает…

Первый. Фомич, ты сказал «его»… Кого знает – «его»? Это кого – «его»?

Фомич. Я просто так сказал. Никого.

Первый. Нет, Фомич. Не просто так. Отвечай. «А кто его знает», это твои слова – кого знает?

Фомич. Ну, того, кто слушает… нас.

Второй. А нас кто-то слушает?

Фомич. Думаю, да.

Первый. Кто нас слушает?

Фомич. Откуда я знаю. Не может быть, чтобы нас никто не слушал.

Второй. А вдруг мы там – у него? Он слушает – а мы у него…

Первый. Я в прихожей, за вешалкой стою… Может, такое быть?

Второй. А я в комнате, за занавеской… Там дует. Фомич, мне холодно.

Первый. А ты где, Фомич?

Фомич. А я в ванне… Я в ванне лежу – лицом вниз.

Второй. А зачем лицом вниз, Фомич?

Фомич. Это уже мое дело, зачем.

Первый. Фомич, а у тебя есть… лицо?

Фомич. Любопытство – порок… мои дорогие. Ыыы… Ы. Ы.

Второй. Фомич, а что у тебя с голосом?

Фомич. Ничего, все в порядке. Ы. Ы.

Первый. Фомич, а если он в машине сидит – кто нас слушает, а? Мы где тогда?…

Фомич. Ы… ыыы… ы… он не в машине… ы.

Второй. Фомич, а вдруг он нас – раз и того?…

Первый. Выключит, что ли?

Второй. Ну да. Мы останемся там у него?… Или нет?

Первый. Без голосов?…

Фомич. Пусть только попробует. Ы.

Второй. Фомич, не говори «ы».

Фомич. Ы. Ы.

Первый. Ты зачем так, Фомич?

Фомич. Ы. Ы.

Второй. Что с Фомичом?

Первый. У него голос… ы… пропадает…

Второй. А сам?

Первый. Ы… не знаю…

Второй. Фомич!

Фомич. Ы. Ы. Ы.

Первый. Ы. Ы.

Второй. Ребята, вы что?… Ы… зачем?…

Фомич. Ы.

Второй. Ребята… ы… вы куда…

Первый. Ы… Ы… Ы…

И – тишина.

«Что это было?» – Судаков чуть-чуть повернул ручку и попал на другую волну: передавали рекламу бескалорийного майонеза. Он повернул в обратную сторону, и, проскочив прежнюю волну, попал на «Щелкунчика». Ту волну он так и не сумел нащупать – там определенно молчали.

Я забыл сказать, что приемник у Судакова был на батарейках, а сам Судаков сидел в полумраке, потому что минут сорок назад произошла авария на подстанции, и в доме не было электричества. Впрочем, в комнате было относительно светло, благодаря уличным фонарям. Глядя на занавески, Судаков мог наблюдать за скольжением проворных теней: шел снег.

Что-то упало в прихожей за вешалкой.

Он встал и пошел в прихожую на шум. Но, не доходя метров двух до вешалки, остановился.

Из ванной определенно доносилось причмокивание.

– Кто здесь? – спросил Судаков не своим голосом.

Представьте, вы в прихожей одни, и кто-то из-за спины кладет вам на плечо руку.

Судаков не нашел в себе сил обернуться. Члены его онемели. Но спасло Судакова не это, спасло его то, что у меня перебор. Семь тысяч знаков мне заказано для святочного рассказа. Как ему повезло, Судаков теперь уже никогда не узнает. Ладно, друг мой, живи, еще не вечер. Оставайся собой, плати налоги. С Новым годом тебя! Всем – счастья.