Глоток мертвой воды - Альбина Нури

Постепенно мрак рассеялся, и Полина увидела того, кого ждала. Вернее, ту. Ее покойная дочь Соня подошла и присела на краешек кровати. Лицо ее было серьезным и сосредоточенным.

Чувства захлестнули Полину: ей нужно было так много сказать своей девочке, так хотелось прижать ее к себе и не отпускать! Она потянулась к Соне, но та покачала головой и прижала ладонь к губам.

– Ты должна спешить, мамочка, – негромко сказала она. – Нужно идти.

– Но я больше никуда не хочу, дочка. Мне хочется остаться тут, с тобой! – По щекам Полины катились слезы.

– Тебе нельзя остаться. Здесь не твое место.

– Ты теперь живешь здесь, Сонечка?

– Нет. Но здесь может оказаться папа, – непонятно ответила Соня. – Только ему тут не понравится. Это нехорошее место. Здесь плохо, мамочка! Ты должна помочь ему. Вывести его отсюда.

– Я не понимаю…

– Выведи его отсюда! – В голосе Сони звучали мольба и боль. – Но сначала я покажу тебе кое-что.

Внезапно они оказались в огромном каменном зале с высоченным потолком. Здесь царил полумрак, стояла мертвая, ледяная, густая, как деревенская сметана, тишина: не было слышно даже их с Соней шагов.

На другом конце зала переливалось лаковым блеском озеро. Похожее на колодец, оно словно было вырублено в полу пещеры.

Полина с Соней приблизились к загадочному водоему. Чем ближе они подходили, тем яснее Полина видела: с поверхности озера, разгораясь все ярче, поднимается зыбкий, неверный отсвет. Синеватый туман растекался по залу, дрожал на стенах.

Что происходит там, в глубине озера?

Что источает этот призрачный лазоревый свет?

Подойдя почти вплотную к воде, Полина едва удержалась от крика. На середине озера, далеко от берега, раскинув руки, неподвижно лежали друг возле друга Женя и Алик, похожие на диковинных рыб.

Они не тонули, легко держась на поверхности воды, словно на суше. Женя – на животе. Алик – на спине. Глаза мальчика были широко раскрыты: синий свет, что заливал пещеру, струился из его глаз, звездчатой лентой перетекал в озеро. Синева текла безо всякого звука, тихо и плавно. Яркий, искрящийся ручеек переливался, сверкал, казался живым – и это было прекрасно.

– Ты должна помочь ему, – услышала Полина голос дочери.

Надо же, она почти забыла о ней!

Полина повернулась к Соне, которая стояла рядом:

– Как, малышка? Что мне нужно сделать?

Но Соня ничего не ответила и вместо этого двумя руками резко оттолкнула мать от себя. Полина не удержалась и полетела в воду. Холод ошпарил кожу: казалось, она погрузилась в кипяток.

«Зачем ты меня столкнула? – хотела крикнуть Полина, глядя на дочь, которая шла прочь от озера. – Постой, Сонечка! Вернись!»

Сознание вернулось внезапно, как будто внутри включилась лампочка. Вроде бы она только что говорила с кем-то (с кем?), была в каком-то странном, особенном месте (в каком?).

Вспомнить не удавалось.

Полина обнаружила, что находится в незнакомой комнате. Вернее, в больничной палате. Желтоватый теплый свет ночника освещал шкаф в углу, прикроватную тумбочку, кресло, стулья, стол. Похоже, какая-то частная клиника или платная палата в государственной больнице.

Она вспомнила все, что случилось недавно, но думала об этом отстраненно. Наверное, лекарства действовали успокаивающе. Изрезанная рука не болела. Она выпростала ее из-под одеяла, поднесла к глазам. Толстая белая повязка закрывала всю кисть.

Полина покосилась на тумбочку. Телефона нет. Очков тоже, и это плохо: без очков она чувствовала себя неуверенно.

«Ах да, я ведь их уронила, а врач наступил и раздавил».

Придется заказать новые.

Итак, поговорить с Женей не получилось. Гаденыш не позволил Полине выдать его тайну. Ну что ж. Проиграна битва, но не война. Завтра утром она выйдет отсюда.

«А вдруг меня не выпишут? Но ведь они не могут насильно держать человека в больнице… Или могут? А может, Женя подписал какие-то документы и меня не отпустят, станут лечить от депрессии?! Они ведь думают, я хотела покончить с собой…»

Вошла медсестра. В руке у нее был шприц.

– В какой я больнице? – непослушными губами проговорила Полина. Собственный голос казался чужим, хриплым и неузнаваемым.

– Олег Павлович сказал, вам нужно хорошенько выспаться, – прощебетала девушка, проигнорировав вопрос.

Ясно. Олег Павлович. Значит, она в частном медицинском центре, где тот практикует. Полине уже доводилось лежать здесь, когда она лечилась от депрессии после выкидыша.

– Доброй ночи.

Поставив укол, медсестра одарила ее заученной улыбкой.

Вскоре Полина снова заснула.

Утром к ней в палату зашел Олег Павлович, и она принялась уговаривать его отпустить ее домой. Но доктор был непреклонен. Они с Женей решили, что Полине нужно побыть здесь, восстановиться, сказал он. Полина нанесла себе серьезную травму, ее психическое состояние нестабильно, нужно разобраться, почему она это сделала.

– Я могу увидеться с Женей?

– Ни звонков, ни встреч, дорогая моя. Считайте, что это часть вашего лечения.

– Но вы не имеете права держать здесь меня против моей воли! Это…

– Полиночка, – остановил ее Олег Павлович, – для вас так будет лучше, поверьте. Нам нужно разобраться в вашем состоянии. Вы же знаете, я вам не враг. И Женя тоже. Он любит вас и хочет, чтобы вы поправились. Если станете упорствовать, то очень расстроите мужа. Разумеется, вы вправе не послушать меня и уйти, но этим поступком вы нанесете своей семье непоправимый вред.

Намек был вполне прозрачен, и Полина отлично его поняла. Чем сильнее она будет рваться домой, тем больше вероятности, что Женя решит: его жена съехала с катушек.

Хорошо, решила Полина, она ненадолго задержится тут и станет делать все, что ей скажут. Таблетки? Отлично! Капельницы? Пожалуйста! Сеансы говорильни с Олегом Павловичем? С дорогой душой! Убедит всех в своей нормальности, уравновешенности, готовности лечиться, а после выйдет отсюда, поговорит наконец-то с мужем и все ему объяснит.

К тому же, как выяснилось, Алик с Женей уехали куда-то на пару дней. Олег Павлович сказал, что посоветовал им немного развеяться, побыть вместе. Это слегка взволновало Полину, но потом она подумала, что ничего страшного тут нет. Жене общение с Аликом никогда ничем не угрожало. Пока он изводит и мучает лишь приемную мать.

«Может, оно и к лучшему, что я здесь. Продумаю, взвешу все, успокоюсь», – сказала себе Полина и сдалась на милость врачей.

Следующие четыре дня она провела в клинике.

В субботу утром Полина вышла из здания лечебницы и села в такси.