"Зверобои" против "Тигров". Самоходки, огонь! - Владимир Першанин

– Грузите быстрее, – торопил он. – Мне еще один рейс сделать надо.

Из этого сделали невеселый вывод, что, если загружаются снарядами под завязку, бой предстоит тяжелый. Ольга поинтересовалась у Пантелеева, есть ли больные или контуженые. Капитан не спеша повел разговор с санинструктором, пошли намеки насчет более близкого знакомства, но появился младший лейтенант Чистяков.

– Тебе чего? – не слишком приветливо спросил Пантелеев.

– Машина к бою подготовлена, – козырнул Саня.

– Позже поговорим.

– Здравствуйте, Оля, – не обращая внимания на командира батареи, поздоровался младший лейтенант. – А я вас раньше ждал, задержались что-то.

Пантелеев слегка растерялся, глядя на шустрого парня. Из-под носа у командира девку уводит. Видимо, успели уже познакомиться. За молодыми не угонишься.

Ольга с облегчением объявила, что у нее срочные дела, и если можно, то пусть ее немного проводит лейтенант Чистяков.

– Пусть проводит, – кисло согласился командир роты. – Только долго не задерживайтесь. Да и какие сейчас прогулки? Сыро, вода кругом. Не присесть, не прилечь.

Экипаж, чутко слушавший интересный разговор, посмеивался и морально поддерживал своего командира.

– Младшой найдет, где присесть и прилечь, – сказал Коля Серов. – Вчера познакомились, время зря не теряет.

Остальные тоже согласились, что командир у них молодец. И воюет лихо, и насчет девок не промах.

– Тимофей, ты за меня остаешься, – крикнул уже на ходу Саня и получил громкий ответ:

– Так точно, товарищ лейтенант.

Взявшись за руки, неторопливо пошли в сторону санчасти.

– А я тебя весь день ждал, – сообщил Саня.

– Вижу. С капитаном не дал поговорить, утащил быстрее.

– Нечего тебе с ним делать.

– Ревнуешь?

– Может, и так.

Саня, осмелев, накинул на плечи девушки один край трофейной плащ-палатки. Невольно прижались друг к другу. Ольга ничего против не имела.

– Страшно сегодня было, – призналась она. – Я с водителями на склады ездила. Пара «мессершмиттов» налетела, бомба прямо в ЗИС-5 ударила. А там снаряды к вашим пушкам. Такой взрыв сильный был, даже нашу машину подкинуло.

Саня прижал девушку ближе к себе, но Ольга, снова вспоминая страшный эпизод, продолжала сбивчиво рассказывать:

– От машины и двух человек в кабине ничего не осталось. Воронка и мелкие куски на полста метров раскидало. Я водителя и второго бойца пыталась найти. Вдруг, думаю, взрывной волной отбросило. Один дурак-снабженец ботинок за шнурок поднимает и мне показывает. А из ботинка кость торчит. Выпивший, ржет, как в цирке. Мол, вот все, что и осталось. Твоя помощь не требуется. Глаза залил, не видит, что в другой машине стекла вышибло. У водителя осколки из-под кожи полчаса вытаскивала, хорошо, хоть в глаза не попали.

– Не надо, – попросил Чистяков. – Нагляделся я на все это. А тебе лучше бы не видеть вообще.

Ольга понемногу успокоилась. Ходить по мокрому лесу было не слишком уютно. Остановились под сосной. Саня поцеловал ее в губы. Ольга слабо отстранилась, затем прижалась еще теснее. Целовались, забыв про все на свете. Девушка ахала и шептала что-то ласковое. Саня расстегнул гимнастерку, гладил ее грудь, плечи, вздрагивающую спину.

– Санечка, береги себя.

Он пытался гладить бедра, но Ольга отстранилась.

– Хватит, родной. Все будет, только не сейчас.

– Когда? Кто знает, доживу до завтрашнего вечера или нет.

– Я знаю, доживешь. Иди к себе, Саня. Меня тоже ждут.

До рассвета, когда экипажи уже поднялись, мимо самоходок санитары пронесли на плащ-палатке тяжело раненного сапера. Рядом шагали еще двое саперов, покрытые с ног до головы густым слоем грязи. Один тащил на плече миноискатель, обе ладони были перевязаны. Остановились передохнуть, попросили закурить.

– У танкистов завсегда курево имеется.

– Мы самоходчики, – поправил их Вася Манихин.

– Все равно за броней да с пушкой. А мы под пулями ползаем, как кроты в земле ковыряемся, мины ищем.

Присев за броню, дружно задымили. Саперы рассказали, что с собой им категорически запретили брать спички и махорку, чтобы не выдать себя огоньками.

– Много мин извлекли?

– Порядком. Проходы флажками обозначены.

– Знаем мы ваши проходы. Ближе, чем на двести метров к фрицам, наверное, и не приблизились. А возле траншей мин больше всего понатыкано.

– Двести не двести, но метров на восемьдесят сумели подползти. Колючую проволоку, где могли, перекусили, спираль Бруно немного растащили.

– А те восемьдесят метров мы собственными машинами чистить будем, – сказал Лученок. – Там и останемся.

– Чего пустой разговор вести? – огрызнулся сержант-сапер. – Часть мин во время артподготовки подорвут, ну а остальное – как повезет.

Впереди взлетали ракеты, стучали пулеметные и автоматные очереди. В одном месте стрельба шла особенно густо, ахнули несколько взрывов.

– Еще одну группу накрыли, – сообщил сапер. – Нашу роту с вечера на группы разбили и запускали одну за другой разминирование вести. Из шести-семи человек, дай бог, если трое возвращаются. Часть пути на себе раненых тащим, а ближе к окопам санитары, спасибо, помогают. Половина групп там в полном составе и остались, пулеметы траву стригут, башку не поднимешь.

– А вас, значит, тоже трое вернулось? – спросил Манихин.

– Нас восемь человек было. А того на палатке можешь не считать. У него нога оторвана, и промежность вывернуло, доходит парень. Так что наступать еще не начали, а половина людей в роте накрылись.

Разговор с саперами оставил тягостное впечатление. Перекусывали под грохот артиллерийской подготовки. Кроме гаубиц активно работали «катюши». Светящиеся стрелы с воем уходили в темноту, там громыхало, вспыхивало, высоты застилал дым. На смену отстрелявшимся реактивным установкам подгоняли другие, и снова неслись в сторону холмов раскаленные стрелы.

– Дают… – завороженно следил за стрельбой «катюш» Вася Манихин. – Там живого ничего не останется.

– Ну, рассыпят по площадям с полтысячи ракет, а что дальше? – как всегда, бурчал Тимофей Лученок. – Напугают молодняк, блиндажи кое-какие прошибут. А доты, бронеколпаки и закопанные танки они не возьмут. Мощности не хватит, да и точечный огонь нужен, а не пальба куда попало.

– Хватит ныть! – не выдержал Чистяков. – Все тебе не так.

Обычно горластый механик стушевался:

– Я же за своих болею, Сан Саныч. Мало толку от такого шума. Гаубицы бы на рассвете подтянуть поближе и бить прицельно. А они тоже с трех километров свои чушки запускают. Нам да танкистам все расхлебывать.