История Франции - Андре Моруа

Теперь, чтобы дополнить эту картину, мы должны рассмотреть роль Реформации во Франции.

Неизвестный художник. Портрет Мишеля де Монтеня. XVI в.

1. Поначалу Реформация во Франции не была открытой борьбой между католицизмом и протестантизмом. Всевозможные ереси уже не раз разделяли Римско-католическую церковь; реформаторы призывали Церковь реформироваться, но сами реформаторы принципы этой Церкви уважали. В XIII в. крупные ученые, такие как святой Фома, осуществили синтез католицизма и аристотелизма, примирив тем самым лучшие умы своего времени. В университетах для поддержания незыблемости доктрины достаточно было страха перед инквизицией. Охлаждение к религии наблюдалось скорее в народе. Окончательный провал Крестовых походов заставил простых людей задуматься, не сильнее ли Магомет Иисуса Христа. «Черная смерть» поставила под сомнение Божественную доброту. Экономическое могущество Церкви пробудило острое чувство зависти как среди государей и сеньоров, которые с трудом соглашались с тем, что папа мог распоряжаться таким количеством земных благ, так и среди бедных священников, которые полагали, что епископы и аббаты чрезмерно алчны. С того самого момента, как начинают создаваться национальные государства, политическое могущество Церкви воспринимается с трудом. Церковь стремилась сохранить и свой бюджет, и свои суды; она пытается стать государством в государстве. Во Франции последствия этого национального возмущения стали совершенно очевидны, когда Филипп Красивый применил силу по отношению к папе Бонифацию VIII. Епископская аристократия эксплуатировала это чувство возмущения и тем сумела сохранить привилегии клира, добившись их передачи Галликанской церкви (Прагматическая санкция 1438 г.). Затем в лице Франциска I вмешалось государство, и Прагматическая санкция была заменена Конкордатом 1516 г., но это экономическое решение проблемы, благоприятное для короля и казны, не разрешило проблемы духовной.

2. А между тем в XVI в. духовная проблема становится очень серьезной. Скрытое язычество эпохи итальянского Возрождения затронуло даже самих пап. Александра VI Борджиа никто не уважал, да он и не был достоин уважения. Торговля индульгенциями, примитивное суеверие, распространяемое монахами, неприятно поражали души верующих. Гуманисты, знавшие древнегреческий и древнееврейский, уже не довольствовались Вульгатой: они читали Библию в подлинных списках и не признавали авторитета малограмотных клириков. Французская, или Галликанская, церковь становилась реформистской. Многие из ее епископов были людьми образованными и толерантными. Из чтения священных текстов для них проступала другая религия, достаточно отличная от той, какой стал к тому времени католицизм. В Евангелиях обнаруживался Христос и Его Божественная милость, а не обряды и благочестие, не чистилище и не культ святых. Спасение души – единственно важное для христианина дело, – судя по текстам, не зависело от установленных обычаем религиозных обрядов. В 1508 г., то есть за девять лет до Лютера (1517), один старый профессор Парижского университета, Жак Лефевр д’Этапль, опубликовал призыв к чтению оригинальных текстов: «Это потому предпочитаем мы теперь блага земные благам небесным, что позабыли их [тексты], что захирели монастыри и умерла набожность». Faber Stapulensis,[24] очень смелый в своих высказываниях, учил, что спасение дается по вере, а не через заслуги и добрые дела человека, не через исключительный авторитет Священного Писания и символический характер мессы. Он осуждал произнесение молитв на латыни, осуждал целибат священников и культ святых. «За шесть лет до Лютера, – говорит Мишле, – преподобный Лефевр д’Этапль уже излагал его учение в Париже». Смелость Лефевра дошла до того, что он издал Библию на французском языке.

Ганс Гольбейн Младший. Продажа индульгенций. Сатирическая гравюра. XVI в.

Кристиан Юнкер. Мартин Лютер. Гравюра с живописного оригинала Лукаса Кранаха Старшего. 1706

3. 31 октября 1517 г. немецкий монах Мартин Лютер прибил на паперти Виттенберга свои девяносто пять тезисов. В них он учил, что к спасению ведет только вера, что паломничества, четки, свечи и почитание реликвий уводят человека от истинной веры. Затем, возбуждаясь понемногу, ибо он был натурой страстной, он провозгласил, что Рим – это Вавилон и что папа – это Антихрист. Это была уже не реформа, а настоящий разрыв, и в 1520 г. Лютер был отлучен от Церкви. Лефевру д’Этаплю грозила большая опасность, если бы не защита короля Франциска I и особенно его сестры Маргариты, герцогини д’Алансон, которая выбрала в качестве своего советника и духовника одного либерального прелата, епископа из Мо по имени Брисонне. Ни Брисонне, ни Маргарита и не думали противопоставлять католицизму новую религию. Они искали внутри самой религии наилучшие способы для установления мистических отношений с Богом через молитву. Оба они преодолели кризис сомнений. Брисонне хотелось бы собрать вокруг себя в Мо самые передовые умы Церкви. Он назначил Лефевра д’Этапля главным викарием и сделал из своего епископата один из очагов новой реформатской доктрины во Франции. Франциск I из любви к сестре защищал Лефевра, которого он называл своим «добряком Фабри». «Весь французский двор, подчиняясь исключительно моде, прогрессу литературы и удовольствию понимать Священное Писание или распевать псалмы на французском языке, едва не перешел, сам того не подозревая, в лютеранство» (Ш. Сент-Бёв). Но осуждение Лютера прозвучало как удар грома. Сорбонна, охваченная великим усердием, осудила Лефевра д’Этапля. Свершался переход от учености к инквизиции и от кафедры к костру.

4. После 1525 г., когда под Павией король попал в плен, его позиции стали менее прочными. Регентша Луиза Савойская, ощущая себя недостаточно сильной, не смела возражать папе и Сорбонне. Спор становился более острым. Вначале речь шла только о гуманизме и мистике, но начинали поговаривать о так называемой реформированной религии. Регентша нуждалась в поддержке Церкви для сохранения порядка в королевстве, лишенном короля. Вот почему она согласилась на строгие меры. Даже епископ Брисонне был охвачен страхом. Реформаторы привели в движение те силы, которые в дальнейшем не смогли сами контролировать. В епархии Мо беднота, сукновалы, ткачи жгли изображения Богородицы и срывали объявления о продаже индульгенций. По приказу парламента они были наказаны кнутом, заклеймены, а некоторые сожжены на костре. Присмиревший Брисонне отрекся от своих епископских посланий, подтвердил, что чистилище существует и что следует «упоминать имя Святейшей Богородицы и всех прочих святых». Маргарита, обладавшая большим мужеством, поехала в Мадрид ухаживать за своим плененным братом и получила от него письмо, защитившее хотя бы «добряка Фабри», но парламент продолжал всех прочих еретиков сжигать на кострах.