Мудрость беспокойства. Как научиться слушать себя, когда сердце не на месте - Шерил Пол

• Мне хотелось бы жить в другом климате.

• Мне хотелось бы жить в другом городе.

• Мне хотелось бы остаться в одиночестве.

• Мне хотелось бы почувствовать себя живым(-ой).

• Я хочу настоящей любви.

• Я хочу почувствовать желание.

Из чего состоит гимн желания? Какие ноты составляют сонату, которая будоражит душу подобно великому музыкальному произведению и поднимает из глубин нашего «Я» нечто, что продолжает требовать нашего внимания до тех пор, пока мы наконец не прислушаемся?

До тех пор пока мы не расшифруем его код и не выучим его язык, наше желание остается для нас загадкой и мы часто путаем первичные желания с вторичными. Первичное желание привлекает наше внимание к коренной внутренней потребности, которая, будучи удовлетворена, может указать нам новое направление или новый опыт в жизни. Вторичное желание содержит лишь отголоски первичного, которое должно быть расшифровано, чтобы мы не следовали знакам, указывающим в неверном направлении.

Например, духовное желание – это первичное желание. Когда мы чувствуем его, нам нечего расшифровывать, мы должны просто привнести в нашу жизнь больше связи с духовным. Мои клиенты описывают желание, которое возникает, когда они приходят в храм, так: «Это питает мою душу. Мне нужно больше этого. Слушай».

С другой стороны, желание иметь отца – обычно вторичное желание. Если вы росли в семье, в которой не было здоровой, любящей фигуры отца, то тоска по нему часто возникает в зрелом возрасте. Это желание может затем привести женщину к поиску отношений с пожилыми мужчинами как способу попытаться восполнить отсутствие подобной фигуры. Это никогда не срабатывает и только усиливает тоску. Разрушить это вторичное желание – значит прийти к первичному желанию, которое может являться желанием найти Бога или своего внутреннего отца, то есть той части вас, которая способна принимать решения, устанавливать границы и осуществлять планы.

То же самое верно и в отношении тоски по матери. Многие люди, воспитанные нарциссической матерью, страдают от связанных с нею травм, и это заставляет их искать ложные материнские фигуры или проецировать свои невостребованные чувства на своего партнера. Когда мы разрушаем эту тоску и исследуем травму, в ее сердцевине мы обнаруживаем печаль: печаль от того, что у нас не было матери, которая поставила бы наши потребности на первое место. Это требует к себе внимания. Оно приглашает создать устойчивые отношения как с Великой Матерью через природу и активное воображение, так и со своей внутренней матерью – той частью вас, которая относится к вам с состраданием и нежностью. Преследуя лишь изначальное стремление, вы упускаете более глубокие вещи, которые могут привести вас к исцелению и росту.

Таким же образом мы можем проанализировать список желаний, приведенный в начале этой главы. Некоторые из них, например желание иметь ребенка, содержат в себе как первичное, так и вторичное желание. Мы должна принять это желание как есть, потому что стать матерью – это одна из самых главных потребностей для многих женщин. Но, когда зачатие не происходит быстро, нужно разложить это желание на отдельные элементы. Среди них часто находится место тоске по собственной целостности и потребности быть цельной творческой личностью, что простирается далеко за пределы собственно зачатия.

Если мы хотим быть воинами любви, мы должны найти в себе мужество встретить все наши эмоции с нежностью и любопытством, понимая, что они возникают внутри нас и потому могут быть разрешены также внутри нас. Общество приучило нас, что, когда возникает желание, нужно покинуть корабль и нырнуть в пучину, потому что ответы лежат «где-то там». Но воин любви остается верен своему пути и обращается внутрь, чтобы обнаружить истинный источник своего желания.

