Ложное соглашение - Ари Мармелл

— Даже не думай. Даже если ты доберешься до стола раньше, чем мы выстрелим, ты умрешь, не успев атаковать, хоть пистоли так тебя манят.

Эврард вяло улыбнулся.

— Ты же все равно в меня выстрелишь?

— Такое возможно, — признал Ренард, — но…

Робин никогда в жизни не видела, чтобы кто-то двигался так быстро (хоть она не видела один из трюков Виддершинс). Между одним словом Ренарда и другим Эврард закружился, воздух вокруг него скулил от боли, край плаща и его меч рассекали его. Рапира описала неловкую дугу и полетела к ворам у двери. Это была не атака, рапиры не использовались для дальних атак — но скорость и ярость броска заставили Ренарда и его двух товарищей отпрянуть от сверкающей стали. На миг четыре дула пистолетов, нацеленные на Эврарда, сократились до одного.

Мушкет держала женщина, прикрывающая сзади, и она выстрелила с оглушительным хлопком, но Эврард уже бежал. Пуля без вреда пролетела в пустоте, вонзилась в дерево дальней стены.

Следом быстро прозвучали еще три выстрела, Ренард и остальные пришли в себя, но попасть по движущемуся противнику из пистоля было сложно и в лучшие времена, а Эврард двигался быстро и неожиданно, так что искателей можно было простить за промахи.

Ренард был уже впереди, остальные не отставали, сталь выбиралась из ножен на его поясе. Им нужно было быстро догнать его, пока Эврард не завладел пистолетами, что лежали, заряженные, на столе.

Но Эврард двигался не к пистолетам. Не замедляясь, он прыгнул на стол, чтобы добраться до окон наверху. Старые деревянные ставни пропали от удара его плеча, и аристократ выкатился на пыльную дорогу, оставив только потрясенные лица и злые голоса позади.

* * *

Ренард мягко улыбнулся, вернувшись к Робин, убрал рапиру и склонился, чтобы забрать пистоль, который обронил в спешке, и оружие, которым бросил аристократ.

— Готова идти домой? — спросил он.

Она кивнула ему.

— Вы за ним не погнались.

Это был не вопрос, но Ренард решил так его воспринять.

— Выстрелы уже привлекли больше внимания, чем мы хотели. Толпа гонится за мужчиной по улице? Даже если он не подстрелил нас по одному, нам было бы плохо. Ты в безопасности, это важно.

— Важно некоторым.

Ренард вряд ли должен был услышать это, Робин могла даже не понять, что говорила вслух. Он нахмурился, огляделся, проверяя, что другие искатели не слышат, и склонился, словно осматривал запястье девушки.

— Все, что я сказал этому щеголю, было правдой, Робин. Виддершинс не пришла сама только потому…

— Знаю, — Робин смогла слабо улыбнуться, услышав, как Ренард назвал Эврарда, когда сам одевался так, словно ухаживал за дочерью радуги, но ее поведение и подавленный вид почти не изменились. — Я знаю, почему она не могла быть здесь.

Она не добавила «Но все же…», но Ренард это услышал.

И с приливом вдохновения он понял.

— Ты ее любишь.

Лицо Робин стало каменным, нет, ледяным. На щеках появились два красных пятна.

— Молчи! Закрой рот!

Ренард оглянулся, махнул растерянным искателям оставаться на местах, он мог справиться тут сам.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Ты ничего не знаешь! — она понизила голос, но заменила громкость пылом. — Не смей больше так говорить, понял! Я? Виддершинс?! Это не… Мы не можем даже… она не…

Ренард не был близок с Робин. Она была для него лишь подругой Виддершинс, помогающей управлять «Дерзкой ведьмой». И все же он сжал ее плечи.

На миг Робин напряглась, словно хотела убежать или ударить его, а потом лед треснул. Она обняла его, слезы, что она сдерживала, промочили его одежду.

— Нельзя ей говорить! — всхлипывала Робин. — Прошу, Ренард, не надо!

— Тише, я ничего не скажу. Обещаю.

Он повернул голову до боли в шее, пытаясь встретить взгляд товарищей, не прерывая объятия. Он убедился, что завладел их вниманием, кивнул на кресло, где она сидела с цепью, и осторожно и тихо сказал:

— Это слишком.

Он обрадовался, когда искатели кивнули и отвели взгляды, пока девушка приходила в себя.

«Пусть верят лжи. Так лучше для всех».

— Идем, Робин, — мягко сказал он, когда ее дрожь стала утихать. — Тебе нужно домой, — он воспринял ее шмыганье как согласие и стал медленно выбираться из ее хватки.

— Ренард?

— Да, милая?

Она икнула.

— Откуда ты узнал? — прошептал она. — О моих чувствах к…?

Он не видел повода отвечать честно. Честность, насколько знал Ренард, редко поощрялась. Но почему-то врать или не отвечать казалось неправильным.

Печально улыбаясь, он убрал слезы с ее лица костяшками пальцев в перчатке.

— Легко заметить похожего на себя, дитя.

Глаза Робин расширились, а потом и ее улыбка.

— Я сохраню твой секрет, — пообещала она.

— Я знаю, Робин.

Придерживая девушку за плечо, вор повел ее из склада в сторону дома.

Силуэт — это явно был силуэт, а не человек или существо — появился сверху в дверном проеме, показался медленно, словно вытягивался из потолка. Ужасно тощие конечности, невозможно длинные пальцы, дергающаяся плоть вокруг рта, и, конечно, эта шляпа и плащ, эти складки, что не открывали движения под ними и не слушались притяжения. Ируок спустился в коридор, вошел в комнату епископа одним беспечным шагом, и никто не помешал ему.

Почти.

Будь она спокойнее, не такой разъяренной и испуганной, Виддершинс заметила бы, что Ируок двигался не так, как при первой встрече. Его шаги были менее уверенными, руки и плечи содрогались. Он сжимал челюсти, щурился, словно смотрел на солнце. Виддершинс могла заметить это и задуматься.

Но нет. Она ничего не заметила, кроме самого Ируока. Она увидела существо, была уверена, что на его руках и губах остались пятна крови. Она слышала смех призрачного хора, но в голове раздавались крики ужаса убитых детей.

Весь гнев и вина, которые она ощущала после обнаружения тел наверху в поместье Ламарр, и ярость Ольгуна из-за неправильного присутствия этого фейри в городе смертных, сошлись и стали искрой, вспыхнули.

Никакого общения, даже на уровне эмоций, как делали несколько лет воровка и божество. Сегодня они действовали как единое целое.

Ируок только начал делать второй шаг в комнате, а Виддершинс появилась над плечами остальных. Прыжок был невозможен без разгона, но она пролетела над их головами. Она сжалась в комок, падая, чуть не задела потолок и мраморный стол. Стекло хрустнуло под ее ногой и коленом, она пригнулась, но осколки не пронзили одежду и кожу. Она смотрела вперед, на Ируока, а руки двигались по сторонам, одна забрала пистоль у стража церкви, а другая вытащила рапиру из ножен констебля Сореля.