Пепел стихий - Элис Клер

И хотя аббатиса знала, что они должны быть где-то здесь — а зачем же еще они с Жоссом предприняли свой ночной поход, если не для поиска этих таинственных существ? — мысль о том, что там, на поляне, движется множество людей, заставила ее сердце бешено колотиться.

Ужас возвращался к ней со стремительностью и неумолимой силой морского прилива, накатывающегося на плоский берег. Напрочь забыв о необходимости соблюдать полную тишину, Элевайз резко повернулась и почти бегом бросилась к стоявшему неподалеку Жоссу, будто ей и впрямь угрожало наводнение.

Бесшумные, как призраки, они крались по краю дубовой рощи, прижимаясь к стволам ближайших деревьев и стараясь держаться тени.

Когда они шли мимо развалин найденного Жоссом древнего храма, он подумал: «Я еще никогда не заходил вглубь леса дальше этого места».

Помимо всех прочих тревог у него появился новый повод для беспокойства. И, как бы нелогично это ни было, именно он вызывал наибольшую тревогу.

Рыцарь думал о том, что аббатиса, больше из-за его собственных опасений, чем в силу каких-то иных причин, все же подчинилась его команде двигаться как можно тише. Если бы он не знал точно, что Элевайз идет за ним, он никогда не догадался бы об этом. Передвигаясь так, словно она была специально обучена для бесшумных ночных вылазок, аббатиса не издавала ни звука. Несколько раз Жоссу даже пришлось бороться с искушением оглянуться и удостовериться, что она все еще с ним.

К тому же, он никогда бы не предположил, что монахиня может быть так хорошо приспособлена к тяжелой физической нагрузке. Выбирая темп, Жосс не принял в расчет, что с ним женщина; это не было осознанным решением, просто такое не пришло ему в голову. Страх и предельное внимание, обнаружил он, склонны вытеснять из головы учтивость и изысканные манеры.

Она боялась? Конечно. Но разве это причина, чтобы ценить ее меньше? Жосс и сам испытывал сильный страх. Зато Элевайз не подавала виду, что ей страшно, и это само по себе было храбростью. Как однажды, давным-давно, сказал Жоссу его военачальник, где нет страха, там нет отваги.

Они почти достигли дубовой рощи. Пробираясь через плотные заросли, Жосс напряженно всматривался в поисках тропинки, хотя бы самой незначительной. Если через чащу не было никакого пути, как же они смогут попасть туда?

Однако путь был. Еле различимая дорожка, едва ли достойная названия тропинки, вела в чащу леса. Раздвигая высокий, буйно разросшийся папоротник, за которым, как обнаружил Жосс, скрывались непролазные кусты ежевики, рыцарь шел по направлению к огню.

Время тянулось медленно. Жосс и аббатиса медленно продвигались вперед, постоянно помня о необходимости хранить тишину. Наконец заросли начали редеть. Впереди Жосс уже видел ясный лунный свет.

Они приближались к роще.

Деревья на подходе к ней были древними и высокими. Они стояли достаточно далеко друг от друга, позволяя молодой поросли разрастаться под ними. Жосс с изумлением обнаружил в их расположении некую симметрию, будто когда-то очень давно, целую вечность назад, здесь разбили аллею. Словно кто-то, желая выказать почтение тропе, что вела в священную рощу, обсадил ее двойным рядом самых почитаемых деревьев…

Все без исключения деревья, отделявшие рощу от остального леса, были дубами.

Выбрав дерево с более толстым стволом, чем у его собратьев, Жосс неслышно подошел к нему. Аббатиса последовала за ним. Прижавшись к покрытой наростами коре, они вглядывались в залитое лунным светом пространство перед ними.

В течение долгого, как им показалось, времени, ничего не происходило.

Огонь, разведенный в каменном очаге в центре поляны, все еще горел. Иногда он издавал треск, который заставляло их обоих вздрагивать. Рядом лежало массивное бревно длиной в рост человека — возможно, остатки давно упавшего дерева. Жосс взглянул на него, и ему пришла в голову странная мысль, что этот кусок дерева оказался здесь не случайно. Его намеренно принесли сюда после того как, специально отмерив, отпилили и придали бревну определенную форму в соответствии с предписаниями очень древнего обряда.

Вопреки его воле в памяти всплыли слова шерифа Пелема: «Они совершают всякие такие дела, когда луна полная». И другие, еще более пугающие: «Они, эти Лесные люди, не любят видеть чужаков на своей земле. Особенно в полнолуние».

А ведь они с аббатисой как раз и есть те самые чужаки! Чужаки, собирающиеся стать свидетелями какого-то ужасного обряда. Собирающиеся вторгнуться в запретное место, хотя за подобное вторжение один человек уже был убит.

Безрассудство того, что они предприняли — точнее, того, что он позволил предпринять аббатисе, — ошеломило Жосса точно удар обуха по лбу. Обернувшись, он прошептал:

— Аббатиса, нам нельзя оставаться здесь, это…

Но, что бы он ни хотел сказать, было слишком поздно.

В роще кто-то появился.

* * *

Притаившись за дубом, они молча наблюдали за тем, что происходило на поляне. В какой-то момент аббатиса Элевайз крепко ухватилась за его локоть. Жосс не смог бы точно сказать, когда именно это произошло. Единственное, о чем он думал в то время, да и потом тоже, так это о том, что он бесконечно рад ее прикосновению. Если бы не оно, возможно, Жосс потерял бы последние остатки рассудка. Если бы не ладонь Элевайз, лежавшая на его руке, Жосс, весьма вероятно, поддался бы забурлившему в его теле страстному желанию, выбежал бы на освещенную луной поляну и стал бы умолять, чтобы ему разрешили присоединиться к обряду.

Шериф Пелем, несмотря на кажущуюся нелепость его слов, был совершенно прав.

Как он и говорил, перед изумленными взорами Жосса и аббатисы под полной луной действительно творились «всякие такие дела»…

* * *

Все началось с появления одинокой фигуры, облаченной в длинное одеяние. Это, без сомнения, была женщина, что было ясно не только по длинным седым, серебристо-белым волосам, которые спускались до самой талии, но и по тому, насколько изящно она была сложена. Женщина держала в руке пучок каких-то трав или колосьев. Поднеся к огню тонкие сухие стебли, она зажгла их и, размахивая перед собой тлеющим пучком, медленно пошла вокруг рощи. В ночном воздухе поплыли клубы дыма, неся с собой сильный и пряный аромат.

Женщина обошла рощу трижды.

Потом, бросив остатки стеблей в костер, подняла длинный прямой жезл и, ступая, словно в танце, стала двигаться вокруг костра и бревна, вычерчивая на земле какой-то рисунок.

Закончив, она подошла к краю поляны, на мгновение скрылась за деревьями и через миг появилась в лунном свете вновь, но уже не одна.

Женщина вела за руку юную девушку в длинном струящемся одеянии из полупрозрачной ткани, не оставлявшем сомнений, что под его складками на девушке ничего не было. На ее голове красовался огромный венок из листьев, трав и цветов.