В желании есть мудрость, послание из подземного мира психики, которое жаждет быть услышанным. Принимая желание за чистую монету, мы идем по ложному следу, сопровождаемые растущей тревогой, которая достигает своей кульминации в отчаянии. Но когда мы научимся читать сообщения психики и воспользуемся архетипом Персефоны, богини, которая перемещается между мирами видимого и невидимого, то мы сами станем для себя мудрецом, нашим собственным оракулом, который может указать путь без обращения к другим так называемым экспертам. Ибо в желаниях, как и тревоге и навязчивых мыслях, содержатся жемчужины мудрости, которые, будучи расшифрованы, могут вывести нас на наш собственный наделенный силой путь, где мы познаем то, что нам нужно знать, и увидим непролитые слезы и непрожитые жизни, которые нуждаются в нашем внимании.

Мы живем только одну жизнь и на этом пути делаем те или иные выборы. Один выбор исключает все остальные по определению. Непройденные дороги и непрожитые жизни требуют внимания, иначе они накапливаются слоями пыли на складе психики, пока не раздастся чих тревоги.

Эта истина открылась мне однажды много лет назад, когда я, отведя сына на тренировку по метанию диска, завязала разговор с одной из других мам. У нее были две дочери, которые посещали эту секцию, и я задала ей пару дежурных вопросов: сколько им лет, где они живут. Девочки пошли за своими пальто в раздевалку, и в том, как они шутили друг с другом, было что-то такое, что вызвало у меня легкий, почти незаметный укол тоски. Я могла бы легко отмахнуться от него. Как только мы вышли на ледяной воздух и захрустели сапогами по снегу, в моей голове возникла мысль: «У меня никогда не будет девочек».

Уже не в первый раз появлялась у меня подобная тоска. Когда мы узнали, что наш второй ребенок – мальчик, я и радовалась, и печалилась. Я всегда мечтала, что у меня будет дочь, поэтому после рождения нашего первого сына я надеялась, что наш второй ребенок будет девочкой. Но этому не суждено было сбыться, и в тот день, когда мы узнали пол нашего будущего ребенка, я лежала с осознанием того, что никогда не смогу вырастить дочь. Я не помню, чтобы я плакала. Я помню, как прокручивала в голове фразу «я – мать сыновей» и пыталась к этому привыкнуть. Но с тех пор я все же плакала, зная, что именно через скорбь приходит принятие.

Поскольку я еще должна была после забрать своих детей после урока гончарного дела, я записала эту тоску под буквой «Т» в картотеке своей души, зная, что позже я найду ее вновь, чтобы она получила все необходимое внимание.

Позже в тот же вечер я почувствовала, как это вновь закипает во мне, и мой эго-ум на мгновение споткнулся о бесполезный список «что, если» – что, если бы я сделала другой выбор тут или там? – пытаясь избежать ранящего переживания своей тоски. Это была тщетная попытка моего маленького разума контролировать прошлое и избежать опасного и непредсказуемого царства чувств, удерживая меня в ловушке мыслей, окруженной забором из сетки-рабицы. Я оставалась там меньше секунды, прежде чем открыла калитку в заборе и вышла в поле чувств, позволив себе выйти из головы, войти в свое сердце и вдохнуть в него.

А затем сквозь меня хлынула скорбь. В одно мгновение я поняла, что это была не только грусть от того, что я не смогу испытать, каково это – растить девочку или двух, но и грусть от того, что у меня нет третьего ребенка. Мы решили остановиться на двух, и, хотя выбор был сделан с любовью, исходя из заботы о нашей семье, все еще оставалась боль, которая довольно часто колола мое сердце. И вот она здесь, пробирается вверх по реке сладкой печали, которая изгибается и вьется от сердца к душе, от души к глазам. Сдаваться на милость чистой боли всегда приятно. Мы боремся с этим; укоренившиеся привычки другой эпохи или другого этапа жизни создают сопротивление боли, но, как только крепость падет, к слезам присоединяется улыбка. Сладкое освобождение, сладкое раскрытие изнутри, сладкие слезы, очищающие боль и превращающие тоску в благодарность.