Царство небесное - Ирина Измайлова

В самой гуще толчеи опытный взгляд Анри тотчас выделил толстого купца-грека, который с помощью невольника пытался увести подальше от причала шесть или семь отличных лошадей, явно восточной породы. Граф тотчас махнул рукой своему спутнику и оруженосцу, и они мигом добрались до этой группы.

– Лошади продаются? – спросил Анри, тряхнув в воздухе кожаным кошелем.

– Да, да! – радостно завопил грек на неплохом французском. – Берите хоть всех, прекрасные рыцари!

– На всех нам вдвоем не уехать! – возразил Луи. – Нам нужны три коня, но к ним необходимы еще седла и упряжь.

– Есть! Все есть на моем корабле! – торговец был счастлив продать хотя бы часть груза. – Эй, Джакоп, живо на корабль и тащи сюда лучшие седла, уздечки, все тащи! Я почти ничего с вас не возьму, добрые рыцари! Но не пропадать же в этой ужасной свалке таким прекрасным лошадкам!

– А что здесь происходит? – спросил молодой человек, разглядывая одного из коней, косившего на него большим темным глазом. – На Кипр кто-то напал?

Грек в сердцах махнул рукой и выругался на своем языке. Но затем вновь заговорил по-французски:

– Да все этот проклятый обжора и дурак! Все здешний князь, этот Исаак, чтоб ему гореть в аду, да подольше! Я сам из Антиохии, господа рыцари, а потому могу говорить все, что хочу. От него и раньше никому жизни не было, ни местным, ни нам, приезжим. Если бы здесь не было такой хорошей торговли, то и ноги бы моей не было на этом острове! Но надо же хоть голову на плечах иметь! Вчера была сильнейшая буря. Вдруг в тумане к острову приближаются корабли. Много, не меньше пятнадцати. Три из них разбились о скалы, и не все люди сумели спастись. Когда же корабли вошли в порт, выяснилось, что на них приплыл доблестный английский король со своим войском.

Анри и Луи быстро переглянулись.

– И что же? – спросил граф Шампанский.

– Да то, что сначала этот дурак просто не велел их пускать! То есть приказал, чтоб они вообще не приставали здесь – пускай, мол, плывут куда хотят, а нам крестоносцев не надо... А корабли-то потрепаны бурей, им нужна вода и все такое... Это ж надо! Христианин называется! Ну, король Англии все равно пристал со своими кораблями. Тогда к нему приезжают люди от князя и заявляют: «Хочешь, мол, здесь пробыть сколько-то, плати дань! А нет – так тебя и твоих людей скинут в море!33» А ведь еще раньше Исааку доложили, что за путешественник к нему приехал, и король предлагал ему встречу, чтобы обо всем договориться, и посланные объясняли, что едет-то его величество в Палестину, а сюда его просто буря загнала. Пара деньков, и корабли отчалят... Так нет: «И встречаться мне с этим воякой незачем, и оставаться ему на два дня не дам! Пускай платит или всех перетоплю!» Кому же понравится такой прием? Король тут же высадил на берег своих рыцарей и воинов, и хотя их было всего-то около трех сотен, они как метлой вымели из порта кучу княжеских всадников. И вот увидите, еще часок-другой, и возьмут город. И весь остров возьмут – велика-то твердыня! Оно и хорошо – терпеть такого сукина сына, как этот князь, уже всем надоело... Но мне-то, мне-то нужно торговать! О, Пресвятая Дева Богородица! Надо же было приплыть именно сегодня! Мало того, что в бурю у меня сдохло пять отличных лошадей, так еще и тут не до торговли...

– К городу, скорее! – вскричал Луи, едва купленные ими кони были оседланы. – Не то нам останется только поздравлять победителей...

– Вы уверены, что хотите сражаться? – спросил Анри, настигая ускакавшего вперед молодого рыцаря. – Я редко отказываюсь помахать мечом, но ведь мы с вами не подданные короля Ричарда...

– Я хочу участвовать в походе! – ответил, не оборачиваясь, Луи. – И хочу, чтобы король Ричард принял меня под свое знамя, в случае, если мой король останется мною недоволен...

О том, что у Филиппа-Августа могут быть основания для такого недовольства, Луи добавлять не стал. Впрочем, Анри и сам вот-вот узнает, что Беренгария Наваррская уже встретилась с Ричардом, и она, а не Алиса станет женой английского короля.

Меньше, чем через четверть часа оба рыцаря оказались под городскими стенами, вернее, уже на городских стенах, потому что малочисленное войско англичан успело загнать войско князя Исаака в крепость, и эта крепость вот-вот должна была пасть. Собственно, не задержись Ричард чуть дольше в Мессине и не отправь поэтому значительную часть своей армии вместе с войском Филиппа-Августа, на берег Кипра высадилось бы куда больше его рыцарей и воинов (если бы только памятный шторм не погубил многих из них), и тогда едва ли даже спесивому князю Исааку не пришла бы в голову мысль нанести грозному гостю такое непростительное оскорбление. Но так или иначе, а этот поступок вынудил английского короля вступить в битву (это был именно тот случай, когда Ричард вовсе не собирался воевать, но ему пришлось!), и исход этой битвы был предрешен с самого ее начала, вернее, еще раньше, чем она началась.

Когда Анри и Луи, вскинув свои мечи и что есть силы понукая коней, одолели ров, к счастью неглубокий и даже в это время года наполовину пересохший, со стены донесся звук рога, и французские рыцари увидели, как над кромкой стены появилось знамя со львом и короной. В том месте, где они переправились, можно было оставить лошадей. Так они и сделали, поняв по виду крепости и ее укреплений, что внутри скорее всего будет неудобно сражаться верхом, а на подступах к этой твердыне делать уже нечего. Английские рыцари большей частью тоже были пешие, те же, кому посчастливилось довезти своих коней живыми, сейчас покидали седла. Одни карабкались по осадным лестницам, другие стремились к двум подъемным мостам, которые штурмующим уже удалось опустить – оставалось одолеть мощные крепостные ворота.

– Виктуар, ты останешься с лошадьми! – скомандовал Анри. – И если кто-нибудь, не важно, грек или англичанин, или, упаси Боже, сарацин, попытаются увести наших только что купленных коней, разрешаю разделить его неумную башку пополам. У нас не так много с собой денег!

И с этими словами он кинулся вслед за Луи, уже успевшим одолеть половину осадной лестницы, хотя при этом он пользовался только одной рукой – взять в зубы меч, как то делали иные из осаждающих, юноша не решился: его молочный брат делал такую заточку лезвия, что был риск увеличить рот вдвое.

На стене, в том месте, куда он поднялся, уже не дрались: защитники крепости, едва выдержав первый натиск, быстро поняли бесцельность сопротивления и устремились вниз по немногим внутренним лестницам. Тех, кто не успевал добраться до этих лестниц, попросту сбрасывали с высоты десяти туаз.

– Ты кто? – крикнул, увидав Луи, какой-то воин. – На чьей стороне ты сражаешься?

– Во славу Святого Креста Господня! – отозвался юноша.

Это был один из девизов крестоносцев, и англичанин приветственно махнул щитом:

– Тогда тебе с нами! Ты француз? Так твой король Филипп, верно, уже в Палестине. Это нас шторм загнал на Кипр, хотя, кажется, от этого будет польза Англии!