Обрести любимого - Бертрис Смолл

Семейство Сен-Мишелей поглощало еду с аппетитом. Они наслаждались обществом друг друга — такова была их семья, а когда с едой было покончено, они все собрались поговорить у камина.

— Я хочу выехать перед рассветом, — сказал Конн детям.

Они заохали, а он засмеялся, поддразнивая их. — Вся эта светская жизнь при дворе изнежила вас.

— Служить королеве день и ночь напролет вряд ли легко, отец, и ты знаешь об этом, — сказала Валентина. — Однако Колин и Пейтон забавлялись с дамами и резвились в театрах и в Беар-Гардене. Удивительно, как они не состарились за этими занятиями.

— При дворе предполагается, что молодые люди должны резвиться, — возразил Пейтон Сен-Мишель.

— Но ты шалил с госпожой Гонорией де Бун, и, если королева поймает тебя, ты быстро лишишься ее благосклонности, несмотря на то что ты сын Конца О'Малли, — хихикнула Мегги.

Пейтон метнул на сестру короткий мрачный взгляд.

— Мне нравится госпожа де Бун, — сказал он.

— Ты единственный при дворе, кому она нравится, потому что она вечно чем-то недовольна, — влезла Мегги. — Все это важничанье и манерность и эти фу-ты ну-ты! Чем это ей так гордиться, хотела бы я знать? Она бедна, как церковная крыса. Если бы ее семье не покровительствовало одно очень важное лицо при дворе, она бы никогда не стала фрейлиной.

— Мегги, ты немилосердна, — сказала Валентина. — Мне нравится Гонория. К ней надо немного привыкнуть. Она очень болезненно переживает бедность своей семьи и никогда не забывает, что семья послала ее ко двору, чтобы она нашла себе мужа. А ему она может предложить только свою красоту, добродетель и славное имя. Женщине трудно быть бедной, если , она живет в мире, который судит о человеке по тому только, что он имеет в кошельке. Надеюсь, Пей, что ты будешь добр к ней и не будешь пытаться соблазнить ее, потому что она хорошая девушка.

Мегги надулась за этот мягкий упрек старшей сестры, тогда как Пейтон с благодарностью посмотрел на Валентину, обрадованный ее поддержкой.

» Как же она похожа на свою мать и по темпераменту, и по доброте «, — думал лорд Блисс о своей старшей дочери.

Вскоре они услышали суматоху, вызванную приездом еще одного гостя, и через минуту на постоялый двор вошел граф Кемп. Он вежливо поклонился лорду Блиссу, его сыновьям и поцеловал руку дамам.

— Разве я не говорил вам, божественная, что увижу вас скорее, чем вы того ожидаете? Я поставил вашего отца в известность о своих благородных намерениях заранее, поэтому вы не можете возражать, чтобы я сопровождал вас домой, в Перрок-Ройял. — Он плутовски ухмыльнулся.

— С какой целью вы преследуете меня, милорд? — потребовала ответа Валентина.

— Вы больше не можете прикрываться трауром, божественная. Лорда Бэрроуза нет в живых уже пятнадцать месяцев. С какой целью я преследую вас? Ну, я приехал добиваться вашего расположения, моя дорогая. Я приехал именно за этим.

— Я не желаю, чтобы вы добивались моего расположения, — сказала она подчеркнуто.

— Тогда я так или иначе должен убедить вас. А как я могу добиться этого, если мы не будем вместе?

— Спокойной ночи, милорд, — сказала Валентина и повернулась, чтобы подняться по лестнице.

— С ней нелегко иметь дело, — заметил Том Эшберн, удрученно покачивая головой.

— Да, — согласился лорд Блисс, — она такая, но, если вы завоюете ее, милорд, она будет стоить затраченных усилий.

— Вы не возражаете против моих намерений, граф?

— Я не возражаю, милорд, но поймите, что последнее решение останется за Валентиной. Я никогда не понуждал своих дочерей силой идти к алтарю и сейчас не сделаю этого.

— Вы великодушны с вашими отпрысками, — заметил граф.

— Как отец семерых, могу сказать, что верю в то, что дети расцветают под твердой, но ласковой рукой. Валентина моя дочь, но не моя собственность, сэр.

За час до рассвета они спустились вниз и узнали, что ночью приехал лорд Бурк. Жена хозяина постоялого двора постелила ему около камина соломенный тюфяк.

Увидев графа Кемпа, лорд Бурк сказал:

— Неужели вы хотели обогнать меня. Том? — Глаза его весело смеялись.

— Конечно, хотел, Патрик. Но теперь понимаю, что недооценил вас.

— Вы, Том, как и всегда, снова позволили собственному эгоизму взять верх над здравым смыслом, — ответил лорд Бурк.

— Мир, приятель! — Граф захохотал.

— Доброе утро. Вал, — обратился лорд Бурк к своей кузине.

— Доброе утро, Патрик. Как я вижу, вы такой же дурень, как и Том, — резко сказала Валентина.

Она плохо спала, отвыкнув за последнее время спать подолгу. Вчера она получила большое удовольствие, оказавшись в кругу семьи, несмотря на печальную причину их возвращения. Назойливость Тома Эшберна и лорда Бурка ей не нравилась. Они вели себя не как взрослые люди, а скорее как двое мальчишек, поссорившихся из-за последнего куска желейного торта.

Как бы прочитав ее мысли, лорд Бурк сказал:

— Приношу извинения, Вал, за это посягательство на твое уединение и печаль, но ты же понимаешь, любя тебя, я должен разделить с тобой эту печаль.

— О, Патрик, — сказала она с раскаянием, — Это мне надо приносить извинения за то, что я так резко приветствовала вас. Я так огорчена близкой кончиной Мег.

Пока всеобщее внимание было приковано к завтраку, лорд Блисс наблюдал за разговором дочери и племянника, за двумя сблизившимися темноволосыми головами. Значит, малышка Мегги не преувеличивала. Возможно, один из этих мужчин сделает ее счастливой. Лорд Блисс уже понимал, что она не была счастлива в своем первом браке. Они все подталкивали ее к алтарю, чтобы Анна и Бевин могли скорее выйти за своих милых, но на этот раз он не позволит, чтобы ее торопили. На этот раз он должен видеть, что Валентина счастлива так же, как были счастливы он и Эйден.

Проехав несколько дней под серым небом, они добрались до Перрок-Ройяла. Эйден Сен-Мишель торопливо шла навстречу здороваться с мужем и детьми. Ее радость от встречи с ними омрачалась, когда она вспоминала о причине их приезда.

Она привыкла, что дом был полон детьми, но, когда Анна и Бевин вышли замуж, а остальные уехали ко двору, с ней остался лишь самый младший, Джемми, которому сейчас было семь лет. До этой минуты она не признавалась себе, как ей было одиноко.

Обняв сыновей и младшую дочь, она повернулась с протянутыми руками к своей старшей дочери. Валентина попала в объятья матери, поцеловала ее в мягкую щеку и с любовью смотрела в милые серые глаза.

— Дорогое дитя! — Эйден вздохнула, крепко обнимая Валентину.

— Мама! Как хорошо оказаться дома! Мать с дочерью вместе вошли в дом. Эйден не сразу обратила внимание на гостей, так она была занята дочерью.

— Ты счастлива при дворе? Добра ли к тебе королева? Пришелся ли тебе по душе кто-нибудь из джентльменов?