Забытое - Марина Суржевская

Я с силой втянул студёный воздух. Перед глазами на миг возникла Ливентия в своем огненном платье. То, как она упала на колени, то, как задыхалась. И мое безразличие, с которым я на это смотрел. И даже… удовольствие. Словно я сделал то, чего давно хотел.

Понимание сжало горло с такой силой, что дышать стало нечем. Неужели это я? Наследник Левингстонов, февр и защитник? Там, в подземелье, я мог бы удержать Страх и Боль, но позволил им сорваться с поводка и наказать Ливентию.

Я позволил это.

Во что я превращаюсь?

Надо освободить остров прежде, чем…

Я сжал челюсти, запрещая себе думать о будущем.

Оглянулся на пустые улицы. Самая легкая часть позади. Теперь надо переместить под землю врачевателей и раненых. Но леди Куартис знает, что надо делать, и не подведет. Решетки в гарнизоне давно подпилены, февры наготове и лишь ждут моего сигнала.

Я подумывал вооружить всех мужчин, которые сумеют сражаться. Но рыжий ублюдок оказался предусмотрительным. Буран Эйсон сообщил, что этот гад первым делом приказал людям и зверям собрать все оружие Двериндариума. Все! Не поленились заглянуть в каждый дом и каждую лавку! Унесли все – топоры, вилы, косы. Даже ножи из рестораций! Унесли и заперли под десятком замков в Вестхольде. И увы, туда не вел ни один тайный ход.

И склирз с ними, с ножами, на острове не осталось ни одного арбалета или огнестрела. Ничего, чем можно сбить тварь в полете. Ничего, чем можно вооружить февров. Небольшое количество клинков я нашел в тренировочном зале, но решил их не трогать. Ничего. И у меня припасены сюрпризы.

Я прищурился, думая о том, чем буду вооружать своих легионеров. Не думаю, что им это понравится. Даже Эйсон несколько минут молчал, когда я озвучил свой план. Но мне наплевать на чужое мнение. Оружие у нас будет.

Отвернулся от лаза и посмотрел в сторону замка. Я не хотел этого признавать, но сейчас меня интересовали лишь две жизни. Одну я желал сохранить, а вторую – отобрать.

Рыжий ублюдок и Вивьен. Вивьен и эфрим.

Тьма вокруг меня взметнулась, стило подумать об этом. Воображение легко нарисовало картину, мучавшую изо дня в день. Сон, который не давал мне спать. Стоило закрыть глаза, и я видел, как рыжий гад стоит передо мной, прижимая к себе тонкое тело Вивьен. Я вижу ее глаза – широко распахнутые. В них нет страха. Только печаль и понимание… Дальше мой кошмар разнился. Иногда я видел, как рыжий поднимает руку и проводит кинжалом по горлу девушки. A порой мне снилось, что она оборачивается, закидывает ему на шею тонкие руки и целует. Целует так, что тьма начинает отрывать от меня куски.

Я не знал, какой кошмар сводит с ума сильнее.

Я мог бы убить эфрима прямо сейчас. Подобраться поближе и спустить с поводка Тени, но нет. Нож за нож. Я не стану убивать Тенями, я сделаю это своими руками. И даже дам эфриму возможность защищаться.

А потом я его убью.

Помимо воли губы тронула улыбка предвкушения.

– Все внизу, февр Стит, – негромко произнес Ринг, останавливаясь в нескольких шагах от меня и поглядывая с опаской. Даже он предпочитал держаться подальше.

– Хорошо, – хрипло произнес я. – Иди к ним. Успокой людей.

Ρинг помялся, словно хотел что-то сказать. Но потом лишь кивнул и исчез в проеме. Я повернул знак на стене дома, и лаз закрылся.

Под землей теперь было достаточно припасов, чтобы продержаться несколько месяцев. Но я знал, что все закончится гораздо раньше. Я ощущал изменения. Тени уплотнялись. Цвета менялись. Появлялись новые запахи.

Это все чувствовали. Старый конюх рассказал, что лошади волнуются уже который день, бьют копытами, просясь на волю. Овцы вырвались из загонов и напали на волка. В яблоневом саду стволы деревьев оплел терновник и дикие розы, а кое-где из-под снега пробиваются серебристые травы. И все видят сны – прекрасные и пугающие. Остров меняется. Пока не сильно, но изменения напоминают волны – от легкой зыби до цунами. И эта волна способна снести остров с лица земли.

И тьма сгущается. Но я лишь марионетка, неспособная справиться с ней. Порой мне хотелось, чтобы тьма накрыла Двериндариум. Поглотила его целиком. И чтобы не осталось ничего живого.

Я сжал виски до хруста в пальцах. Ко мне подступало безумие. Слишком много Даров, слишком… не человек.

И снова посмотрел на темную громадину Вестхольда. Редкие точки светящихся окон не могли разогнать темноту. Но мне казалось, что я все равно знаю, где находится Вивьен. И стоило подумать о ней, как в горле пересохло, а живое желание обожгло нутро. Яркое и горячее чувство, возрождающее меня. Желание, которое лишь усиливалось с каждым днем.

Прищурившись, я неотрывно смотрел на тусклые окна замка.

Было что-то настоящее, сказала она.

И это стало нитью, на которой я держусь, ступая по краю безумия. Я смотрю вниз, я вижу пропасть, я почти упал.

Один вопрос – насколько эта нить прочна.

Почти всю ночь я провела в Белом Архиве. Первым порывом после ухода Кристиана было броситься за ним следом. Но я заставила себя остаться в хранилище знаний.

Некоторое время я сидела, глядя на бесконечные стеллажи и размышляя. Кристиан сказал, что в подземелье можно укрыться. Я понимала, что это значит. Что февр постарается спрятать от захватчиков-ренегатов большую часть населения Двериндариума. Укрыть в безопасном месте врачевателей, раненых, прислужников и рабочих. Убрать живые мишени, чтобы у Ρжавчины больше не было рычага давления на февров.

Я вздохнула. Кристиан прав. Я не расскажу об этом плане Ржавому королю. Но почему же снова ощущаю себя предательницей? Теперь по отношению к Ржавчине. Но разве это моя война? Разве я соглашалась стать соратницей в захвате Двериндариума? И разве хотела, чтобы победа была оплачена чужими жизнями? Я покачала головой. Нет, я этого не желаю. Но легче от понимания не становится. Поэтому промолчу о подземелье. И займусь делом.

Мне постоянно казалось, что я упускаю что-то важное. Какую-то мелочь, поняв которую, смогу сложить картину целиком. Что я о чем-то забыла, и стоит вспомнить как можно скорее, иначе случится непоправимое.

Но что это? Что юркой рыбкой плещется в водах памяти, сияет серебряной чешуей, но никак не дается мне в руки?

Разговор с Айроном заставил меня задуматься. Решительно отбросив уныние, я двинулась к стеллажам, разыскивая книги об артефактах. Набрав огромную стопку, я вернулась к столу, с трудом лавируя между кресел и едва не грохнувшись по дороге. Но все же благополучно добралась и, охнув, свалила книги на столешницу. Талмуды, которые я притащила, не являлись запретными. Даже в приюте Лурдена нам рассказывали о волшебных свойствах «мертвых вещей». Правда, тогда я думала, что в жизни не увижу ни один артефакт, слишком они дорогие и ценные, и потому слушала наставницу вполуха. Так что теперь придется наверстывать.