Истребитель "Родина" - Евгений Прошкин

– Даже не представляю, – только и сказал Николай.

А что еще он мог ей ответить? Что с патриотизмом у Петра Скороходова все нормально? Что доктор помогал партизанам, рискуя своей задницей, за которую он, майор Госбеза, его давно уже взял бы – если б сам не симпатизировал Серому? И что именно патриотизм, превосходящий дружбу, вынудил Скороходова позвонить оперативному дежурному – после того, как он увидел среди партизан человека, обладающего нечеловеческими способностями. То есть, не-человека.

– Ксена! – Николай молитвенно сложил руки. – Еще минута, и будет поздно.

– Вы не пробовали связаться с Волковым? Или с Серым?

– Про засаду они уже знают. Скорее всего, – торопливо добавил Канунников и попробовал угадать реакцию Ксены, но ее лицо было непроницаемо. – Они должны знать о засаде, – повторил он с нажимом. – Серый ездит осторожно, высылает вперед дозорную машину. Ну и потом… их бесполезно предупреждать! На шоссе – «Гамма», это лучшее муниципальное подразделение. То, что форму дорожной полиции «Гамма» использует для прикрытия, Серый поймет и сам, без подсказок. Но толку-то?! Уйти от них невозможно!

– Столкновения не избежать, – заключила Ксена.

Николай лишь теперь сообразил, почему она спокойна. Впрочем, нет, спокойной она оставалась всегда, а сейчас она была откровенно удовлетворена.

Он подвинул кресло и присел на подлокотник.

– Доктор не знал, куда они поедут, – проронил Канунников. – Он мог сообщить только о том, что они покинули больницу. Стоп. Это вы?.. Но откуда?!

– Симбионты. Разве вас не инструктировали? Система дала точное местонахождение Волкова.

– Зачем? – выдохнул Николай.

– Странный вопрос, майор. Хотите прослушать курс по внедрению агентуры? Земной курс, – подчеркнула Ксена. – Серый не примет Волкова, пока тот не пройдет экзамен в какой-либо форме, явной или неявной. Чудесное спасение на похищенном «Фольксвагене» шито белыми нитками, – она чуть помедлила и кивнула: фразеологизм употреблен корректно. – Бегство от погони – это лишь повод для знакомства. Серый догадается, что ваша засада была фиктивной. Если я не переоценила интеллектуального потенциала Волкова, то он сам же об этом и расскажет. А далее потребуется настоящая проверка, и прежде, чем Серый назначит что-нибудь маловыполнимое, мы дадим ему иное подтверждение лояльности Волкова.

– Экзамен? Подтверждение?! – взревел Канунников. – Да это же «Гамма»! Не подорожники с выручалочками, не головастики с Петровки – «Гамма»! Доберманы! И там… каюк, – закончил он упавшим голосом. – Каюк! Вы понимаете, нет?

– Прекрасно понимаю. Каюк доберманам. Спокойной ночи, майор, – проговорила Ксена, исчезая с монитора.

Канунников тронул пальцем левое ухо – на время сеанса голос в микродинамике не утих, но перестал доходить до сознания. Теперь Николай вновь его воспринимал:

«…«пацифист» означает «предатель». Я не пацифист. Но я живу на Земле не для того, чтобы убивать».

С Ксеной майор разговаривал меньше двух минут и вряд ли пропустил что-то существенное. Все, что могло его просветить – или поразить, – Волков сказал еще раньше.

Мембрана осталась у него на рубашке – липкий волосок под воротником. Более надежного средства Канунников себе не позволил: в диверсионных школах учат хорошо, а на расправу Серый удивительно скор.

Когда Андрею начали отрывать рукав, Канунников едва не оглох – грохот в динамике стоял такой, словно валилась многоэтажка. О том, что это трещала тряпка, а не позвоночник, он узнал потом – из разговора. Как и о переливании крови.

Занятно: самого майора такие мысли не посещали, хотя теперь казалось, что это на поверхности. Однако и другое, высказанное Волковым позже, ему в голову также почему-то не пришло: симбионты принадлежат Миссии, и это не просто колония умных организмов, это часть системы. Электронной? Биомеханической? Да пес с ней. Важно не то, что она собой представляет, а то, кому она подчиняется. Гадам, конечно. Только им.

