Приговор - Иван Любенко

Дзержинский снова сел за стол. Чувство тревоги так и не покинуло его, но теперь он понял причину его появления. Ардашев — человек, которого он никогда не видел, сводил на нет уже не первую операцию на Юге России. После Орлова, он был самым опасным противником и, пожалуй, единственным, кому по силам раскрыть Аргуса.

«Пожалуй, надо немедленно связаться с Троцким и убедиться в полной готовности операции», — он поднял трубку телефона и покрутил рычаг.

III

Статский советник уже догонял казачьего офицера, когда тот, услышав позади себя быстрые шаги, обернулся. На лице войскового старшины Летова было написано удивление.

— Клим Пантелеевич! Какими судьбами?

— А я хотел об этом же у вас осведомиться! — улыбнулся Ардашев, отвечая на рукопожатие.

— Приказали. Сам не ожидал. Пришлось на время полк оставить.

— А в чём причина, если не секрет?

— Да какой может быть от вас секрет? — казачий офицер перешёл на шёпот, — по приказу генерала Алексеева доставили золото, то самое, что вы отыскали — персидское. Два казака и я. И ещё майор Хоар. Английский офицер связи при штабе. Помните? Рыжий, долговязый. Вчера все вместе прибыли в Новороссийск. За сохранность золота я отвечаю головой. Теперь ждём появления английской подводной лодки. Золото решено передать британцам. А они нам — оружие, амуницию.

— Вот как? — удивился статский советник.

— Да. А я считаю — правильно. Без помощи союзников нам красных не одолеть. Ведь в их руках всё: военные склады, заводы, фабрики.

— Согласен. Только это большой риск. После неудачи в Дарданеллах и Брестского мира на Чёрном море господствуют турки и немецкий флот.

— Может и так, Клим Пантелеевич. — Летов пожал плечами — Только я приказы не обсуждаю.

— Но неужто лодка войдёт в гавань?

— Нет, конечно. Послезавтра ночью, ориентировочно, в два часа, она всплывёт в миле от берега и просигналит. Сначала туда отправится Хоар. После поднятия на борт, и, убедившись, что всё в порядке, он подаст фонариком три длинных и два коротких огня. И только после этого я с двумя казаками и этим чёртовым неподъёмным ящиком пойду на другом катере. Взамен британцы должны будут передать документ о принятии груза.

— А где сейчас золото?

— В гарнизонном складе, под охраной моих орлов. Майора тоже там оставил. Странный он какой-то последнее время. Уверяет, что в любой момент можно ожидать нападения большевиков. Глупость несусветная.

— Нападения, говорите? — Ардашев прищурился, достал коробочку монпансье и положил под язык синюю конфетку.

— Да не только. Он ищет красного шпиона. Подозревает всех. Не исключаю, что и меня. Давно надоело слушать его бредни, вот я и решил прогуляться в городской сад. И вижу не зря — вас встретил.

— Господи, — взмахнул пуками статский советник, — я совсем забыл о супруге! Сидит там одна-одинёшенька… Пойдёмте, друг мой, пойдёмте, угощу вас прекрасным кофе, сваренным на молоке, заодно и поговорим. Есть у меня одна интересная мыслишка…

I

Длинное тело субмарины, точно огромное бревно, мерно покачивалось на волнах. Море было ровное, как паркет в танцевальном зале. Вдалеке неясными очертаниями светился город. Вахтенный матрос поднял электрический фонарь и дал световой сигнал. С берега тотчас же послышался рокот заведённого двигателя. Он приближался постепенно и вскоре достиг лодки. Матрос осветил катер, бросил трос и верёвочную лестницу. Заглушив мотор, офицер в английской форме закрепил верёвку, поднялся на палубу и спустился в трюм. Минуты через три он появился вместе несколькими моряками и капитаном. Последний, забрав фонарь у вахтенного, самолично дал три длинных и два коротких огня.

И вновь со стороны берега послышалось урчание мотора. Второй катер шёл медленнее. Из-за груза края лодки едва не касались волн. Видимо, поэтому в ней был всего один человек. Когда до субмарины оставалось саженей сто пятьдесят, от неё, точно от ящерицы сбросившей хвост, отцепили ещё одну лодку. Она так и осталась в темноте с неработающим двигателем.

Стоило катеру приблизиться, как сверху бросили три троса, (два из них с крюками) и всё ту же верёвочную лестницу.

— Всё нормально, господин Летов, — крикнул с лодки английский майор. Здесь мои соотечественники. — Цепляйте ящик за кольца и поднимайтесь. Да не забудьте прикрепить трос к катеру, а то мы его лишимся.

— Не волнуйтесь, господин Хоар. Справлюсь.

Заскрипела лебёдка, и ящик опустился на палубу. Следом, по верёвочной лестнице, на борт поднялся и войсковой старшина. Оглядев матросов и капитана, он усмехнулся и спросил:

— А что, господин майор, британские моряки такие же чумазые и небритые, как и наши краснопузые?

— А вот сейчас я тебя, контра… — намахнулся на Летова моряк, но получив удар в челюсть, упал на спину и застонал.

— Прекратите балаган, товарищи! — крикнул капитан.

— Да пошёл ты, — сплёвывая кровь, осклабился матрос. — Вот наган только возьму и пристрелю кадета…

— Не имеете права, товарищ Кандыбалюк! Извольте…простите…не могли бы вы, товарищ Бубело, вскрыть этот ящик? — заискивающим тоном обратился капитан к другому члену команды.

— Ну, что ж открыть — открою. А энтого гада, всё равно мы с Петрухой прикончим. Ясно тебе?

— Товарищи! Мы выполняем важное правительственное задание. И я, как член Красного Черноморского совета, прошу соблюдать дисциплину, — не уступал капитан.

— Вы уж разберитесь, джентльмены-товарищи, в каком море находитесь: в Красном или Чёрном? — хохотнул Летов. Не торопясь, он достал папиросу, закурил, а потом, обращаясь к англичанину, сказал: — А вы майор, оказывается, не просто изменник, а изменник вдвойне: не только Россию предали, но и Британию. Таких, как вы, отпетых негодяев, я ещё не встречал. Хотя нет, простите, запамятовал. В четырнадцатом году подобный вам экземпляр встретился в Тегеране. Шведский консул Магнус Хольм. Но и к нему наведалась тень Азраила. За несносный характер я прострелил ему оба глаза.

— Приговорённым к смерти всегда дают последнее слово, — прошипел Хоар. — Так что давайте, болтайте. Послушаем напоследок. Но только не очень долго.

— А что тут за провода? — вопросил матрос, отодвигая монтировкой доску.

Животный страх, мелькнувший в глазах капитана — последнее, что увидел Летов. Он прыгнул за борт, пытаясь глубже как можно уйти под воду. Через секунду раздался оглушительный взрыв и треск.

Неожиданно всё стихло. Тотчас же открылся люк над герметичной переборкой, и показался матрос с фонарём. Тусклый свет вырвал из темноты облитую кровью и усыпанную останками человеческих тел палубу. В самом углу, с оторванными ногами и рукой, висящей на куске кожи, лежал капитан. Он был ещё жив, и матрос к нему подошёл.