Табельный выстрел - Илья Рясной

Да и претила сейчас Куркулю мысль о мокрухе. Если сразу после убийства энергия прям перла, хотелось весь мир порвать в клочья, то постепенно навалилась апатия, когда ничего уже и не хочется и движешься, поскольку это положено. И еще денег мало…

В общем, грех в таком состоянии кого-то убивать. Тем более кореша.

— А на хрена? — спросил Куркуль.

— Так хотели же, — растерялся младший Калюжный.

— Ну и перехотели. Пусть живет. Он как бы свой.

— Не, ну ты старшой, я тебя слушаю. Я согласен. Тоже не очень-то и хотелось.

Вечер прошел мирно. Даже драться ни с кем не пришлось. Заводчанин был немножко взвинчен, что вполне объяснимо. Из всей компании денег он хотел больше всех. Он на них был помешан, так же как и на вещах. Вот и в застолье весь его разговор — гДе чего за сколько купить можно и как чего достать. И весь вечер долбил — когда будет дело инкассаторов?

На свои доходы от дела Заводчанин, конечно, сильно обиделся. За сто рублей и неликвидные облигации с драгоценностями мокруху на душу брать — это глупость несусветная. Но так уж получилось. И он смирился с этим. Ради будущих доходов.

Посидели и разошлись вполне мирно. Все довольные собой.

— Это правильно, что его не пришили, — сказал Таксист, когда братья остались одни. — Все-таки кореш. Корешей мочить как-то западло.

— А, — махнул Куркуль. — Кассу возьмем. Перед дележкой его и пришьем.

— Да ладно…

— Все равно он фраер. Там ему и место.

— Ну, ты старшой, тебе виднее…

В обширном зеленом дворе, замкнутом новыми пятиэтажными домами, шла своя активная и насыщенная жизнь. Доносились азартные крики. Выразительный стук футбольного мяча. Жаркие споры. Мальчишки лет от восьми до тринадцати предавались занятию, входящему в обязательные дворовые развлечения, — футболу. На не очень просторной футбольной площадке с изогнутыми штангами, изображающими ворота, кипели нешуточные футбольные страсти. Были и свои зрители — несколько совсем мелких ребят и пара девчонок.

— Я вратарь-гоняла буду! — кричал рыжий мальчишка, которому скучно было стоять в воротах и хотелось тоже погонять мяч.

— Нет таких, — резонно возражали ему,

— На стадионе нет. А во дворе есть, — не менее резонно настаивал он.

Наконец со скрипом утвердили новую должность, после чего футбол лишился львиной доли своих незыблемых правил, и игра понеслась вновь…

Маслов счастливо улыбнулся, глядя на эту суету. Он, как и все его поколение, вырос в таких вот дворах. Или в других, не очень похожих, но суть их была везде одинакова. Его отец часто переезжал из города в город. И как-то всегда Вовка Маслов сразу органично вписывался в эту дворовую жизнь и вскоре становился заводилой, инициатором каких-то идей, иногда весьма дерзких, а то и просто хулиганских.

Эх, русские дворы послевоенной поры. Все, и взрослые, и дети, рвались туда из тесных коммунальных квартир, жили общей жизнью, знали друг о друге все. Двор — это была большая семья. И радиолы, бывало, играли, и танцы были, которых сегодня не встретишь. И всем двором встречали вернувшихся с войны живыми солдат.

Для детей это было все — и клуб по интересам, и друзья, и враги, и игры, и уроки жизни. И первый поцелуй — какой-то застенчивый, но оставшийся навсегда с тобой как нечто чистое и волшебное. И дрались, бывало, с другими дворами — так решали казавшиеся очень важными споры. А бывало, объединялись и дубасили пацанов из других районов. Но как-то без злобы, больше по необходимости. И по железным правилам — не бить лежачего. Кодекс дуэльный был — до первой крови. И чего не терпели послевоенные пацаны — это подлости, жадности и трусости. И росли по большей части в этих дворах вовсе не озлобившиеся звереныши, а вполне себе нормальные люди, отлично выучившие, что такое хорошо и плохо, что такое друзья, как надо стоять друг за друга. Ставшие потом инженерами, рабочими, летчиками, учеными. Хотя были, конечно, и те, кто пошел по кривой дорожке, кого захватила послевоенная уголовная романтика. Блатные составляли тогда отдельный и загадочный, но вместе с тем очень близкий, соседний мир. Что-то привлекательное было в этом запретном плоде — кепочки-восьмиклинки, фиксы, финки в сапоге, блатные поговорки, а то и жалобные песни про Магадан и этап… Уже потом Маслов узнал, что в воровских правилах обязательным являлась работа с молодежью, вот и подтягивали взрослые дяди к себе дерзких пацанов, привлекая на свою сторону и пуская по заколдованному кругу лихих дел, отсидок и этапов…

Да, ностальгия. Интересно было во дворах. А какие игры детские! И в ножички, и в вышибание. Все было важно, интересно. Ну и, конечно, был футбол. Для любого пацана не разбираться в футболе с видом профессионала было признанием его полной жизненной несостоятельности. И гоняли мячи как бешеные. Хорошие мячи были редкостью, так что родители часто делали самодельные. Но это нисколько не сбавляло накала страстей. Главное, сказочное ощущение этой игры. Во время дворовых баталий Маслов и заболел футболом, даже выступал за сборную района. Тренировался в детской спортивной школе в Одессе, чем снискал себе уважение окружающих. Мотоциклы и футбол — его любовь на всю жизнь…

Время идет. Коммуналки расселяются, растут большие дома и кварталы. Меняются и дворовые игры. Но футбол остается. Это такая страница детства, которую переворачивают новые и новые поколения пацанов. И правила остаются такие же. Вон Маслов отлично помнит, что и вратарь-гоняла был в его детстве, потому что невозможно никого заставить скучать в воротах, когда твои друзья так азартно гоняют мяч.

Маслов прислонился к дереву и продолжил наблюдать за игрой с немножко глупой улыбкой. Про себя отметил, что игра не отличалась особым мастерством, ребята больше старались брать азартом.

После штрафного удара, который рыжий вратарь-гоняла, судя по всему бывший здесь заводилой, со звоном залепил в штангу, Маслов не выдержал и во весь голос крикнул:

— Эх, чтоб я так бил!

— А вам что, дядя, завидно? — недовольно воскликнул рыжик.

— Чтоб я так бил после перелома обеих ног.

— Ну, покажите тогда высшую лигу, — с вызовом произнес рыжий. — А то болтать все горазды.

— И покажу, — Маслов аккуратно поставил мяч на одиннадцатиметровой отметке, нарисованной кем-то краской. И не слишком сильным ударом положил в девяточку.

— Здорово! — тут же растерял свое недовольство рыжий, восхищенный показанным мастер-классом. — Прям как Игорь Нетто.

— Да ладно, — отмахнулся Маслов. — Видел бы ты, как Игорь в ворота мяч кладет. Загляденье. Помню, однажды такой фортель мне показал.

— Это что, — ребята начали толпиться вокруг него. — Это вы самого Нетто знаете?

Имена известных футболистов, к которым относились и спортсмены «Спартака», были чем-то вроде сказочных персонажей.