Ксена запеленговала Волкова и воспользовалась этим для наведения… спасибо, что не бомбардировщика. Хотя точка, отработанная «Гаммой», не всегда выглядит лучше. Стиль доберманов – «мэрия возместит вам убытки, если вы сумеете доказать свою невиновность». Из госпиталя на Пражской Серый поехал на юг – это, должно быть, парк «Донской». Уж в парке-то «Гамма» оттопчется по полной.

У Канунникова остался лишь один вопрос, он шевелился в мозгу ржавым гвоздем, расковыривал привычные представления о логике. Зачем Ксене понадобилось натравливать на Волкова доберманов, если симбионты позволяют убить его мгновенно? Группа Серого? Нет, партизаны Миссию никогда особо не волновали. Это сделано ради Андрея… ради существа со Сферы.

«С какой Сферы?! – обозлился Канунников. – Что еще за Сфера? Что у нас вообще происходит? И ведь самое… а что – «самое»? «странное»?.. О-о-о! Странного здесь столько, что «самое» уже и не выберешь. Так о чем?.. ах, да: вот что самое… скорее, смешное: это же я его рекомендовал Миссии. Андрюху-террориста. Я, а не кто-то другой. Назвал его в числе наиболее перспективных кандидатур. Выбрал. Почти случайно. Ну понравился парень – в чисто оперативном, естественно, смысле. В смысле – хорош был для разработки. И на тебе: угадал. Ткнул пальцем в небо – попал в агента… какой-то, на фиг, Сферы… Аллё! Кем тут управляют с помощью космических лучей? Вами, да? Представьте, мною тоже! Весьма рад. Свободная койка найдется? Кормежка и уколы по расписанию?..»

Николай взял себя в руки и сделал вялое движение в сторону бара, но вспомнил, что где-то под ногами катается бутылка – початая, но плотно завинченная. Сто грамм рассудок не затуманят, а нервы успокоят. И еще пятьдесят, чтобы пальцы не дрожали.

В динамике тоскливо постукивала бутафорская пицца. Майор ее видел неоднократно: здоровенный рекламный причиндал на крыше минивэна. Разве нормальный преступник станет ездить в такой машине? Никогда. Потому-то Серый в ней и ездил. И вполне успешно.

«Не волнуйся, это скорее всего Канунников», – сказал Волков то ли Владимиру, то ли девушке, то ли им обоим.

– Если бы, Андрюша, если бы… – ответил Николай куда-то в комнату. – Сейчас вас будут убивать. А я это буду слушать. От начала и до конца.

«Майор», – произнес Андрей.

– Да? – Канунников схватился за ухо, но раздосадованно цыкнул и взболтнул остаток водки. – А, ты это не мне… Ну да, майор, майор…

Ничего существенного мембрана уже не передавала, Волков и так наговорил столько, что у Канунникова прихватило сердце. На секунду, не больше, потом все прошло – симбионты скорректировали концентрацию адреналина и все что положено. Но в первый момент, когда Андрей объявил Серому, кто он такой и откуда он взялся, Николай подумал, что сходит с ума. Но при этом – поверил. Сразу. Почему – он не знал и сам.

«Нужно верить в лучшее», – будто бы отозвался Волков.

– Точно, пришелец, – прошептал Канунников. – Особенно если ничего другого уже не остается. Верил, верил… Во что-нибудь эдакое, чудесное или… странное. Не уйти сегодня от этого слова. Странно, что у Миссии на Земле есть серьезный противник. Мы-то для них – так, тараканы. И странно, что нас с тобой свело – еще тогда, пять лет назад. Я тебя запомнил, а то! Как же я мог не запомнить, если в твоем преступлении было… ну да: полным-полно странного. Но надеяться на то, что ты пришелец, – это уж слишком. Не настолько же я чокнутый, правильно? – Он медленно поставил пустую бутылку на пол. – Хм… А во что же я тогда верил? Ведь верил же во что-то… Ни в людей, ни в гуманоидов, но во что-то верил все-таки. Хрен его знает. Русский человек, что с меня взять…